История русской литературы 18 19 веков. Русская литература XVIII века – общая характеристика
О. Б. Лебедева
История русской литературы XVIII века
Учебник для вузов
Предисловие
Предлагаемый учебник по истории русской литературы XVIII в. ориентирован на программу высшего гуманитарного образования, принятую и используемую в практике преподавания истории русской литературы в высших учебных заведениях Российской Федерации. От существующих учебников, используемых в настоящее время в педагогическом процессе, он отличается тем, что историю русской литературы XVIII в. автор попытался последовательно интерпретировать в аспекте исторической поэтики, уделяя преимущественное внимание своеобразию жанровых моделей и жанровой системе.
Подобный подход к изучению и преподаванию истории русской литературы XVIII в. наметился в научных трудах русских филологов еще в 1920-1930-х гг.
Достаточно упомянуть хотя бы классическую работу Ю. Н. Тынянова «Ода как ораторский жанр», статьи Л. В. Пумпянского и целый ряд исследований Г. А. Гуковского, начиная от статьи «О сумароковской трагедии» (1926) до монографии «Русская поэзия XVIII в. (Л., 1927), проблематика которых отчасти отразилась в его учебнике по истории русской литературы XVIII в.
В современном литературоведении эта тенденция нашла свое продолжение в трудах Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, В. Н. Топорова, Н. Д. Кочетковой и др. И именно она, характеризующая основное направление современной историко-литературной науки, оказалась менее всего отражена в существующих учебных пособиях по истории русской литературы XVIII в.
Стремление приблизить содержание учебника, адресованного преподавателям и студентам высшей школы, к основной тенденции современной филологической науки, очевидно тяготеющей в своем развитии к культурологическому знанию и методологии исторической поэтики, продиктовало основной аспект изложения историко-литературных фактов, которого автор предлагаемого учебника стремился во всех случаях придерживаться.
Не отступая от традиционно сложившихся представлений об историко-литературной парадигме XVIII в. и общепринятого хронологического принципа ее развертывания, автор попытался последовательно интерпретировать историю русской литературы XVIII в. в аспекте исторической поэтики, то есть представить литературный процесс изучаемой эпохи как историю возникновения, развития, взаимодействия и смены продуктивных жанровых моделей русской литературы, считая, что этому аспекту в существующей учебной литературе уделено несравненно меньше внимания, чем идеологически-мировоззренческому, проблемному и социологическому.
Таким образом, в предлагаемом учебнике русская литература XVIII в. представлена не как совокупность исчерпывающего описания творческого наследия отдельных писателей, а как динамичная жанровая система. Именно эта исходная позиция определила основные принципы отбора литературного материала и его композиции.
Прежде всего предлагаемый угол зрения заставил автора отказаться от общепринятого принципа фактографического энциклопедизма, как определяющего тематический состав учебника, в частности – опустить биографические сведения о писателях, исторический комментарий вводить только в отдельных случаях, необходимых с точки зрения эстетических факторов интерпретации данного текста, а также произвести целенаправленный отбор текстов из общей совокупности творческого наследия русских писателей XVIII в.
Как правило, биографическая эмпирия жизни писателя XVIII в. мало связана с его литературной личностью, представленной ведущими жанрами его творчества и масштабами функционирования его авторских жанровых моделей в литературном сознании эпохи. Напротив, именно литературная личность явилась принципиальным эстетическим новшеством, отличающим авторскую русскую литературу XVIII в. от анонимной книжности русского средневековья. Исключения в общей закономерности разрыва между биографической и литературной личностью писателя очень редки.
Так, для разговора о литературной позиции Ломоносова, например, важны сведения о его научной деятельности, а для анализа жанровой модели торжественной оды они в принципе неприменимы, поскольку личность автора оды выступает в ней в подчеркнутом обобщенно-общечеловеческом срезе. Для характеристики сатиры Кантемира совершенно неважно то, что он был дипломатом; стилевое своеобразие лирики и эпоса Тредиаковского никак не соотносится с его академической деятельностью. С другой стороны, экстраординарная биография Эмина прямо обусловила эстетику и поэтику его романов, автобиографизм лирики Державина является эстетически определяющим ее своеобразие фактором, а жизнестроительство Карамзина требует соотнесения его текстов с фактами его биографии. В этих и всех подобных, эстетически мотивированных, случаях автор стремился давать необходимые биографические сведения, опуская их в других случаях, не столь принципиальных.
То же самое можно сказать о мотивировках введения исторических очерков эпохи. Несмотря на то что русская история XVIII в. была весьма бурной на всем протяжении столетия, эстетической насыщенностью обладают только два ее периода, оба – переходные эпохи в развитии русской ментальности, русской государственности и русской словесности. Это эпоха государственных преобразований начала века, связанная с именем Петра I, и первые десятилетия царствования Екатерины П. Первая породила новый тип личности и массового эстетического сознания, определившие общее направление литературного процесса, вторая – новый тип соотношения идеологии и эстетики. Поэтому очерк общественно-политической и духовной атмосферы дан только для этих двух культурно-исторических периодов. Новое качество русской словесности у истоков нового времени русской культуры и в момент первого глубокого кризиса просветительского мировоззрения в этих случаях глубоко мотивировано внелитературной реальностью, вступающей в непосредственный контакт с эстетической деятельностью. Разумеется, исторические факты, реалии русской и европейской жизни, необходимые для понимания того или иного художественного текста, постоянно присутствуют на страницах учебника, но акцентируется характер их эстетического преломления.
Наконец, критерии отбора литературного материала обусловлены очевидной неравноценностью жанровых моделей в пределах совокупности литературных текстов одного писателя: при общем разнообразии этих моделей для каждой творческой индивидуальности, литературную личность писателя определяют лишь отдельные жанровые структуры – а именно те, которые имеют перспективу дальнейшего бытования не только в литературе XVIII в., но и за его хронологическими пределами. В случае с Кантемиром, чье имя стало синонимом жанра сатиры, с Ломоносовым, чья литературная личность изоморфна жанру торжественной оды, с Богдановичем – «певцом Душеньки», с Чулковым – автором первого оригинального русского романа, Фонвизиным – «сочинителем Недоросля» и т. д. , подобный подход, вероятно, не нуждается в специальной мотивировке.
Теми же самыми критериями автор руководствовался, представляя творчество Ф. Прокоповича жанром проповеди-слова, ограничивая разговор о творчестве Сумарокова (бывшего принципиальным жанровым универсалистом) его драматургией и лирикой, выбирая из совокупности текстов Фонвизина его комедии, в которых формируется продуктивнейшая жанровая модель «высокой комедии», представляя Капниста как автора комедии «Ябеда», сосредоточиваясь на формировании жанровой системы русской сентименталистскои прозы в творчестве Радищева и Карамзина, и т. д.
Как представляется, особой мотивировки требует и сквозная мысль предлагаемого учебника – а именно, акцент на бытовании традиции старших жанров сатиры и торжественной оды и исследовании их функций в русском литературном процессе XVIII в. Еще Ю. Н. Тыняновым показана исключительная роль ораторской торжественной оды, исчерпавшей свое жанровое существование в творчестве создателя этой модели, М. В. Ломоносова, но ставшей подспудной тенденцией русского литературного процесса не только XVIII, но и первой трети XIX в. То же самое можно сказать и о закономерностях бытования жанра сатиры, переросшей в тенденцию развития русской литературы уже за пределами творчества Кантемира, где сатира бытует исключительно в своем жанровом качестве.
Как попытался показать автор предлагаемого учебника, все подвижки в жанровой системе русской литературы XVIII в. связаны с моментами взаимодействия, перекрещивания и синтеза одических и сатирических жанровых установок и принципов, порождающих новые жанровые модели драмы, лирики, публицистики и повествовательной прозы, вплоть до творчества Радищева и Крылова, наследие которых представлено как своеобразная синтетическая кульминация литературного процесса XVIII в. Эстетические новшества, являющиеся качественным преобразованием этой универсальной тенденции, автор склонен связывать с деятельностью Н. М. Карамзина, предвосхищающего эстетические открытия литературы XIX в.
О. Б. Лебедева
История русской литературы XVIII века
Учебник для вузов
Предисловие
Предлагаемый учебник по истории русской литературы XVIII в. ориентирован на программу высшего гуманитарного образования, принятую и используемую в практике преподавания истории русской литературы в высших учебных заведениях Российской Федерации. От существующих учебников, используемых в настоящее время в педагогическом процессе, он отличается тем, что историю русской литературы XVIII в. автор попытался последовательно интерпретировать в аспекте исторической поэтики, уделяя преимущественное внимание своеобразию жанровых моделей и жанровой системе.
Подобный подход к изучению и преподаванию истории русской литературы XVIII в. наметился в научных трудах русских филологов еще в 1920-1930-х гг.
Достаточно упомянуть хотя бы классическую работу Ю. Н. Тынянова «Ода как ораторский жанр», статьи Л. В. Пумпянского и целый ряд исследований Г. А. Гуковского, начиная от статьи «О сумароковской трагедии» (1926) до монографии «Русская поэзия XVIII в. (Л., 1927), проблематика которых отчасти отразилась в его учебнике по истории русской литературы XVIII в.
В современном литературоведении эта тенденция нашла свое продолжение в трудах Ю. М. Лотмана, Б. А. Успенского, В. Н. Топорова, Н. Д. Кочетковой и др. И именно она, характеризующая основное направление современной историко-литературной науки, оказалась менее всего отражена в существующих учебных пособиях по истории русской литературы XVIII в.
Стремление приблизить содержание учебника, адресованного преподавателям и студентам высшей школы, к основной тенденции современной филологической науки, очевидно тяготеющей в своем развитии к культурологическому знанию и методологии исторической поэтики, продиктовало основной аспект изложения историко-литературных фактов, которого автор предлагаемого учебника стремился во всех случаях придерживаться.
Не отступая от традиционно сложившихся представлений об историко-литературной парадигме XVIII в. и общепринятого хронологического принципа ее развертывания, автор попытался последовательно интерпретировать историю русской литературы XVIII в. в аспекте исторической поэтики, то есть представить литературный процесс изучаемой эпохи как историю возникновения, развития, взаимодействия и смены продуктивных жанровых моделей русской литературы, считая, что этому аспекту в существующей учебной литературе уделено несравненно меньше внимания, чем идеологически-мировоззренческому, проблемному и социологическому.
Таким образом, в предлагаемом учебнике русская литература XVIII в. представлена не как совокупность исчерпывающего описания творческого наследия отдельных писателей, а как динамичная жанровая система. Именно эта исходная позиция определила основные принципы отбора литературного материала и его композиции.
Прежде всего предлагаемый угол зрения заставил автора отказаться от общепринятого принципа фактографического энциклопедизма, как определяющего тематический состав учебника, в частности – опустить биографические сведения о писателях, исторический комментарий вводить только в отдельных случаях, необходимых с точки зрения эстетических факторов интерпретации данного текста, а также произвести целенаправленный отбор текстов из общей совокупности творческого наследия русских писателей XVIII в.
Как правило, биографическая эмпирия жизни писателя XVIII в. мало связана с его литературной личностью, представленной ведущими жанрами его творчества и масштабами функционирования его авторских жанровых моделей в литературном сознании эпохи. Напротив, именно литературная личность явилась принципиальным эстетическим новшеством, отличающим авторскую русскую литературу XVIII в. от анонимной книжности русского средневековья. Исключения в общей закономерности разрыва между биографической и литературной личностью писателя очень редки.
Так, для разговора о литературной позиции Ломоносова, например, важны сведения о его научной деятельности, а для анализа жанровой модели торжественной оды они в принципе неприменимы, поскольку личность автора оды выступает в ней в подчеркнутом обобщенно-общечеловеческом срезе. Для характеристики сатиры Кантемира совершенно неважно то, что он был дипломатом; стилевое своеобразие лирики и эпоса Тредиаковского никак не соотносится с его академической деятельностью. С другой стороны, экстраординарная биография Эмина прямо обусловила эстетику и поэтику его романов, автобиографизм лирики Державина является эстетически определяющим ее своеобразие фактором, а жизнестроительство Карамзина требует соотнесения его текстов с фактами его биографии. В этих и всех подобных, эстетически мотивированных, случаях автор стремился давать необходимые биографические сведения, опуская их в других случаях, не столь принципиальных.
То же самое можно сказать о мотивировках введения исторических очерков эпохи. Несмотря на то что русская история XVIII в. была весьма бурной на всем протяжении столетия, эстетической насыщенностью обладают только два ее периода, оба – переходные эпохи в развитии русской ментальности, русской государственности и русской словесности. Это эпоха государственных преобразований начала века, связанная с именем Петра I, и первые десятилетия царствования Екатерины П. Первая породила новый тип личности и массового эстетического сознания, определившие общее направление литературного процесса, вторая – новый тип соотношения идеологии и эстетики. Поэтому очерк общественно-политической и духовной атмосферы дан только для этих двух культурно-исторических периодов. Новое качество русской словесности у истоков нового времени русской культуры и в момент первого глубокого кризиса просветительского мировоззрения в этих случаях глубоко мотивировано внелитературной реальностью, вступающей в непосредственный контакт с эстетической деятельностью. Разумеется, исторические факты, реалии русской и европейской жизни, необходимые для понимания того или иного художественного текста, постоянно присутствуют на страницах учебника, но акцентируется характер их эстетического преломления.
Наконец, критерии отбора литературного материала обусловлены очевидной неравноценностью жанровых моделей в пределах совокупности литературных текстов одного писателя: при общем разнообразии этих моделей для каждой творческой индивидуальности, литературную личность писателя определяют лишь отдельные жанровые структуры – а именно те, которые имеют перспективу дальнейшего бытования не только в литературе XVIII в., но и за его хронологическими пределами. В случае с Кантемиром, чье имя стало синонимом жанра сатиры, с Ломоносовым, чья литературная личность изоморфна жанру торжественной оды, с Богдановичем – «певцом Душеньки», с Чулковым – автором первого оригинального русского романа, Фонвизиным – «сочинителем Недоросля» и т. д. , подобный подход, вероятно, не нуждается в специальной мотивировке.
Чуткий к духу эпохи Александр Сергеевич Пушкин сравнил Россию 18 века с кораблем, спущенным на воду "при стуке топора и при громе пушек". "Стук топора" можно понять по-разному: то ли как размах строительства, переделки страны, когда и Петербург, от берегов которого отходил корабль, еще напоминал наспех сколоченную театральную декорацию, еще не оделся в гранит и бронзу на века; то ли стук топора означал, что уж очень торопились спустить на воду корабль, и на нем, уже отходящем, продолжались работы; то ли это был стук топора, рубившего непокорные головы. И уж очень торопился "экипаж" этого корабля войти в Европу: наспех рубили канаты, связывавшие судно с родным берегом, с прошлым, забывая традиции, предавая забвению культурные ценности, которые казались варварскими в глазах "просвещенной" Европы. Россия отдалялась от Руси.
И все же от себя не уйти. Можно сменить русское платье на немецкое, остричь бороду и выучить латынь. Есть традиции внешние, а есть внутренние, не видимые нам самим, выработанные нашими предками в течение сотен и сотен лет. Что же изменилось в 18 веке? Многое, но самые глубинные, самые неосязаемые и самые важные национальные ценности остались, из древней истории перекочевали в новую, из древнерусской литературы они незаметно, но уверенно вошли в литературу 18 века. Это трепетное отношение к написанному слову, вера в его истинность, вера в то, что словом можно исправить, научить, просветить; это постоянное стремление видеть мир «духовными очами» и создавать образы людей высокой духовности; это неиссякаемый патриотизм; это тесная связь с народной поэзией. Писательство так и не стало на Руси профессией, оно было и осталось призванием, литература была и осталась руководством к правильной, высокой жизни.
По устоявшейся традиции с 18 века мы начинаем отсчет новой русской литературы. С этого времени отечественная словесность начинает движение к литературе европейской, чтобы окончательно влиться в нее уже в 19 веке. Из общего потока выделяется так называемая "изящная словесность", то есть художественная литература, искусство слова. Здесь поощряются вымысел, авторская фантазия, занимательность. Автор — поэт, драматург, прозаик — уже не переписчик, не составитель, не фиксатор событий, а творец, создатель художественных миров. В 18 веке наступает время авторской литературы, начинает цениться не правдивость описанного, не следование канонам, не сходство с образцами, а, напротив, оригинальность, неповторимость писателя, полет мысли и фантазии. Впрочем, такая литература только рождалась, и русские писатели поначалу тоже следовали традициям и образцам, «правилам» искусства.
Одним из первых культурных приобретений России у Европы стал классицизм . Это была очень стройная, понятная и несложная система художественных принципов, вполне подходящая для России начала и середины 18 века. Обычно классицизм возникает там, где укрепляется и расцветает абсолютизм — неограниченная власть монарха. Так было во Франции 17 века, так было в России 18 столетия.
Разум и порядок должны главенствовать и в человеческой жизни, и в искусстве. Литературное произведение — это результат авторского воображения, но в то же время разумно организованное, логически, по правилам, построенное творение. Искусство должно демонстрировать торжество порядка и разума над хаосом жизни, так же как государство олицетворяет разум и порядок. Поэтому искусство имеет еще и огромное воспитательное значение. Классицизм делит все литературные жанры на "высокие" жанры и "низкие". К первым относятся трагедия, эпопея, ода. Они описывают события государственного значения и следующих персонажей: полководцев, монархов, античных героев. «Низкие» жанры — комедия, сатира, басня показывают жизнь людей средних сословий. У каждого жанра свое воспитательное значение: трагедия создает образец для подражания, а, например, ода воспевает деяния героев современности — полководцев и царей, «низкие» жанры высмеивают пороки людей.
Самобытность русского классицизма проявилась уже в том, что с самого начала он стал активно вмешиваться в современную жизнь. Показательно, что, в отличие от Франции, путь классицизма в нашей стране начинается не с трагедий на античные темы, а со злободневной сатиры. Зачинателем сатирического направления был Антиох Дмитриевич Кантемир (1708—1744). В своих страстных сатирах (обличительных стихотворениях) он клеймит дворян, уклоняющихся от выполнения своего долга перед государством, перед своими заслуженными предками. Такой дворянин не заслуживает уважения. В центре внимания русских писателей-классицистов - образование и воспитание просвещенного человека, продолжающего дело Петра I. И Кантемир в своих сатирах постоянно обращается к этой, сквозной для всего 18 века, теме.
Михаил Васильевич Ломоносов (1711 — 1765) вошел в историю русской литературы как создатель од, торжественных стихотворений на "высокие" темы. Цель оды — прославление, и Ломоносов прославляет Россию, ее мощь и богатство, ее нынешнее и будущее величие под просвещенным руководством мудрого монарха.
В оде, посвященной восшествию на престол Елизаветы Петровны (1747 г.), автор обращается к новой царице, но прославление превращается в поучение, в «урок царям». Новый монарх должен быть достоин своего предшественника — Петра Великого, доставшейся ему богатой страны, а потому следует покровительствовать наукам, сохранять "возлюбленную тишину", то есть мир: Оды Ломоносова прославляют и достижения науки, и величие Бога.
"Позаимствовав" классицизм с Запада, русские писатели тем не менее внесли в него традиции древнерусской словесности. Это патриотизм и поучительность. Да, трагедия создавала идеал человека, героя, образец для подражания. Да, сатира высмеивала. Да, ода прославляла. Но, давая пример для подражания, высмеивая, прославляя, писатели поучали. Именно этот назидательный настрой делал произведения русских классицистов не отвлеченным искусством, а вмешательством в современную им жизнь.
Впрочем, до сих пор мы назвали лишь имена Кантемира и Ломоносова. А свою дань классицизму отдали В. К. Тредиаковский, А. П. Сумароков, В. И. Майков, М. М. Херасков, Д. И. Фонвизин. Г. Р. Державин и многие другие. Каждый из них внес что-то свое в русскую литературу, и каждый отступал от принципов классицизма — настолько стремительным было развитие литературы 18 века.
Александр Петрович Сумароков
(1717—1777) — один из создателей русской классицистской трагедии, сюжеты для которой он черпал в русской истории. Так, главными героями трагедии «Синав и Трувор» являются новгородский князь Синав и его брат Трувор, а также Ильмена, в которую оба они влюблены. Ильмена отвечает взаимностью Трувору. Снедаемый ревностью, Синав преследует возлюбленных, забывая о долге справедливого монарха. Ильмена выходит замуж за Синава, потому что этого требует ее отец-вельможа, а она человек долга. Не в силах перенести разлуки, изгнанный из города Трувор, а затем и Ильмена кончают жизнь самоубийством. Причина трагедии в том, что князь Синав не обуздал свою страсть, не смог подчинить чувства разуму, долгу, а именно это требуется от человека в классических произведениях.
Но если трагедии Сумарокова укладываются в целом в правила классицизма, то в любовной лирике он являлся истинным новатором, где, как известно, чувства всегда побеждают разум. Что особенно примечательно, в поэзии Сумароков опирается на традиции народной женской лирической песни, и часто именно женщина — героиня его стихов. Литература стремилась выйти за круг тем и образов, предписанных классицизмом. И любовная лирика Сумарокова — прорыв к "внутреннему" человеку, интересному не тем, что он гражданин, общественный деятель, а тем, что несет в себе целый мир чувств, переживаний, страданий, любви.
Вместе с классицизмом в Россию с Запада пришли и идеи Просвещения. Все зло от невежества — считали просветители. Невежеством они считали тиранию, несправедливость законов, неравенство людей, а часто и церковь. Идеи Просвещения отозвались в литературе. Особенно дорог был русским писателям идеал просвещенного дворянина. Вспомним Стародума из комедии Дениса Ивановича Фонвизина (1744 (1745) — 1792) "Недоросль" и его высказывания. Монологи и реплики героя, резонера, рупора идей автора, выявляют просветительскую программу. Она сводится к требованию справедливости в самом широком смысле — от управления государством до управления имением. Автор считает, что справедливость восторжествует тогда, когда добродетельны будут законы и люди, их исполняющие. А для этого необходимо воспитание просвещенных, нравственных, образованных людей.
Просветительскими идеями проникнута одна из самых знаменитых книг 18 века — "Путешествие из Петербурга в Москву". Радищева (1749—1802), автора этого произведения, Екатерина Великая назвала "бунтовщиком хуже Пугачева". Книга построена в форме путевых заметок, жизненных наблюдений, сценок и размышлений, которые приводят автора к мысли о несправедливости всего строя жизни, начиная с самодержавия.
Литература 18 века все внимательнее всматривается не в одежду и поступки, не в социальное положение и гражданские обязанности, а в душу человека, в мир его чувств. Под знаком "чувствительности" прощается литература с 18 веком. На почве просветительских идей вырастает литературное направление — сентиментализм . Вы помните маленькую повесть Николая Михайловича Карамзина (1766—1826) "Бедная Лиза", ставшую в какой-то степени переломным явлением для русской литературы. Эта повесть провозгласила внутренний мир человека основной темой искусства, продемонстрировав душевное равенство всех людей в противоположность социальному неравенству. Карамзин заложил начало русской прозы, очистил литературный язык от архаизмов, а повествование — от напыщенности. Он научил русских писателей независимости, потому что истинное творчество — глубоко личное дело, невозможное без внутренней свободы. Но внутренняя свобода имеет и свои внешние проявления: писательство становится профессией, художник отныне может не связывать себя службой, ибо творчество есть самое достойное государственное поприще.
"Жизнь и поэзия — одно", — провозгласит В. А. Жуковский. "Живи — как пишешь, пиши — как живешь", — подхватит К. Н. Батюшков. Эти поэты шагнут из 18 века в 19 столетие, их творчество — это уже другая история, история русской литературы 19 века.
Между творениями первой и второй половин XVIII века проходит четкая граница, и произведения, созданные в начале века, сильно отличаются от последующих.
На западе уже развивались крупные литературные формы и шла подготовка к созданию жанра романа, а российские авторы еще переписывали жития святых и восхваляли правителей в неуклюжих громоздких стихотворениях. Жанровое разнообразие в российской литературе представлено скудно, она отстает от европейской литературы примерно на век.
Среди жанров русской литература начала XVIII века стоит назвать:
- Житийную литературу (истоки - церковная литература),
- Панегирическую литературу (тексты восхваления),
- Русские стихи (истоки - русские былины, сложенные в тоническом стихосложении).
Реформатором отечественной литературы считают Василия Тредиаковского, первого профессионального российского филолога, получившего образование на родине и закрепившего языковое и стилевое мастерство в Сорбонне.
Во-первых, Тредиаковский заставил современников читать, а последователей писать прозу - он создал массу переводов древнегреческих мифов и европейской литературы, созданной на этой классической основе, подкинув современникам-писателям тему для будущих произведений.
Во-вторых, Тредиаковский революционно отделил поэзию от прозы, разработал основные правила силлабо-тонического русского стихосложения, опираясь на опыт французской литературы.
Жанры литературы второй половины XVIII века:
- Драма (комедия, трагедия),
- Проза (сентиментальное путешествие, сентиментальная повесть, сентиментальные письма),
- Стихотворные формы (героические и эпические поэмы, оды, огромное разнообразие малых лирических форм)
Русские поэты и писатели XVIII века
Гавриил Романович Державин занимает в российской литературе значительное место наряду с Д.И. Фонвизиным и М.В. Ломоносовым. Вместе с этими титанами русской литературы, он входит в блистательную плеяду основоположников русской классической литературы эпохи Просвещения, относящейся ко второй половине 18 века. В это время, во многом благодаря личному участию Екатерины Второй, в России стремительно развивается наука и искусство. Это время появления первых российских университетов, библиотек, театров публичных музеев и относительно независимой прессы, правда, очень относительной и на небольшой период, который закончился с появлением «Путешествия из Петербурга в Москву» А.П. Радищева. К этому времени, как назвал его Фамусов Грибоедова, «век золотой Екатерины», относится самый плодотворный период деятельности поэта.
Избранные стихотворения:
Пьеса Фонвизина - классический образец комедии с соблюдением традиционных правил создания пьес:
- Триединством времени, места и действия,
- Примитивной типизацией героев (классицизм предполагал отсутствие психологизма и глубины характера героя, поэтому они все делились либо на хороших и плохих, либо на умных и глупых)
Комедия была написана и поставлена в 1782 году. Прогрессивность Дениса Фонвизина как драматурга заключается в том, что в классической пьесе он объединил несколько проблематик (проблема семьи и воспитания, проблема образования, проблема социального неравенства) и создал не один конфликт (любовный конфликт и социально-политический). Юмор Фонвизина - не легкий, служащий исключительно для развлечения, а острый, направленный на высмеивание пороков. Таким образом, автор привнес в классическое произведение черты реалистического.
Биография:
Избранное произведение:
Время создания - 1790 год, жанр - путевой дневник, типичный для французских сентиментальных путешественников. Вот только путешествие оказалось наполненным не светлыми впечатлениями вояжа, а мрачными, трагическими красками, отчаянием и ужасом.
Александр Радищев издал «Путешествие» в домашней типографии, а цензор, видимо, прочитав заглавие книги, принял её за очередной сентиментальный дневник и выпустил без прочтения. Книга произвела эффект разорвавшейся бомбы: в форме разрозненных воспоминаний автор описал кошмарную действительность и быт людей, встречавшихся ему на каждой станции по пути следования из одной столицы в другую. Нищета, грязь, запредельная бедность, издевательства сильных над слабыми и безысходность - таковы оказались реалии современного Радищеву государства. Автор получил многолетнюю ссылку, а повесть запретили.
Повесть Радищева нетипична для чисто сентиментального произведения - вместо слез умиления и чарующих дорожных воспоминаний, так щедро рассыпаемых французскими и английскими сентиментализмы, тут нарисована абсолютно реальная и беспощадная жизненная картина.
Избранное произведение:
Повесть «Бедная Лиза» - адаптированный европейский сюжет на русской почве. Созданная в 1792 году, повесть стала образцом сентиментальной литературы. Автор воспел культ чувствительности и чувственного человеческого начала, вложил в уста героев «внутренние монологи», раскрывающие их мысли. Психологизм, тонкая прорисовка характеров, большое внимание к внутреннему миру героев - типичное проявление сентиментальных черт.
Новаторство Николая Карамзина проявилось в оригинальном разрешении им любовного конфликта героини - русская читающая публика, привыкшая, в основном, к счастливому концу повестей, впервые получила удар в виде самоубийства главной героини. И в этой встрече с горькой жизненной правдой оказалось одно из основных достоинств повести.
Избранное произведение:
На пороге Золотого века русской литературы
Путь от классицизма до реализма Европа прошла за 200 лет, России пришлось поторопиться с освоением этого материала за 50-70 лет, постоянно нагоняя и учась на чужом примере. В то время как Европа уже читала реалистические повести, России предстояло освоить классицизм, и сентиментализм, чтобы перейти к созданию романтических произведений.
Золотой век русской литературы - время развития романтизма и реализма. Подготовка к появлению этих этапов у российских писателей прошла в ускоренном темпе, но самое важное, что было усвоено писателями 18 века - возможность возложить на литературу не только развлекательную функцию, но и воспитательную, критическую, нравственно-формирующую.
