Виан пена дней краткое содержание. Художественный мир Бориса Виана «Пена дней. В мире животных

Но молчи: несравненное право -
Самому выбирать свою смерть.
Н.С. Гумилёв. Выбор

Борис Виан умер не как-нибудь. Он символично скончался 23 июня 1959 года на премьере фильма, поставленного по его трэш-триллеру «Я приду плюнуть на ваши могилы». Виан выдержал всего десять минут просмотра, потом закатил глаза, откинулся на спинку кресла и умер, не приходя в сознание, в скорой помощи по дороге в больницу. То есть последнее, что он видел в своей жизни, - то низкопробное криминальное чтиво, та жуть, которую он сам сотворил…

Число Виана - десять. Он родился 10 марта, написал 10 романов, ему было суждено 10 лет литературного творчества, и его сердце разорвалось через 10 минут просмотра фильма по собственному шедевру, который начался в 10 часов утра... Стоп. Давайте, как бывает в фильмах, поставленных по трэш-триллерам, вернёмся к тому, с чего всё начиналось, и попробуем разобраться, почему всё закончилось именно так.

Хороший, плохой, негр

Итак, Виан родился 10 марта 1920 года в крохотном городке Виль-д’Авре недалеко от Парижа и получил странное для коренного француза имя Борис - в честь оперы «Борис Годунов», по которой с ума сходила его музыкальная матушка... Нет, не то. Прокручиваем вперёд... Вот! Виану два года. Он перенёс сильнейшую ангину с осложнениями на сердце, заполучает ревматизм на всю жизнь. Пятнадцать лет. Виан заболевает брюшным тифом. Опять последствия на сердце. Всё! Формирование бренного тела будущего писателя завершено: порок сердца, аортальная недостаточность. Виан выбирает свою раннюю смерть, решив играть на трубе, что было ему категорически противопоказано, но что, безусловно, отражало (уже тогда, в пятнадцать лет!) его отчаянный, страстный и философский одновременно взгляд на жизнь и смерть.

Да и при жизни Кэрроллу приходилось «соответствовать» и прятать свою разностороннюю, активную и где-то даже бурную жизнь под непроницаемой маской викторианской респектабельности. Что и говорить, неприятное занятие; для такого принципиального человека, как Кэрролл, это было, несомненно, тяжёлым бременем. И всё же, думается, в его личности скрывалось и более глубокое, более экзистенциальное противоречие, кроме постоянного страха за свою профессорскую репутацию: «ах, что будет говорить княгиня Марья Алексевна». Тут мы вплотную подходим к проблеме Кэрролла-Невидимки, Кэрролла-третьего, живущего на тёмной стороне Луны, в Море Бессонницы.

История творчества Бориса Виана - это практически история его болезни. Виан не был здоровым человеком. Как остроумно подметил один исследователь творчества писателя, «сердечная аритмия определила и характерную для Виана аритмию с умонастроениями своего времени». Когда вся Франция переживала тотальное увлечение американской поп-культурой на фоне всеобщей эйфории от освобождения Парижа союзниками, Виан плевал на всех с высокой колокольни. Он играл джаз вопреки всему, играл, как отмечали современники, краешком рта, твёрдо стоя на широко расставленных ногах. Сладостно, романтично, цветисто и отчаянно; играл джаз чернее чёрного. Он осмеливался быть собой - страстно влюблённым в жизнь смертельно больным пессимистом.

Есть такое высказывание (кажется, оно принадлежит Ошо): здоровье у всех здоровых людей одно и то же, а вот болезнь у каждого своя. То есть болезнь определяет индивидуальность. В каком-то космическом смысле сама индивидуальность - что-то невообразимо святое на Западе! - и есть самая опасная болезнь, этакий насморк души. В этом эзотерическом смысле Виан тоже, я повторюсь, не был здоровым человеком.

Индивидуальностью он был наделён сверх всякой меры: в нём уживалось как минимум три индивидуума: во-первых, интеллигент, закончивший знаменитую Центральную школу, гениальный автор «Пены дней»; во-вторых, жадный до длинного доллара бумагомаратель Вернон Салливан с кипой бульварных романов-бестселлеров и, наконец, простой белый негр, который хотел в жизни только одного: играть джаз как Бикс Байдербек (великий американский джазист, 1903-1931). Виан знал, что умрёт рано, и жил втрое жаднее, чем любой современный ему французский писатель, расходуя свою до неприличия, по-распутински богатую витальность направо и налево. За что и поплатился.

Пора-пора-порадуемся на своём веку

Вся, по-егорлетовски, «долгая счастливая жизнь» Б. Виана, которая началась 10 марта 1920 года и закончилась всего 40 лет спустя, проходила в тени серьёзной болезни. Но отчасти именно благодаря этой божественной тени, которую послала ему судьба, Виан не был до конца ослеплён тем солнцем, которое заставляет среднестатистический человеческий планктон бездарно радоваться жизни до самой смерти. Он был одноглазым королём в стране ослеплённых солнцем мира, порядка и благополучия. Он был королём-террористом, подрывавшим сами устои этих мира, порядка и благополучия. Он был самым далёким от политики анархистом, какого только можно вообразить. Он был, можно сказать, экзистенциалистом второго поколения (как цветной телевизор взамен чёрно-белого), на порядок более экзистенциален, чем сам экзистенциализм. Одинокий, затерявшийся во времени терминатор постмодернизма, который пришёл, чтобы разрыть живые могилы всего того, что подобру-поздорову умерло, и того, чему ещё предстоит в интересах человечества умереть.

Символично в этой связи, что вскоре после смерти Виана его красивое, совершенно русское лицо было крепко забыто, хотя и ненадолго. На пророческий пьедестал Виана возвели только два года спустя. И не потому, что он скандально скончался на своей премьере: просто наступили шестидесятые, и бунтующий против всего и вся писатель-психоделик пришёлся ко двору. Мёртвый Виан был знаменит так, как не был никогда при жизни, хотя все его лучшие произведения уже давно были опубликованы.

В мире животных

Знаменит после смерти - это фактически значит, что «забыт при жизни». Но Виан не мог пожаловаться на отсутствие внимания со стороны фортуны. К примеру, в те самые свои роковые пятнадцать лет он получает не только порок сердца на всю жизнь, но и степень бакалавра по латыни и греческому. Ещё через два года (в семнадцать) Виан защитил бакалавриат ещё по двум дисциплинам: философии и математике! Борис Виан переделал массу всего в своей жизни: писал прозу и стихи (и даже оперы, чем и порадовал матушку), очень хорошо играл на трубе в джазовом оркестре и пел, профессионально переводил книги с английского, в том числе детективные романы Р. Чандлера в стиле нуар.

Виан был очень страстным человеком, и главной страстью его был джаз. Если на минуту отвлечься от его литературного наследия, придётся признать, что он скорее был джазменом, чем писателем. Так же, как, например, Грибоедов на самом деле был дипломатом, а не писателем-драматургом. Но потомкам на это, безусловно, наплевать.

Вечером стулья, утром - на столе

В 1947 году в США самолёт впервые преодолел звуковой барьер. В этом же году больной Борис Виан во Франции преодолел литературный барьер, написав «Пену дней». Современный «Чуме» Альбера Камю роман был (в гораздо большей степени, чем тоскливо умозрительная «Чума»!) хорошей мускулистой пощёчиной современному обществу. Это было чудесно: Виан провозгласил новый идеал, новую философию жизни, провозгласил жизнь. Но потом ему как-то удалось наступить на горло собственной песне и замолчать собственный крик души.

Виан не был хорошим PR-менеджером самого себя. Как я уже говорил, он пытался сидеть на трёх стульях, одним из которых был джаз, вторым - его настоящий «шеднерв» (виановский неологизм) - знаменитый роман «Пена дней» (1946), который при жизни писателя прошёл катастрофически незамеченным, и его второсортные (если не третьесортные!) бульварные романы, стилизованные под нуар а-ля Реймонд Чандлер, которого Виан переводил, эти его романы-демоны, вышедшие под псевдонимом Вернон Салливан: «Я приду плюнуть на ваши могилы» (1946), «Все мёртвые одного цвета» (1947), «Уничтожим всех уродов» (1948) и «Женщинам не понять» (1950). Как явствует уже из названий произведений нуарного цикла, они есть полная похабщина, недостойная прочтения, и при прочтении в этом нельзя не убедиться.

Эти книги писались ради денег, а не по вдохновению (как «Пена...»), и они действительно принесли Виану много денег (вместе со славой), а также безнадёжно подорвали его репутацию. Они также послужили причиной одного настоящего убийства: под впечатлением романа «Я приду плюнуть...» торговый служащий Эдмон Руже задушил свою подружку и украсил труп томиком Салливана, раскрытым на сцене убийства. И наконец, с большой долей вероятности можно предположить, что злополучные романы послужили причиной собственной скоропостижной и двусмысленной смерти Виана. Издав свои брызжущие кровью (и спермой!) отвратительные чёрные бестселлеры, Виан, эта утончённая, возвышенная личность, этот «восторженный бизон», как его называли друзья, успешно перечеркнул «Пену дней» и прославился на всю страну как скандальный бульварный писака, а не как гений, создавший «Пену дней», которая теперь входит в школьную программу! Написанные в качестве насмешки над обществом, романы «посмеялись» над самим Вианом. Никто так и не понял, что это просто неудачная шутка (меньше всего Эдмон Руже, бедняга!), и Виан захлебнулся в собственной кровавой «пене дней». И наверняка ведь больное сердце ему нашёптывало: «Борис, ты не прав, не пиши бестселлер». Но Борис не прислушался...

Нас всех тошнит

В нашей стране, что добавляет юмора в создавшуюся несмешную ситуацию, чернушные романы Виана не столь известны, как «Пена дней». И весьма забавно наблюдать, как в преломлении критики (словно путём выворачивания имени наизнанку) Борис Виан почему-то незаметно (дым в дом, дама в маму) превращается в «наивный сироп». Звучат слова «затянувшееся детство», «эскапизм», «поверхностность», «кукольные герои» и т.п. Столько всего уже было сказано о «сенсориальном пространстве» «Пены дней»! Критики видят словотворчество и розовые очки, но не видят яростного разрушения мира. А ведь герой «Прирождённых убийц» тоже носил розовые очки! В лучшем случае Виана сравнивают с Хармсом. Конечно, они оба экстраординарные джентльмены. Но они отличаются, как Джекил и Хайд! Там, где смех Хармса замолкает, сразу обрушивается сводящий с ума хаос, «дальше - тишина». А «Пена дней» - это грустная, но полная веры в лучшее завтра «весенняя песня».

Как и персонажи классической сказки К. Грэма «Ветер в ивах» в главе Piper at the Gates of Dawn (знаменитой благодаря дебютному альбому Pink Floyd), герои «Пены...» словно услышали запредельную, божественную мелодию. А когда она замолкла, продолжают жить, но уже на другом уровне, в другом качестве. Словно Нео, побывавший в матрице и за её пределами. Как бы ни была трагична история, рассказанная в «Пене дней», грусть эта, как у Пушкина, светла. Колен и Хлоя как Ромео и Джульетта. Рождённые друг для друга, нашедшие свою любовь. Они могут умереть без сожаления, как и подобает настоящим партизанам кармы. Хармс - русская безнадёга, Реквием Моцарта на флейте водосточных труб, Виан же - новая надежда галактики, чёрный джаз уголком рта. Хармс - Game over, Виан - Mission Complete.

Первый альбом Pink Floyd «The Piper at the Gates of Dawn» («Свирель у порога зари») назван так же, как и одна из глав сказки «Ветер в ивах» (The Wind in the Willows) Кеннета Грэма. В этой главе герои сказки Крот и Выдра проводят ночь у реки в поисках потерявшегося детёныша Выдры. Цитата: «Может, он и не решился бы поднять голову, но, хотя музыка уже стихла, призыв всё так же властно звучал внутри него. Он не мог не посмотреть, даже если бы сама смерть мгновенно справедливо его поразила за то, что он взглянул смертными глазами на сокровенное, что должно оставаться в тайне. Он послушался и поднял голову, и тогда в чистых лучах неотвратимо приближающейся зари, когда даже сама Природа, окрашенная смущённо розовым цветом, примолкла, затаив дыхание, он заглянул в глаза Друга и Помощника, того, который играл на свирели.

Да, счастье героев Виана, по шейку погружённых в собственную «матрицу в матрице» (этакую яркую матрёшку , уютный карман в неуютной реальности), скоротечно. Но может ли современное ему (и нам) общество с его проверенными традиционными ценностями дать человеку долговечное счастье?! Больное, чуткое сердце - его безупречная муза - подсказывало Виану, что нет. Его обречённое сердце строчило в его мозгу, словно на пишущей машинке: «Нет, нет, нет...» «Не то, и не это, и даже не ничто» - так строчило оно, каждой строчкой утверждая не смерть, но жизнь, бесконечный поиск идеала - свободы...

Это не искусство ради искусства, это декларация независимости человека от общества! Это обещание счастья в отдельно взятом теле, а не где-то там в светлом будущем, яркими плакатными красками нарисованном пропагандой, в будущем, которое так никогда и не настаёт. Вопреки недалёкой критике (проморгавшей «Пену дней» и не оценившей комиксового юмора трэш-романов!), герои Виана предельно, до физиологичности, как Томаш из «Невыносимой лёгкости бытия» Милана Кундеры, реальны. И реалистичны. Они как раз живут в «настоящем настоящем» - вечном настоящем, в котором только и возможна молодость и жизнь, живут даже не сегодняшним днём, а настоящим моментом: «не думай о секундах свысока...» Почти как даосские мудрецы.

Доброе утро, последний герой

Виан видит не глазами, он видит своим третьим глазом некий запредельный «луч света в тёмном царстве», разделяющийся на целую радугу цветов, и рисует этими цветами, хотя этот свет и приходит со звезды, потухшей и остывшей миллион лет назад. И отсюда космическая грусть, как в стихах Хуана Рамона Хименеса, и отчаяние, и даже где-то просветлённая жестокость, как в песнях Цоя, провидевшего многое: «Солнце моё, взгляни на меня: / Моя ладонь превратилась в кулак, / И если есть порох, / Дай огня. / Вот так». Виан, здоровье которого ещё с подросткового возраста висело на волоске, жёг весь порох, какой был. Играл на трубе наперекор врачам, любил красивых женщин и новоорлеанский джаз... И плевать хотел на всё, что не любил.

Виан жил по самурайскому кодексу: любуясь бесстыдно цветущей сакурой с балкона своей башни из слоновой кости, он без посторонней помощи помнил, что «и это тоже пройдёт», осознавал и претворял в жизнь неотвратимость и отвратительность собственной смерти. Для него смерть была на расстоянии вытянутой руки. Отсюда и странная безжалостность вперемешку с мечтательностью: как у писателя, спортсмена, самурая, гея Юкио Мисимы, который сделал себе харакири после безумной попытки реставрации императора. Виану тоже хотелось чего-то этакого, запредельного, хотелось войны со всем и вся. Виан не был пацифистом, как принято считать, скорее он был «арахисовым анархистом», партизаном кармы с пелевинским «глиняным пулемётом», спрятанным в рукаве!

Этот гипотетический пулемёт (или, по Виану, «сердцедёр» ) в рукаве был одновременно и его тузом в рукаве, его единственным джокером, который мог принести Виану победу, ему, обречённому сердечнику, обречённому лузеру. Отсюда его восприимчивость до самой провидческой глубины, иначе не стоило бы и читать.

P.S. Ай-ай-ай, убили негра...

Виан был настоящий джедай, хотя и в запасе по состоянию здоровья. Возможно, именно из-за этого «в запасе» он постепенно накопил критическую массу злобы на душе… Демоны Виана, такие симпатичные вначале (мелькавшие уже в «Пене дней» где-то в эпизодах), заматерели, отрастили жуткие рога и с володарским хохотом порвали зачахших ангелочков в клочья... Джекил уступил место Хайду. Так уж сложилась его жизнь - быстро, как складывается карточный домик.

По Виану, жизнь - это хаос, в котором невозможно выжить, можно только наслаждаться, чего бы это ни стоило, прямо сейчас. Смерть гарантирована всем, жизнь не гарантирована никому. Наслаждение жизнью отнимают компромиссы, массы, труд, режим, забытьё. А о смерти, какая она будет, можно лишь гадать. Свою собственную смерть Виан частично нагадал в стихотворении «Попытка смерти» (пер. Д. Свинцова):

Я умру от разрыва аорты.
Будет вечер особого сорта -
В меру чувственный, тёплый и ясный
И ужасный.

Как видим, даже Виан, щедро наделённый нездоровым воображением, не мог представить, что он умрёт совершенно не чувственным утром, а на полный после завтрака желудок, а ведь вся его больная жизнь намекала на какой-то такой неудобоваримый исход!

Главным персонажем произведения является молодой человек по имени Колен. Он красив собой, да к тому же очень богат. У Колена есть свой повар Николя, большой дом. Молодой человек не работает. Колен ожидает прихода своего друга Шика, который служит инженером. Шик не настолько богат, как Колен, поэтому постоянно работает.

Дом главного героя напичкан всякой необычной техникой. Приборы самостоятельно выполняют операции по дому. Еще у него живет маленькая мышка, ее очень любят и всегда заботятся. Мышка считается полноправным членом семьи. В жилище Колена всегда светло и радостно.

За обедом становится ясно, что Ализа, новая возлюбленная Шика, приходится родственницей Николя. Девушка, как и Шик, очень увлечена работами Жана-Соля Партра, она тоже коллекционирует все его статьи.

Однажды, Колен и Шик были приглашены на прием к Исиде, общей знакомой. Девушка устраивала вечеринку в честь дня рождения своего пса. Колену тоже хотелось обрести вторую половинку, молодой человек надеялся, что на этом приеме ему обязательно повезет. Так и случилось, он познакомился с прелестной девушкой по имени Хлоя. Молодые люди понравились друг другу, и очень скоро решили связать себя узами брака.

Ализа находится в унынии, ей кажется, что родители не позволят выйти замуж за нищего Шика. На выручку приходит Колен, он дает другу достаточно денег, чтобы тот смог сделать предложение Ализе.

Вскоре состоялась свадьба Колена. Торжество стоило больших денег. После праздника, молодожены и повар Николя, выполняющий роль водителя, уезжают на юг. В поездке, находясь в гостинице, Николя выводит Колена из себя. Мужчина кидает в водителя ботинок, и разбивает окно. Из-за сквозняка Хлоя простудилась. Мужчины окружают девушку усиленной заботой, но ей не становится легче.

В то же время Шик со своей возлюбленной ходят на выставки своего кумира Партра. Им приходится идти на разные ухищрения чтобы попасть туда. Колен и компания приезжают домой. Зайдя в комнаты, они понимают, что прежнее, наполненное радостью жилье стало грустным и унылым. Мышка покалечилась. Колен, глядя в свой сейф, понимает, что денег осталось совсем немного.

По приезду домой, Хлоя почувствовала себя лучше. Ей захотелось развлечений. Друзья постарались ее развеселить, но на катке девушке становится плохо и она теряет сознание. Хлоя чувствует боль в груди. При осмотре доктором, они узнают диагноз. У девушки растет в груди водяная лилия. Чтобы избавиться от недуга, больную нужно было окружить цветами.

Колен, на последние деньги отправляет любимую в дорогой горный санаторий и окружает цветами. Оставшись без средств, Колен вынужден идти работать. Николя отправляют в богатый дом к Исиде, у прежнего хозяина нет возможности платить ему жалованье. Дом Колена становится еще печальнее. Вскоре из санатория возвращается Хлоя, доктора удалили ее цветок в груди, но болезнь перекинулась на второе легкое. Колен распродает все из дома, чтобы купить жене цветы.

Шик же, тем временем тратить все деньги, которые дал друг на приобретение работ Партра. Оставшись совсем без средств к существованию он расстается с Ализой. Девушка расстроена. Она начинает убивать всех продавцов книг, которые обеспечивали Шика статьями кумира. Шика начинают преследовать полицейские, у него образовалась налоговая задолженность. Вскоре коллекционер погибает от их рук. Ализа умирает во время пожара.

Позже, больше не в силах бороться с недугом, умирает и Хлоя. Безутешный муж, полностью разорившись, хоронит супругу на дальнем углу кладбища для бедняков. С той поры он постоянно сидит у могилы жены, и ждет когда прорастет белая лилия, чтобы уничтожить злополучный цветок. Дом главного героя разрушается, а ослабевшая мышка бежит к кошке, с просьбой предать ее смерти.

Этот роман призывает нас думать о завтрашнем дне, а не предаваться растратам.

Картинка или рисунок Виан - Пена дней

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

Краткое содержание Венецианский купец Шекспира
Венецианский купец Антонио печален без причины. Близкие друзья Саланио и Саларино предполагают, что все дело в безответной любви или же в обычном переживании за корабли с товаром. Антонио отвергает эти варианты.
Краткое содержание Алешкино сердце Шолохов
Алешка – мальчик, который мог бы жить себя и радоваться ей, но ведь часто не все так просто. Хотя ему уже целых четырнадцать лет, он довольно мал ростом, а также, физически не особо развитый. Этому способствовало их положение в семьи
Краткое содержание Любовница французского лейтенанта Фаулз
Действие произведения происходит в небольшом городке Лайм-Риджис в 1867 году. Перед нами предстают молодые люди, которые совершают прогулку по набережной. Женщина была наряжена в модное платье
Краткое содержание Этюд в багровых тонах Дойла
Первая встреча доктора Уотсона и Шерлока Холмса в доме находящемся на Бейкер стрит. Вселение доктора во вторую комнату и первое совместное их расследование, которое полиция Скотланд-Ярда не могла распутать.
Краткое содержание Цвейг Письмо незнакомки
Известный писатель Р. разбирает почту и находит конверт без имени отправителя. Внутри большое письмо, написанное женским почерком.

Оценка: 10

Немного безумная, несомненно визионерская и местами сногсшибательно гениальная вещь, раскрывающаяся поразительным веером смыслов. Сразу бросается в глаза слегка сюрреалистичная манера Виана писать, невероятная насыщенность текста красками, образами и звуками. Пожалуй, давно я так не жалел, что не знаю французского: сдаётся мне, выдуманные переводчиками каламбуры - лишь верхушка айсберга, скрывающая головоломные языковые выверты оригинала. Совершенно безумные вещи Виан говрит с уморительно серьёзным лицом. Автор приглашает нас полюбоваться игрой солнечных лучей на мозаике витражей, отведать коктейля из импровизаций Дюка Эллингтона, побеседовать с говорящим мышонком, который живёт в ванной комнате героя. Примерно здесь же начинается пастрорально-трогательная история любви, все смеются и танцуют. Читатель очарован, и ничто не предвещает беды.

И здесь наступает перелом. История любви оборачивается грустной сказкой о смерти и жертве. Счастье, смех и свет утекают из жизни героев, как воздух из проколотого воздушного шарика. Мир съёживается, краски блёкнут, звуки джаза становятся глухими и невнятными. Милая пародия на Сартра становится злой издевательской насмешкой, мышка из ванной стирает лакпи в кровь, Хлоя заболевает и вот-вот умрёт. Красочный сюрреализм перерастает в гротеск, громоздятся горы трупов, торжествует двуличие и материализм, холодный металл восстаёт против живого человеческого тепла. И при всём этом та же серьёзность, та же невероятная образность и фантазия, то же умение парой штрихов нарисовать живой, выпуклый облик трагедии, бесконечно далёкий от избитых фраз и клише. Крушение надежд героев по силе и экспресии не уступает картинам их же недавнего счастья, и самые вычурные авторские построения не способны скрыть от нас жестокую реальность происходящего. Пожалуй, это даже страшнее виановских фантасмагорических страшилок. Словом, книга чертовски хороша. Я даже и не припомню, где ещё банальные ужасы повседневности показаны с такой визуальной мощью. Поразительный роман, такой необычный и такой живой, что остаётся только восхищённо вздыхать.

Оценка: 10

Борис Виан. Джазовый критик, музыкант, поэт, фантаст. Склонный к эпатажу, скандально известный писатель, ставший классиком после смерти.

«Пена дней» - книга, в которой самым парадоксальным образом гармонично сочетается несочетаемое: она одновременно легкомысленная и глубокая, грустная и жизнеутверждающая.

Излюбленный прием Виана – визуализация затертого речевого штампа, перенесение фразеологизма с уровня языка на уровень художественной реальности книги («Блистательно выполнив ласточку, она пожинала лавры, а уборщик тем временем сметал разлетавшиеся во все стороны лавровые листья»). Впрочем, судьба сыграла с Вианом злую шутку, использовав его же визитную карточку в качестве оружия. Писатель своей смертью реализовал метафору «убийственная экранизация», скончавшись от сердечного приступа во время премьеры фильма, снятого по его роману «Я приду плюнуть на ваши могилы». И вообще в жизни ему не везло. Его литературная мистификация обернулась жутким скандалом, а премию для начинающих авторов, ради которой была написана «Пена дней», неожиданно присудили далеко не начинающему писателю.

«Пена дней» - это грустная сказка о любви. Роман построен по принципу контраста: читатель может проследить, как от главы к главе меняется стиль изложения и язык, превращаясь из легкого, летящего в гнетущий и мрачный. Яркие краски первых глав постепенно блекнут, в финале перед мысленным взором предстает черно – белая картинка. По мере того, как квартиру героев окутывает мрак, пространство книги будто сжимается; пол смыкается с потолком, живые цветы увядают и обращаются в прах.

Особо стоит отметить неповторимый юмор Виана. Возможно, такого талантливого и изящного стеба в жизни вы еще не читали. Виан пародирует все, что только может превратиться в клише, все модные увлечения французской молодежи сороковых годов: джаз, сюрреализм, экзистенциализм… Экзистенциализму досталось больше всего. «Проблема выбора при тошноте на особо плотной туалетной бумаге», «томик «Блевотины», переплетенный в кожу вонючки» надолго запомнятся читателю, знакомому с творчеством Жан Соля Партра, тьфу ты! Жан Поля Сартра.

Оценка: 10

Самая реальная история, завернутая в плащ нереальности и пронизанная истинными чувствами, заставляющими по-иному думать и видеть вещи, такими, какие они есть в действительности.

Начало книги, пронизанное светом, музыкой, счастьем и верой, что каждый новый день принесет еще что-то хорошее, сжимается до одной бесконечно пульсирующей нотки отчаяния в воспаленном мозгу главного героя в окончании этого произведения.

Очень немногие книги заставляют нас задуматься о чем-то в этой жизни. Это книга заставляет не только задуматься, а прочувствовать каждое слово и каждый жест героев.

Я прочитала «Пену дней» один единственный раз и очень давно. Я никогда даже не пыталась читать ее повторно именно потому что книга просто непередаваема и ты осознаешь, что очень сложно пережить все ее события вновь. А одного момента ты уже не почувствуешь никогда - не сможешь вернуть себе первоначальное чувство радости от открытия и осознания, что такая книга существует.

Оценка: 10

Кино-роман.

Долго замахивался на, и только обрушившаяся летом премьера одноименного фильма Мишеля Гондри (сам мастер из редких: «Наука сна», «Перемотка», «Вечное сияние чистого разума») заставила-таки прильнуть к роднику исходного текста.

Уровень визионерства - сейчас смешаю в пианококтейль два взаимонеуместных, но подкрепляющих друг друга понятия: провидчество и визуализация - просто запредельный.

Несомненно, стоит добавить еще глубочайшую кинестетичность (опять-таки в двух слоях: трогательность и гадливость в прикосновении) и легкость. Виан не пишет, он курит и выписывает этот текст тончайшими перьями ароматного табачного дыма.

Именно на примере сего труда пера Вианова смог сформулировать для себя разницу между фантастической и человеческой литературой:

Первая коленопреклонена перед идеей (тот самый принцип: вырви корень фантдопущения, и весь росток исчахнет)

Вторая может сколько угодно заигрывать с нереалистичными деталями, но повествует о человеке, чувствах и взаимоотношениях, рассказывая по сути некую прото-историю, навроде изгнания Адама и Евы из Эдема

Оценка: 8

Держа в руках книгу размером в 270 страниц, я невольно расстроилась из-за как обычно выдираемых издательствами кровно зарабатонных. Каково же мое удивление было, когда я натолкнулась на историю, похожую на Алису в стране чудес. Здесь вы не встретите динамики сюжета. Скорее это смесь изысканной еды, джаза, блюза. Есть место религии - бесконечно высмеянной Вианом. (Это я уже позже узнала с каким презрением автор относится к церкви).

Шесть главных персонажей книги, вокруг которых плещется жизнь, пропитанная магией. Не знаю как точно сказать, но думаю это тот самый магический реализм. Колен - богатый молодой человек, который хочет влюбиться без памяти. Шик - его бедный лучший друг, фанатично коллекционирующий вещи и книги Жана-Соля Партра (игра слов налицо - Виан создает пародию на Сартра). Прекрасные девушки Ализа и Исида. Николя - повар от бога, работающий на Колена и являющийся его другом. И наконец-то замечательная, мечтательная девушка Хлоя. Именно вокруг Хлои будет играть весь сюжет. Главная музыкальная тема книги - произведение «Хлоя» блюз в аранжировке Дюка Эллингтона. Свадьба Хлои и Колена, их сумасшедшая любовь, ее болезнь.

Атмосфера этой изящной, мрачной и трагичной истории завораживает и не отпускает. Прекрасный язык и стиль произведения.

Оценка: 10

Молодой человек по имени Колен страстно желает влюбится. И влюбляется – в девушку по имени Хлоя. Они женятся, но Хлоя заболевает, и Колен делает всё, чтобы помочь Хлое выздороветь.

Главные герои, как и само повествование поверхностны. Более того, совершенно не симпатичны. Колен, проматывающий своё состояние, неспособный работать инфантил, Хлоя, типичная девочка-феечка, слуга Колена Николя, не пропускающий не одной юбки, и судя по всему страдающий чем-то вроде раздвоения личности, их товарищ Шик, одержимец, спускающий все деньги на книги Жана-Соля Партра (жирный такой намёк на одного всем известного философа), как некоторые современные аудиофилы собирают релизы своих любимых групп, девушка Шика Ализа, позволяющая Шику это делать и оказывающая недвусмысленные знаки внимания Колену... так, а кто-то ещё из персонажей был в романе? Ах, да. Мышь. Вот она – самый адекватный и приятный персонаж книги.

Я вполне допускаю, что в оригинале, на французском языке роман может оказаться намного более впечатляющим – всё-таки языковые игры сложно перевести, но в таком виде, в каком книга представлена русскоязычному читателю сейчас, она, к сожалению, не представляет собой ничего необычного. Всего лишь история одной неудачной любви с лёгким налётом сюрреализма и саундтреком Дюка Эллингтона. Буквально через пару часов после прочтения в голове не остаётся ничего – чтобы написать этот отзыв мне даже пришлось снова взять книгу в руки и пролистать. Благо дело, она совсем короткая.

Оценка: 5

Посмотрите вокруг и вы заметите, как вокруг всем своим великолепием бурлит жизнь, пенясь и играя. И просыпаясь каждый день представляйте, что есть у вас мышка, танцующая под лучами ярких солнц, которая, в случае чего, отдаст всё, только бы помочь в момент, когда всё катится к чертям. И стоит, наверное, прислушаться, тогда вы услышите потрескивание пенящейся жизни.

Перед нами мир причудливостей, нелепостей и неправдоподобностей, но он пугает своей реальностью так сильно, что хочется затеряться, как иголка в стоге сена. И пахнет хорошо, и никто меня там не достанет. Мир несуразностей, которые никогда ни с кем не произойдут в то же время показывает людей, таких как мы, с такими же проблемами, мечтами и стремлениями. Мир, где человеческое тепло отдаётся холодному металлу оружия, в котором молодые люди хотят любви, а не работы; кто-то отдаёт последние деньги на одержимость, не замечая и отвергая самое ценное.

Роман, начинающийся светом и яркими красками, оканчивается потускневшим светом и безысходностью. Все герои в конечном итоге - трагичные судьбы. В этой пене дней кругом нас есть такие же, которым, возможно, не хватает маленькой мышки, способной изменить их бытие. Или неспособной. Это история любви, настолько трагичной, что никакой сюрреализм с его необычными образами не в силах ослабить ту тяжесть несчастной любви, раздавившей главных героев. Постепенно комнаты сужаются, окна зарастают, кафель превращается в дерево, а солнца тускнеют. Что это? Нет, для каждого это что-то своё.

Всё кончено. Все судьбы расплелись и прояснились. Но тут появляется та самая мышка, показывающая в последних строках квинтэссенцию всей жизни...

Оценка: 9

«Нежно-нежно, тонко-тонко...»

В целом необыкновенно изящная и целомудренная история любви:smile: Наверное похожая, на невероятную музыку пианоктейля:smile: И все же слишком легкомысленная. Позже попались строчки из эссе Бегбедера «Лучшие книги ХХ века»

«Наверняка сыщутся люди, которым не нравится «Пена дней», которые находят эту книгу чересчур наивной или несерьезной, и я хочу прямо здесь торжественно объявить им, этим людям, что мне их жаль, потому что они не поняли самого главного в литературе. Хотите знать, что это? Очарование.» Бррр - и это обо мне:eek: Не смотря на все восхищение чудесной фантазией, необыкновенной легкостью и прелестью повествования... Не покидало, некое маячившее в глубинах сознания, раздражение от полного разгильдяйства, нигилизма, и эгоизма героев существование, которых напоминает небезызвестную басню Крылова

Оценка: 3

Сюжет романа несложен: богатый молодой человек по имени Колен знакомится с девушкой Хлоей, женится на ней. Через некоторое время после свадьбы Хлоя заболевает и умирает. Если об этом рассказать простыми словами, то получится заурядный романчик. Французский писатель Борис Виан, безусловно, гениален, потому что смог сделать банальную житейскую историю уникальным шедевром мирового авангарда.
Имена своим персонажам Виан подбирал, руководствуясь своим отношением к их художественным образам. Хлоя – навеяно одноимённым произведением в аранжировке любимого виановского музыканта Дюка Эллингтона. Николя, Колен – обычные французские имена. Зато над другими героями писатель всласть иронизирует. Два брата-близнеца нетрадиционной ориентации работают «свадебными педералами». Религиозные служители - Пьяномарь и Священок, Архиписк и Надстоятель. Бенвенуто Челлини перефразирован как Бенвенуто Тошнини. Не обошлось без врача - профессора д’Эрьмо.
Но особенно досталось французскому писателю-экзистенциалисту Жан-Полю Сартру. (Он в романе фигурирует как Жан-Соль Партр.) Реальный Сартр когда-то написал роман «Тошнота». Виан же ввёл в «Пену дней» сцену встречи Жан-Соля Партра с многочисленными поклонниками: «Партр вышел из-за стола и продемонстрировал слушателям муляжи различных типов блевотины. Самая прекрасная из них – непереваренное яблоко в красном вине – имела огромный успех». Популярность Сартра вызывает у Виана добродушную усмешку: «Часть застеклённого потолка приоткрылась, и по периметру образовавшегося проёма появились чьи-то головы. Оказывается, отважные поклонники Партра забрались на крышу и успешно провели задуманную операцию. Но на этих смельчаком наседали сзади такие же смельчаки, и, чтобы удержаться, первым смельчакам пришлось изо всех сил вцепиться в края рамы». При прочтении эпизодов, связанных с личностью Сартра, моим первым ощущением было, что Виан очень не любил литературного собрата и не мог отказать себе в удовольствии убить его хотя бы на страницах своей книги:
- …Больше всего на свете я хочу вас убить, - сказала Ализа… и вынула сердцедёр. – Расстегните, пожалуйста, ворот вашей рубашки.
- Послушайте, - воскликнул Жан-Соль, снимая очки. – Я нахожу, что всё это какая-то дурацкая история.
Он расстегнул рубашку. Ализа собралась с силами и решительным движением вонзила сердцедёр в грудь Партра. Он вскинул на неё глаза, он умирал быстро, и в его затухающем взгляде промелькнуло удивление, когда он увидел, что извлечённое сердце имеет форму тетроида. Ализа побледнела, как полотно. Жан-Соль был мёртв, и чай его остывал. … Ализа расплатилась с официантом, затем раздвинула концы сердцедёра, и сердце Партра упало на столик».
(Впоследствии выяснилось, что насмешку у Виана вызывала мода на экзистенциализм, а отношения с Сартром были хорошими.)
Через призму абсурдизма Виан передаёт хорошо знакомую всем реальность. Хлоя больна: у неё в лёгких выросла нимфея – водяная лилия – «большой цветок, двадцати сантиметров в диаметре». Для излечения нужно окружить больную другими цветами – тогда нимфея испугается и не расцветёт. Колен тратит всё своё состояние на цветы, но этого мало: их требуется ещё больше. Тогда Колен идёт работать на военный завод: выращивать оружие.
«Чтобы стволы винтовок росли правильно, без искривления, им необходимо тепло человеческого тела, - поясняет работодатель. – Вы выкопаете в земле двенадцать лунок. Затем воткнёте в каждую по стальному цилиндру, разденетесь догола и ляжете на них ничком, так, чтобы они пришлись вам между сердцем и печенью… Вы пролежите так двадцать четыре часа, и за это время стволы вырастут».
Стволы отнимают у человека с теплом и жизнь: 29-летнего парня за год работы превращают в морщинистого старика. Сперва Колен выращивает нормальные винтовки, но постепенно металл начинает реагировать на его душевную боль: оружие получается деформированным, кривым. А однажды… «Он поднял простыню. На тележке лежали двенадцать синеватых холодных стальных стволов, и из каждого росла прекрасная белая роза, - её бархатистые лепестки, чуть кремовые в глубине, должно быть, только что раскрылись…
- Я могу их взять? – спросил Колен. – Для Хлои…
- Они завянут, как только вы их оторвёте от стали, - сказал приёмщик. – Они, видите ли, тоже стальные…»
Ирония и выдумка сочетаются в книге Виана с истинной трагичностью, неподдельностью чувств.
«Колену платили теперь много денег, но это уже ничего не меняло. Он должен был обходить по выданному ему списку многие квартиры и за сутки предупреждать указанных в нём людей о несчастьях, которые их ожидают.
Ежедневно он отправлялся в бедные кварталы, и в богатые, поднимался по бесконечным лестницам. Всюду его встречали очень плохо. Ему швыряли в лицо тяжелые, ранящие его предметы и жёсткие колючие слова, а потом выставляли за дверь… Он не бросал своей работы. Ведь это было единственное, что он умел делать – терпеть, когда его выставляют за дверь».
Проблему «богатых и бедных» как писатель своего времени Виан обойти не мог. Однако к неблагополучию материальному добавляется горечь душевная:
«Он посмотрел в списке, кто там стоял следующим, и увидел своё имя. Тогда он кинул наземь свою фуражку и пошёл по улице, и сердце его стало свинцовым, потому что он узнал, что завтра Хлоя умрёт».
Многие авторы авангарда делают акцент на построение сюжета в рамках жанра в ущерб средствам художественной выразительности. Виан, будучи талантливым художником слова, обрамляет доминирующую ноту той или иной сцены в мастерские стилистические конструкции:
«Колен бежал, бежал, а острый угол горизонта в просвете между домами летел ему навстречу. Под ногами у него была темень, бесформенная куча чёрной ваты, и небо, лишённое цвета, косо давило сверху, ещё один острый угол, потолок, а не небо, он бежал к вершине пирамиды, к ней притягивало его сердце менее тёмные участки ночи, но ему оставалось пробежать ещё три улицы».
Это Колен торопится к больной Хлое. Оттого и небо лишено цвета, и темнота кажется «бесформенной кучей чёрной ваты», а всё пространство ночной улицы, обычно имеющее мягкие очертания, безжалостно колет острыми углами.
Погребальный обряд в описании Виана представляет собой столь же яркую сцену в жанре абсурда, как и весь роман. Здесь могильщики поют у гроба: «Эй, ухнем!», - Надстоятель подпрыгивает «сперва на одной ноге, потом на другой» и дудит в трубу. А Священок и Пьяномарь, схватившись за руки, хороводом кружат вокруг могилы.
Жанр абсурда тем и отличается, что все мысли, чувства, тонкие оттенки настроения в нелепых ситуациях грубо преувеличены и поэтому воспринимаются более остро. О состоянии Колена после гибели Хлои мы узнаём из диалога… его домашней мыши и кошки.
- Он стоит на берегу и ждёт, а когда решает, что пора, идёт по доске и останавливается на её середине. Он там что-то высматривает в воде… А когда этот час приходит, он возвращается на берег и всё глядит на её фотографию, - рассказывает мышка кошке.
- Он никогда не ест?
- Нет… И слабеет час от часу… В один из ближайших дней он наверняка оступится на доске.
- А тебе-то что? – спросила кошка. – Выходит, он несчастен?
- Он не несчастен, он страдает. Вот именно этого я и не могу вынести, - отвечает мышка и просит кошку помочь её умереть.
Сытой ленивой кошке не хочется есть мышку. Тогда животные находят оригинальный выход.
- Сунь мне голову в пасть и жди.
- Сколько ждать?
- Пока кто-нибудь не наступит мне на хвост, - сказала кошка, - чтобы сработал рефлекс.
Мышка «зажмурила свои маленькие глазки и сунула голову в пасть. Кошка осторожно опустила острые резцы на мягкую серую шейку. Её усы перепутались с усами мышки. Потом она распустила свой мохнатый хвост и вытянула его поперёк тротуара.
А по улице, распевая псалом, шли одиннадцать слепых девочек из приюта Юлиана Заступника».
Эта сцена в романе финальная. Она не эпилог, а пролог - к смерти мышки. Ясно же: девочки наступят кошке на хвост, челюсти сомкнутся на «мягкой серой шейке». Похожая сцена в мировой литературе есть. Помните, как змейка по просьбе Маленького Принца кусает его насмерть. Но в сказке Сент-Экзюпери впереди – надежда на то, что Маленький Принц вернется на свою планету. А у Виана мышка уже никуда не денется от доли, которую сама себе выбрала. И Колен скоро «непременно упадёт в воду». Погибнет вслед за любимой, как и происходит обычно в классических романах.
«Пена дней» - глубокое, трагическое, стилистически яркое произведение. Впрочем, наверное, не для поклонников экзистенциализма и Жан-Поля Сартра.
P.S. Некоторое время спустя прочитала роман «У всех мертвых одинаковая кожа» - жесткий до жестокости, натуралистичный до грязи, циничный, но захватывающий не менее, чем «Пена дней». Автор – Борис Виан. Воистину, настоящий талант, как алмаз, - многогранен.

Первое свидание Колена (Ромен Дюрис) и Хлои (Одри Тату). к/ф "Пена дней", реж. Мишель Гондри, 2013

Я совершенно точно помню, когда я прочёл «Пену дней» Бориса Виана. Это было в 1987 году, в поезде, когда мы с другом Юрой Баевским отправились отдохнуть в тогда ещё мирной Абхазии. Книга была прочтена за одни сутки. После этого я её не перечитывал, потому что очень неплохо запомнил. Но, посмотрев на днях фильм Мишеля Гондри, снятый по этой книге, понял, что перечитать её всё-таки нужно. Но давайте по порядку.

Борис Виан. Роман

Борис Виан

Начнём с того, кто такой Борис Виан. Это удивительный человек — французский поэт и писатель, джазовый трубач и певец, киноактёр, автор совершенно сумасшедших произведений, написанных под 24 разными псевдонимами. Его произведения стали считаться классикой сразу после его смерти. К сожалению, он умер, не дожив даже до 40 лет… Думаю, что о нём стоит написать отдельно. Здесь я хочу коротко рассказать о его самом известном романе «Пена дней» (1946), его оперном и кино- воплощении.

«Пена дней» стала первым прочитанным мною сюрреальным литературным произведением. Прочитанным? Проглоченным менее чем за сутки и переваренным без остатка. Переваренным настолько хорошо, что ряд образов из этого романа вошёл в мою плоть и кровь, повлияв но моё видение и восприятие мира. Я не перечитываю его только потому, что боюсь разрушить то чувство, возникшее от чтения романа, которое я сохранил до сих пор.

Борис Виан создал удивительный яркий и необычный мир. В нём главную героиню убивает поселившаяся в её лёгких водяная лилия. Главный же герой, чтобы заработать денег на лечение любимой, вынужден теплом своего тела выращивать стволы для винтовок. Но его увольняют с работы за то, что сила его любви заставила эти стволы расцвести стальными розами, сделав их совершенно непригодными для стрельбы.

Уже тогда я смог оценить пародийный образ Жана-Соля Партра и его фанатиков. Ведь сам Борис Виан был дружен с одним из величайших философов 20 века. Высмеивались лишь мифы, которые поклонники нагородили вокруг своего кумира. К слову, прочитанные примерно в то же время «Слова» Жана-Поля Сартра подарили мне один из базовых принципов моей жизни: «Умейте поставить себя так, чтобы вас искали». По работе мне это удаётся. В жизни — наоборот. Увы.

При всей лёгкости стиля, чтение романа — отнюдь не лёгкое дело. По нему буквально рассыпаны разнообразные отсылки к самым разным современным автору реалиям французской жизни. Их незнание и непонимание, в целом, мало влияет на восприятие романа. Но, подозреваю, если снабдить книгу мощным справочным аппаратом, то, возможно, понимание романа и мыслей автора станет более глубоким.

Не думаю, что стоит пересказывать сюжет романа — неблагодарное это дело. Каждый в ней найдёт что-то своё. Кто-то трагическую историю любви, кто-то сатиру на западноевропейское общество и его ценности. Кто-то может воспринять роман просто как милое абсурдное произведение, наслаждаясь прихотливой фантазией автора. Как говорится, suum cuique.

Пена дней. Первое издание на русском языке. М. Художественная литература. 1987

Не имея возможности (да и желания) выложит здесь весь роман, приведу лишь несколько цитат из него.

Почти всегда у него было хорошее настроение, а в остальное время он спал.
Люди не меняются. Меняются только вещи.
Знаешь, я хотел бы затеряться, как иголка в стоге сена. И пахнет хорошо, и никто меня там не достанет…
Меня интересует не счастье для всех людей, а счастье для каждого.
Я полагаю, что фамильярность допустима исключительно между людьми, которые вместе пасли свиней, а это, как вам известно, не наш случай.
Моя сестра сбилась с пути, — признался Николя.- Она изучала философию. В семье, которая гордится своими традициями, о таких вещах предпочитают молчать.
…история эта совершенно истинна, поскольку я ее выдумал от начала и до конца…
Дверь подъезда захлопнулась за ним, издав звук поцелуя в голое плечо
Он был настолько открытым, что было видно, как голубые и сиреневые мысли пульсируют в венах его рук
Они работают, чтобы жить, вместо того чтобы работать над созданием машин, которые дали бы им возможность жить не работая
На свете есть только две вещи, ради которых стоит жить: любовь к красивым девушкам, какова бы она ни была, да новоорлеанский джаз или Дюк Эллингтон. Всему остальному лучше было бы исчезнуть с лица земли, потому что все остальное – одно уродство.
Неправда, что всегда надо быть умницей.
Работа — вещь отвратительная, я это отлично знаю, но то, что делаешь для своего удовольствия, не может приносить дохода
…и сунул в карман чаевые, но по всему было видно, что он лжец, что чая не пьет, что для него это не невинные чаевые, а винные, или даже коньячные

Пожалуй, достаточно.

Эдисон Денисов. Опера

Затрудняюсь сказать, когда я впервые услышал имя советского композитора-авангардиста Эдисона Денисова. Думаю это было на авторском концерте Софьи Губайдулиной, на котором она, отвечая на вопрос из зала, упомянула Эдисона Денисова, Елену Фирсову, Альфреда Шнитке и Бориса Чайковского. Пожалуй, ему и его творчеству стоит посвятить отдельный материал.

Я хочу рассказать о своём восприятии его оперы «Пена дней». Эдисон Денисов закончил её в 1981 году, премьера же её состоялась в Париже пятью годами позднее. Денисов сам написал либретто оперы, причём написал его на французском языке. Прежде всего потому, что Денисов считал сам язык Виана очень музыкальным.

Сам роман — многослойное произведение. В нём можно выделить, как минимум, три смысловых пласта.Первый пласт — лирический, он связан с историей любви Колена и Хлои. Второй — «партровский», третий — «абсурдный». Но Денисов из всех пластов решил оставить один — лирический. Увы, я не умею писать о музыке так, как маститые критики, используя специальную терминологию. Впрочем, покойный Frank Zappa как-то сказал: «писать о музыке это примерно то же, что танцевать об архитектуре».

Эдисон Денисов — Сюита из оперы Пена дней, Конверт грампластинки.

К сожалению, я не видел оперы. Я даже не слышал её целиком. В моей коллекции грамзаписей есть пластинка, вышедшая на фирме грамзаписи Мелодия. На ней записана «Сюита из оперы Пена дней» в исполнении Государственного Симфонического Оркестра Министерства Культуры СССР. Увы, либретто здесь русскоязычное.

Это достаточно непростое произведение, требующее напряжённого прослушивания. В метро или на рабочем месте его не послушаешь. И, пожалуй, стоит её слушать ПОСЛЕ прочтения романа. Мир оперы, на мой взгляд, более мрачный и трагичный, чем мир романа. Правда, насколько я понял, на пластинке поместилась относительно небольшая часть оперы. Но и то, что можно услышать, вполне достаточно, чтобы понять несколько вещей. Во-первых, ваша эта музыка или нет (хотя мне она зашла очень не с первого раза). Во-вторых, увидеть мир Бориса Виана глазами очень незаурядного человека и композитора — Эдисона Денисова.

Не могу назвать оперу обязательной к прослушиванию — её музыкальный материал достаточно сложно переварить тем, чьё восприятие классики ограничивается музыкой XVII-XIX веков. Слишком она отличается от той, что в быту принято называть «классической».

Мишель Гондри. Фильм

До Мишела Гондри было две попытки экранизировать «Пену дней» Бориса Виана. В 1968 году, во время массовых беспорядков во Франции, кстати, предсказанных Борисом Вианом, одноименный фильм снял Шарль Бельмон. Картина не была принята ни зрителями, ни критиками. Об этом говорят её низкие оценки и на более лояльном к попсе сервере IMDB (5,9), и на более «артхаузоцентричном» Кинопоиске. Там фильм не дотянул даже до 5-ки (4,6). Разумеется, тратить на него время я не стал. Больше колебаний «смотреть — не смотреть» вызвал у меня фильм «Хлоя» японского кинорежиссёра Го Ридзю, снятый в 2001 году. Если честно, почему-то возникло стойкое нежелание смотреть это фильм. Возможно, со временем его преодолею. Но неизбежно его сравнение с выдающимся на мой взгляд, фильмом Мишеля Гондри.

«Пена дней». Пианоктейль

Я очень не сразу принял решение посмотреть этот фильм. Для меня вовсе неочевидной была сама возможность как-то передать визуальными средствами мир, созданный Борисом Вианом. Пусть себе и с применением компьютерной графики. Сказу сразу: УДАЛОСЬ! Мне кажется, что если бы был жив сам Борис Виан, то он не сильно бы возражал против такой экранизации.

Правда, и тут не обошлось без расшаркиваний в сторону политкорректности. Так Николя стал чернокожим (великолепная игра Омара Си, которого многие помнят по фильму «1+1»). И, к сожалению, великолепное название денежной единицы из русского перевода — «инфлянк», заменили доублезоном из оригинала. А жаль — редкий случай, когда перевод лучше оригинала 🙂

Фильм наполнен огромным количеством мелких деталей, создающих атмосферу абсурдного мира Бориса Виана. Количество и качество этих деталей таково, что у меня возникло желание посмотреть фильм, минимум, дважды. Первый раз чуть ли не покадрово, выявляя эти детали. А второй раз уже зная, «что где лежит».

И, конечно, Одри Тату. Понятное дело, для меня останется «Амели», но «Пена дней» этот «амелишный» образ не испортил ни разу. Тату хороша.

Не сомневаюсь, что придирчивые критики найдут у фильма массу недостатков. Даже не буду пытаться с ними спорить. Для меня самым главным оказалось то, что атмосфера фильма и создаваемое им настроение оказалось необыкновенно близким к тому, что создавала для меня книга. Возможно, у других будет по-другому.

В любом случае считаю фильм достойным просмотра. Буду рад, если кто-то получит от него удовольствие. А уж если кто-то решит после фильма прочитать книгу (хотя, пожалуй, лучше до), то буду где-то даже счастлив 🙂

P.P.S. «Пена дней Бориса Виана существует и в виде аудиокниги. Не думаю, что кто-то осилит её за один присест — всё-таки, 6,5 часов, но ссылку на неё приведу. На всякий случай: вдруг кто-нибудь захочет скачать!