Эта статья о принципах дизайна, которые могут служить и как напоминание для опытных дизайнеров, и как толчок для новичков в отрасли. Надеемся, материал не покажется слишком очевидным и сам собой разумеющийся. Всегда полезно иметь хорошую памятку, не так ли? - Эд.

В 1910 году психолог Макс Вертхаймер наблюдал за серией источников света на железной дороге, которые то тухли то гасли. Это было похоже на светодиоды у афишы кинотеатра (Для примера вспомните светодиодное табло на вокзалах с "бегающими надписями" - прим. переводчика) .

Наблюдателю кажется как будто свет перемещается от одной лампочки к другой, хотя на самом деле, ряд лампочек вспыхивает и тухнет, а в этот момент загорается следующий ряд.

Это наблюдение привело к формированию ряда принципов о том, как мы визуально воспринимаем объекты. Эти принципы сидят в основе почти всего, что делают графические дизайнеры.

Это - начало серии статей о принципах дизайна. Начинается с принципов гештальта, потому что многие принципы дизайна, за которыми мы следуем, проистекают из теории гештальта. В этой статье я буду рассказывать немного теории и пояснять некоторые основные определения принципов гештальта.

Будущие статьи в этой серии рассмотрят такие аспекты дизайна как пространство, баланс и визуальная иерархия. Я укажу, какие принципы гештальта влияют на аспекты обсуждаемого дизайна, и предложу больше практических применений и примеров того, как эти принципы используются в веб дизайне.

Ключевые идеи теории гештальта

вещь как целое отличается от суммы составляющих её частей.
- курт кофка

Цитата выше это основа гештальта. Когда люди видят группу объектов, они воспринимают их как единое целое, прежде чем они будут видеть их как отдельные объекты. Мы рассматриваем целое как нечто большее, чем просто сумма частей, и даже когда части являются полностью отдельными сущностями, будем стараться группировать их как некоторое целое.
(англ.) можно ознакомится с некоторыми ключевыми идеями.

Проявление (целое идентифицируется быстрее составных частей)

Проявление является процессом формирования сложных образов по простым правилам. Пытаясь идентифицировать объект, сначала стремятся идентифицировать его контур. После пытаются сопоставить контур с теми формами и объектами, которые уже знают, что бы найти совпадение. Только после нахождения соответствия, начинают идентифицировать отдельные части.

Создавая дизайн, помните, что люди сначала идентифицируют форму объекта. И простой объект будет легче вступать в контакт, чем обьект с тяжело распознаваемым контуром.

Овеществление (наш разум заполняет пробелы)

Овеществление это аспект восприятия, в котором воспринимаемый объект содержит больше пространственной информации, чем фактически есть. Поскольку люди пытаются идентифицировать объект с знакомыми им образцами, которые они хранят в памяти, то это совпадение не всегда точное. Вместо этого находят похожее совпадение и затем заполняют пробелы информацией которую привыкли видеть.

Овеществление говорит о том, что мы не должны предоставлять законченный контур зрителям, чтобы они могли видеть его. Мы можем не включать некоторые части контура, если его достаточно чтобы распознать в нем знакомую форму. Примеры:

Мультистабильность (Разум избегает неопределенности)

Мультистабильность - тенденция восприятия при двусмысленности, переключаться между альтернативными образами. Некоторые объекты могут быть восприняты больше чем одним образом. Пример снизу в разделе контраста, возможно вы его видели прежде. Изображение может быть распознано как два лица в профиле или как ваза.

Вы не можете видеть оба образа сразу. Вместо этого вы быстро переключаетесь между ними. Каждый образ будет склонен доминировать у вашего восприятия и чем дольше будите видеть один, тем тяжелее будет воспринимать другой.

С точки зрения дизайна, если хотите изменить чье-то восприятие, не пытайтесь изменить все это сразу. Найдите способ заставить увидеть альтернативу. Затем работайте над тем, чтобы усилить альтернативное представление, ослабляя оригинал.

Неизменность (Мы хорошо распознаем сходства и различия)

Неизменность - свойство восприятия, при котором простые объекты распознаются независимо от их вращения, перемещения и масштаба. Так как мы часто сталкиваемся с объектами с разных точек зрения, мы развили способность узнавать их несмотря на их различную внешность.

Представьте, что можете узнать знакомого, когда он стоит непосредственно перед вами, но не сможете его узнать, как только он поворачивается и становится в профиль. Несмотря на различную визуальную перспективу мы можем узнавать людей.

Эти идеи можно будет увидеть в действии ниже.

Основной смысл принципов гештальта - о восприятии и визуальной коммуникации объектов. Принципы говорят на визуальном языке, в рамках которого работают дизайнеры.

Законы гештальта

Большинство принципов относительно легко понять. У них общая тема которая встречается в каждом принципе.

При прочих равных условиях, элементы, которые связаны, имеет тенденцию быть сгруппированными восприятием в единицы высшего порядка”.
- Стивен Палмер

Закон простоты (хорошая фигура, закон выразительности)

Люди будут воспринимать и интерпретировать неоднозначные или сложные изображения в самой простой из возможных форм.

Это - фундаментальный принцип гештальта. Мы предпочитаем простые, понятные и упорядоченные вещи. Инстинктивно эти вещи более безопасны. Они занимают меньше времени для понимания и представляют меньше опасных неожиданностей.

Когда сталкиваемся со сложными формами, мы склонны реорганизовывать их в более простые компоненты или в одно простое целое. Вы скорее всего будете видеть, что левое изображение составленного из простого круга, квадрата и треугольника как вы видите справа, чем как сложная, цельная и неоднозначная фигура.

В этом случае наблюдение трех разных объектов легче, чем наблюдение одного составного объекта. В других случаях легче видеть единственный объект, который подводит нас к …

Замыкание

Увидев сложное расположение элементов, мы склонны искать для них, узнаваемый образ.

Как и выразительность, замыкание стремится к простоте. Замыкание является противоположностью того, что мы видели на рисунке простоты выше, где три объекта были более простыми, чем один. С замыканием мы объединяем части, чтобы сформировать более простую целостность. Наш глаз заполняет недостающую информацию, чтобы сформировать полную фигуру.

На левом изображении выше, можно увидеть белый треугольник, даже если изображение на самом деле состоит из трех черных фигур похожих на Pac-Man. На правом изображении, видно панду хотя эта фигура состоит из нескольких разных фигур. Увидеть треугольник и панду легче, чем пытаться разобрать их на отдельные части

Замыкание можно рассматривать как клей для элементов, который держит их вместе. Речь идет о человеческой склонности искать и находить закономерности.

Чтобы глаз мог заполнить недостающие части, нужно предоставлять достаточно информации. Если информации будет недостаточно, элементы будут рассматриваться как отдельные части, а не единое целое. Если информации будет слишком много, то в замыкании не будет необходимости.

Симметрия и порядок

"Люди склонны воспринимать объекты как симметричные формы, которые образуются вокруг их центра."

Симметрия дает нам ощущение плотности и порядка, которые мы склонны искать. Такова наша природа - наводить порядок в хаосе. Этот принцип приводит нас к желанию баланса в композиции, хотя композиции не должны быть идеально симметричными, чтобы быть сбалансированными.

На изображении выше, можно увидеть три пары открытых и закрытых скобок. Принцип близости, который мы рассмотрим позже в этой статье, означает что мы должны увидеть что-то еще. Это означает, что симметрия имеет приоритет над близостью.

Так как наши глаза будут быстро искать симметрию и порядок, эти принципы могут быть использованы для эффективной и быстрой коммуникации с информацией.

Рисунок / фон

"Элементы воспринимаются либо как рисунок (элемент в фокусе), или как фон (фон, на котором лежит рисунок)."

Отношение рисунок / фон такое же, как и отношение между позитивными элементами и негативным пространством. Идея состоит в том, что глаз будет отделять целые рисунки на фоне, чтобы понять увиденное. Это одна из первых вещей, которые люди будут делать, если взглянуть на любую композицию.

Отношение рисунок / фон может быть устойчивым или неустойчивым в зависимости от того, насколько легко можно определить, что есть что. Классический пример, когда отношение неустойчиво - левое изображение выше. Видно либо вазу либо два лица в зависимости от того, что вы воспринимаете как фон черный или белый цвет, и наоборот, что воспринимаете за рисунок. То, что вы можете легко переключаться между одним и другим, демонстрирует нестабильное отношение.

Чем стабильнее отношения, тем лучше мы можем сфокусировать нашу аудиторию на том, что мы хотим им показать. Два взаимосвязанных принципа могут помочь нам:

• Область
  Меньший из двух накладывающихся объектов распознается как рисунок. Большее распознается как фон. Это видно по правому изображению выше. Меньшая форма является рисунком независимо от цвета.
• Выпуклость
  Выпуклые, а не вогнутые узоры, как правило, воспринимается как рисунки.

Форменная связь

Элементы, которые визуально соединены, воспринимаются как более связанные, чем элементы без соединения.

На изображении ниже линии соединяют две пары элементов. Эта заставляет нас считать, что соединенные элементы связаны друг с другом.

Из всех принципов, подталкивающих к связе объектов, форменная связь самая сильная. На изображении выше, даже при том, что мы видим два квадрата и два круга, мы видим пары квадрат-круг, как более тесно связанные, потому что они визуально соединены. Заметьте, что линия не должна касаться элементов которые будут восприниматься как связанные.

Общие области

Элементы воспринимаются как часть группы, если они находятся в пределах одной замкнутой области.

Другой способ показать связь между элементами состоит в том, чтобы огородить их каким нибудь способом. Все в огороженной области воспринимается, как связанное. Все вне огороженной области воспринимается отдельно. Все круги на изображении ниже - одинаковые, но мы их воспринимаем как 2 разных группы с кругами внутри.

Типичный способ показать общую область состоит в том, чтобы нарисовать линию вокруг связанных элементов, как сделано выше. Размещение элементов на разных по цвету фонах, будет также работать.

Близость

"Объекты, которые ближе друг к другу воспринимаются более связанными, чем объекты, которые дальше друг от друга.

Близость подобна общим областям, но использует пространство как способ огородить элементы. Когда элементы расположены близко друг к другу, они воспринимаются как части группы, а не как отдельные элементы. Это особенно верно, когда элементы в группе ближе друг к другу, чем к каким-либо элементам вне группы.

Объектам ненужно быть похожими по каким либо признакам (цвет, форма, размеры - прим. переводчика), чтобы быть сгруппированными друг около друга в пространстве, и восприниматься как связанными.

Продолжение

“Элементы, расположенные на линии или кривой, воспринимаются более связанными, чем элементы не на линии или кривой”.

Это инстинкт - следовать за рекой, тропинкой или линией забора. Как только вы начнете смотреть или двигаться в определенном направлении, вы будите делать это до тех пор, пока не увидите что-то значимое или не сделаете вывод, что впереди нет ничего существенного для рассмотрения.

Другое значение этого принципа в том, что мы продолжим наше восприятие форм даже за пределами где они кончаются. По изображению выше, мы видим пересекающуюся линию и кривую, вместо четырех отдельных отрезков и сегментов кривой, которые пересекаются в единственной точке.

Общая участь (синхронность)

“Элементы, которые перемещаются в одинаковом направлении, воспринимаются как более связанные, чем элементы, которые неподвижны или перемещаются в разных направлениях”.

Независимо от того, как далеко друг от друга элементы находятся или как непохожими они кажутся, если они замечены при совместном перемещении или изменении, они будут восприниматься как имеющие связь.

Элементам не нужно двигаться что бы соответствовать принципу общей судьбы. Достаточно будет иметь общую точку назначения. Например, если четыре человека сгруппированы вместе, а два направляются в право, то они будут рассматриваться как имеющие общую судьбу. Даже если они только посмотрят в одном направлении, то они будут восприниматься как имеющие общую судьбу.

На изображении выше, стрелок достаточно что бы указать, что элементы имеют общую судьбу. Сам факт движения не имеет необходимости, как стрелки или взгляд в том же направлении, в котором подразумевается движение.

Параллелизм

Элементы, которые параллельны друг другу считаются более связанными, чем элементы не параллельные друг другу.

Этот принцип схож с принципем общей судьбы. Линии часто интерпретируются как указание или перемещение в некотором направлении. Параллельные линии выглядят как указание или перемещение в одном направлении и, таким образом связаны между собой.

Следует отметить, что для параллелизма, линии также могут быть кривымы или фигурами, хотя фигуры должны быть линии-образны.

Схожесть

Элементы, которые имеют схожие характеристики воспринимаются как более связанные, чем элементы, которые не имеют таких характеристик.

Любое количество характеристик может быть похоже: цвет, форма, размер, текстура и т.д. Когда зритель видит эти схожие характеристики, он воспринимает элементы как взаимосвязанные, из-за общих характеристик.

На изображении ниже, красные круги выглядят, как взаимосвязанные с другими красными кругами и черные круги с другими черными кругами из-за подобия в цвете. Красные и черные круги не выглядят похожими, даже при том, что они все имеют форму круга.

Очевидное место, для применения принципа схожести в интернете - цвет ссылок. Как правило, ссылки в содержимом будут оформлены одинаково, часто синим цветом и подчеркиванием. Это позволяет зрителю знать, что различные части текста связаны между собой. После того, как он это поймет, он поступает с другими ссылками также.

Фокусные точки

Элементы с интересным местом, акцентом или различием захватывают и удерживают внимание зрителя.

Этот принцип предполагает, что наше внимание будет обращено к контрасту, обращено к элементу, который отличается от других в чем-то. На изображении ниже, внимание должно быть обращено на квадрат. Он имеет другую форму и цвет, в отличие от других элементов.Он так же имеет тень для дальнейшего удержания внимания.

Принцип фокусных точек возникает из-за нашей потребности быстро идентифицировать неизвестное и предупредить нас о потенциальной опасности.

Принципы схожести и фокусных точек связаны, и фокусные точки не могут рассматриваться без присутствия схожести среди других элементов.

Прошлый опыт

Элементы имеют тенденцию быть воспринятыми согласно прошлому опыту наблюдателя.

Опыт прошлого является, возможно, самым слабым принципом гештальта. Вместе с любым из других принципов, другой принцип будет господствовать над принципом прошлого опыта.

Опыт прошлого уникален для каждого человека, таким образом, трудно сделать предположение о том, как что-либо будет воспринято. Однако есть общий опыт, который все разделяют. Например, значения большинства цветов, проистекают из опыта прошлого.

Видя светофор в течение жизни, ожидается, что красный цвет подразумевает остановку, а зеленый означает - идти. Изображение выше, воспринимается вами как светофор на боку, из-за трех распространенных цветов на нем. Так работает прошлый опыт.

Многое из нашего общего опыта зависит от культуры. В качестве примера снова выступит цвет. В некоторых странах, белый - символ чистоты и невинности, а черный - зло и смерть. В других странах, эти интерпретации меняются местами. Общность достигается при обмене опытом, хотя важно помнить, что все переживают разный опыт в своей жизни.

Резюме

Принципы гештальта важны для понимания. Они в основе всей визуальной работы дизайнеров. Они описывают, как визуально воспринимаются предметы.

Принципы описанные выше, должны быть легко понятны. У большинства из них, описания и картинки, наверное достаточно для понимания принципа. В то же время, понимая основную идею этих принципов, не означает что вы поймете как они влияют на дизайн.

В ближайшие недели (оригинал статьи опубликован 28 марта 2014 - прим. переводчика) будет больше рассмотрено примеров, как принципы гештальта влияют на дизайн. Мы увидим, как симметрия помогает нам сбалансировать композицию и как объединение фокусных точек и схожесть позволяют создать визуальную иерархию в дизайне.

Об авторе и переводе

Данная статья - перевод статьи Steven Bradley . Стивен Брэдли - дизайнер и wordpress разработчик из Колорадо. Он ведет блог и является владельцем форума о малом бизнесе, где помогает людям научится управлять своим бизнесом лучше. Замечания по качеству перевода можно оставить в комментариях. Если есть примеры интересных статей, можно прислать ссылки на них в комментариях, и если они нам понравятся - обязательно опубликуем перевод.

Теория эстетического восприятия строится на том, что восприятие в основе своей представляет познавательный процесс, определяемый формами и типом зрительного восприятия.

Особый акцент будем делать на том, что эстетическое восприятие не пассивный, созерцательный акт, а активный творческий процесс.

По мнению Арнхейма - автора интереснейшей книги "Искусство и визуальное восприятие", каждый акт визуального восприятия представляет собой активное изучение объекта, его визуальную оценку, отбор существующих черт, сопоставление их со следами памяти, их анализ и организацию всего этого в целостный образ.

В 20-х годах XX века появилось новое направление в психологии - гештальт. Термин гештальт не поддаётся однозначному переводу на русский язык, он обладает целым рядом значений: целостный, образ, структура, форма. И его можно употреблять без перевода, означая целостное объединение элементов психической жизни, несводимое к сумме составляющих его частей. В своих работах гештальтпсихологи уделяли большое внимание проблемам восприятия. Они выступали прежде всего против ассоциативной теории восприятия, господствовавшей в психологических теориях XIX века. Они стремились доказать, что восприятие носит целостный характер и строится на основе создания целостных структур - гештальтов. Вместо абстрактных вопросов о том, как мы видим три измерения, что такое сенсорные элементы, как возможно их объединение, гештальтпсихологи выдвинули реальные и конкретные проблемы: как мы видим вещи такими, какими они являются в действительности; как фигура воспринимается отдельно от фона; что такое поверхность; что такое форма; почему можно, ничего не меняя в предмете, "изменить" его вес, размеры и другие параметры.

Попробуем разобраться, как мы видим, и помочь себе научиться управлять зрительным восприятием.

Итак - любое восприятие есть также и мышление, любое рассуждение есть в то же время интуиция, любое наблюдение - также и творчество. А каждый человек видит и слышит только то, что понимает, и отвергает то, что не понимает.

Часто считают, что глаз похож на фотокамеру. Однако существуют совершенно не сходные с камерой признаки восприятия. Глаз снабжает мозг информацией, кодирующейся в нервную активность - цепь электрических импульсов, которая в свою очередь с помощью своего кода и мозговой активности воспроизводит предметы. Это как буквы при чтении, символы не являются рисунками. Никакой внутренней картинки не возникает! Для мозга это структурное возбуждение и есть предмет.

Наш мозг группирует предметы и простые фигуры и продолжает (дорисовывает) незаконченные линии. Несколько линий - вот что нужно для глаза, остальное доделает мозг в меру своего развития и понимания.

В процесс зрительного восприятия включаются и знания об объекте, полученные из прошлого опыта, а этот опыт не ограничивается зрением, здесь и осязание, и вкусовые, цветовые, обонятельные, слуховые, другие чувственные характеристики этого предмета.

Восприятие выходит за пределы непосредственно данных нам ощущений. Восприятие и мышление не существуют независимо друг от друга. Фраза: "Я вижу то, что я понимаю" указывает на связь, которая действительно существует.

Описывая предметы и вещи, мы постоянно указываем на их соотнесённость с окружающей средой. Ни один предмет не воспринимается изолированно. Восприятие чего-то означает приписывание этому "чего-то" места в системе: расположение в пространстве, степень яркости, цвет, величина, размер, расстояние и т.п. Меняя прическу, мы вдруг замечаем, что лицо немного округлилось. Подбирая фасон платья, мечтаем "вы тянуть" ноги и шею и "уменьшить" объём талии. Мы видим больше, чем попадает на сетчатку глаза. И это не является действием интеллекта!

Кажется невероятным, но любая линия, нарисованная на бумаге или нанесённая на поверхность предмета (в нашем случае на одежду или на лицо), подобна камню, брошенному в спокойную воду пруда. Всё это - нарушение покоя, мобилизация пространства, действие, движение. И зрение воспринимает это движение, это действие.

Здесь вступают в работу перцептивные силы. Являются ли эти силы реальными? В воспринимаемых предметах - нет (конечно, ваш рост не увеличился оттого, что вы надели костюм в вертикальную полоску), но эти силы можно рассматривать в качестве психологических двойников или эквивалента физиологических сил, действующих в зрительной области головного мозга. Назвать эти силы иллюзиями нет основания, они иллюзорны не в большей мере, чем цвета, присущие самим предметам, хотя цвета с физиологической точки зрения - это всего лишь реакция нервной системы на свет с определенной длиной волны.

Лекция 2

Применение законов визуального восприятия в композиции. Организация композиции.

Выделяют 5 законов визуального восприятия , которые основываются на психофизиологической концепции визуального восприятия человеком окружающего мира: завершения, продолжаемости (движение взгляда), подобия, соседства, выравнивания.

Закон завершения основывается на свойстве человеческого мозга самостоятельно создавать или же дополнять недостающую визуально – образную информацию и восполнять ее недостающие части. Этим приемом зритель вовлекается в творческий процесс, самостоятельно достраивая недостающие части, визуально стремясь завершить форму.

Закон направления движения : - взгляд человека подсознательно выбирает движение слева направо, от более темного к более светлому, взгляд движется к свету и за светом; - начав обзор в определенном направлении, зритель будет смотреть в этом направлении до тех пор, пока что-либо другое (более интересное) не отвлечет его внимание. Используя закон продолжаемости, можно создавать и организовывать в композиции поток визуальной информации, вызывая у зрителя ощущение композиционного движения, активности и динамичности.

Закон подобия – объекты композиции, имеющие похожие признаки и свойства, такие как форма, размер, визуальная масса, цвет и светотень, фактура и текстура, а также расположение на картинной плоскости, будут восприниматься зрителем как взаимосвязанные объекты(подобие по форме, размерам, цвету, фактуре).

Закон соседства (близости) – объекты композиции, которые находятся ближе друг другу, воспринимаются как принадлежащие к одной группе (соседство, касание, наложение).

Закон выравнивания – основывается на подсознательном стремлении мозга выравнивать визуальные объекты по отношению к друг другу с учетом их взаимного расположения (а также формы, размеров, массы, цвета и фактуры). У любого объекта подразумеваются собственные оси – 2 центральные, сверху, снизу и две по бокам. Выравнивание других объектов композиции по отношению к этим осям создает группы, что в итоге ведет к единству формы композиции. Типы выравнивания: краевое (по горизонтали, вертикали), центральное, относительно наклонных осей.

Основные принципы визуального восприятия - вытекают из законов визуального восприятия, творческое использование их может обеспечить законченность и единство композиции. Это принципы ограничения (отбора), контраста, акцента, доминанты, баланса, ритма, гармонии, общего единства.

Известный композиционный прием - членение текста, Разбивка целого на ограниченное число групп, группировка элементов, - необходим, потому что подобным методом последовательного приближения осваивается целое. Этот метод обусловлен наличием физиологического порога восприятия, наш мозг одновременно может воспринять не более 5_7 элементов или групп

одновременно. При большом количестве элементов форма уже не воспринимается как целое и кажется раздробленной. Основные принципы визуального восприятия - вытекают из законов визуального восприятия, творческое использование их может обеспечить законченность и единство композиции. Это принципы: ограничения (отбора), контраста, акцента, доминанты, баланса, ритма, гармонии, общего единства.

Принцип ограничения, отбора - объекты композиции должны быть отобраны так, чтобы создать и поддержать визуальный интерес. Визуальный интерес возникает у человека, когда в поле зрения попадает что-то новое, с неожиданными признаками, или знакомое, но организованное по-новому, вызывающее достаточный эмоциональный отклик. Зрительная система и мозг человека могут воспринимать только определенное количество форм, размеров, цветов, фактур в композиции, задача не перегрузить зрителя обилием визуальных объектов, их сложностью. Художественная композиция создается не только подгонкой элементов, а отбором таких элементов, которые передают эмоции, настроение автора.

Принцип контраста – противоположный, два или больше объекта композиции с достаточно резко выраженными противоположными свойствами: размеры, форму, цвет, светотеневую разницу, расположение, фактуру. С помощью контрастных противопоставлений можно:

Создавать между объектами композиции динамичное напряжение (конфликт);

Взаимно усиливать свойства объектов;

Увеличивать визуальное разнообразие.

Противоположности вызывают повышенный интерес человека, как и природные явления в жизни – молодость-старость, тепло-холод, огонь-вода.

Принцип акцента – привлечь внимание зрителя к определенной части композиции (в центре интереса) увеличением размера, искажением формы, яркостью цвета, детальной проработкой, направлением движения взгляда

Законы композиции

«Закон целого определяет отноше­ние частей целого по величине друг к другу и к целому;

закон пропорци й обусловливает расположение частей целого;

закон ритма выражает характер по­вторения или чередования частей целого;

закон симметрии обусловливает расположение частей целого;

закон главного в целом показывает, вокруг чего объединены части целого. Все эти пять законов композиции с

Видимое человеком качество предметно-пространственной среды не всегда соответствует действительности. Это связано с оптическими иллюзиями, причиной которых являются как физические свойства предметов, так и особенности зрения человека, а также его первичные ориентировочные навыки.

При взгляде на сложное предметное образование человек стремится свести эту сложность к простой более упорядоченной системе: симметрия обладает группирующим действием, асимметрия отделяет. Восприятие объемно – пространственных форм во многом зависит от положения зрителя относительно этих форм.

Признаки эти являются зримым проявлением тех важнейших принципов композиции, которые лежат в основе композиционного построения. Это:

1. Принцип целесообразности.

2. Принцип единства сложного (целостность произведения).

З. Принцип доминанты (наличие главного, ведущего начала).

4. Принцип соподчинения частей в целом.

5. Принцип динамизма (движение - основа жизни и искусства).

6. Принцип равновесия, уравновешенности частей целого.

7. Принцип гармонии (гармоническое единство элементов формы между собой и единство формы и содержания в композиции на основе диалектического единства противоположностей).

Создавая произведение искусства, то есть гармонию, необходимо выполнить два ее непременных условия: первое - равновесие, второе - единство и соподчинение. Таковы основные законы композиции.

Равновесие, единство и соподчинение, композиционный центр – Остановимся на композиционном равновесии. равновесие - такое состояние формы, все элементы сбалансированы между собой, оно зависит от расположения элементов между собой относительное центра. Равновесие достигается выравниванием выразительности групп или элементов композиции, уравновешиванием форм и стиля обработки – например одинаковость правой и левой стороны, основанной на симметрии . Однако не стоит путать это понятие с простым равенством величин. Равновесие зависит от расположения основных масс композиции, от организации композиционного центра, от пластического и ритмического построения композиции, от ее пропорциональных членений, от цветовых, тональных и фактурных отношений отдельных частей между собой и целым и т. д.

Достижение равновесия при асимметрии – отдельные элементы, имеющие свое композиционное построение (оси, ритм, центр) уравновешивают друг друга таким образом, что общее получается зрительно устойчивым и статичным.

Равновесие по-разному проявляется в симметричных и асимметричных ко мпозициях. Симметрия сама по себе еще не является гарантией уравновешенности в композиции. Количественное несоответствие симметричного элемента и плоскости (или диспропорция

частей и целого) становится зрительно неуравновешенным. Человек всегда

тяготеет к равновесию форм, что создает более полный психологический

комфорт, гармонию обитания в предметно-пространственной среде. Уравновесить симметричную композицию гораздо легче, чем асимметричную, и достигается это более простыми средствами, так как симметрия уже создает предпосылки для композиционного равновесия. Равновесие может быть и динамичным - внутреннее движение частей создающее впечатление неустойчивости, но не выходящее за рамки целого, обязательно должно быть остановлено деталями, которые успокаивают внутреннее движение и не дают деталям вырываться за рамки композиционного пространства.

Таким образом, можно сделать вывод, что ни одно из средств и законов композиции в отдельности не создадут гармоничное произведение, так как все взаимозависимо или уравновешено. Если же в своих творческих поисках художник активнее начинает применять одно из средств для создания более выразительного художественного образа, то результатом такого подхода должна стать переоценка всего композиционного построения произведения. Может потребоваться изменение его пропорций, увеличение или, наоборот, уменьшение количества элементов композиции, пересмотр тональных и цветовых отношений и т. д.

Симметрия, асимметрия, статичность и динамичность. Правильно найденная симметричная композиция воспринимается легко, как бы сразу, независимо от сложности ее построения. Асимметричная же порой требует более длительного осмысления и раскрывается постепенно. Однако утверждение, что симметричная композиция более выразительна, неправомерно. История искусств подтверждает, что асимметрично построенные по законам гармонии композиции ничем не уступают, с точки зрения художественной ценности, симметричным. Выбор построения или структуры произведения зависит от художественного видения автора, от его желания найти более выразительную композицию для создания конкретного художественного образа. Наиболее часто применяемыми видами симметрии являются зеркальная с вертикальной или горизонтальной осью, центричная, угловая. Активно используется симметрия в архитектуре, декоративно-прикладном искусстве, реже - в станковой живописи, графике, скульптуре. Этот прием особенно хорош для утверждающих тем, поскольку позволяет без внутренних колебаний предельно сосредоточить внимание зрителя на изображаемом. Поэтому симметрия весьма активно применялась в культовой живописи. Если внимательно рассмотреть композицию иконостаса православного храма, то мы увидим ее вертикальное осевое построение. Живописному построению вторят архитектурные детали, которые, как на стержень, насажены на ось. Однако при внимательном рассмотрении можно заметить и обязательные отклонения от симметрии (или в завитке волос, или в глубине трактовки рельефа стены), что придает определенную живописность этому приему, создает «ложную» симметрию.

Мы уже упомянули о центричной симметрии, активно привлекающей внимание к центру, а также об угловой. В отличие от центричной в ней создается движение. Движение к центру - центростремительное, движение от центра - центробежное. Такой композиционный прием широко применялся и сейчас применяется в декоративно- прикладном искусстве: при росписи керамических блюд, платков, в решении плафонов, плоскости пола в интерьере и т. д.

Свойства и качества композиции:

Гармоничная целостность и образность формы, - закладываются уже на стадии формирования объемно - пространственной структуры. Поэтому работа над формой должна осуществляться в начале проектирования, когда выявляется конструктивная схема, принцип компоновки, т.е. размещения и взаимоувязки основных частей объекта.

Главное и второстепенное в композиции

принципы ограничения (отбора), контраста, акцента, доминанты, баланса, ритма, гармонии, общего единства.

Первый разговор о гармонии в композиции, о ее основном и непременном условии - равновесии - привел нас к логическому выводу о том, что все взаимозависимо: и количество элементов, и их конфигурация, и их соотношение с композиционной плоскостью и между собой, и их цветовое, тоновое и фактурное решение, и т. д. Поэтому, добиваясь выполнения одного закона гармонии, необходимо выполнить условия второго закона - единства и соподчинения. И наоборот: создавая единство, цельность произведения, вы тем самым решаете задачу его равновесия. Только выполнив два этих условия, вы можете сказать, что создали гармоничную композицию.

...Гармония есть связь различных частей в единое целое. Эта связь

сложнейшая, тончайшая, многообразнейшая. Ясно, что связать части между собой так, чтобы они представляли некоторое законченное целое, можно только за счет сходства самих вещей, иначе говоря, за счет того общего, что содержится в каждой части. Это должно выразиться в единстве пластического решения, образного и смыслового раскрытия темы, в единстве формообразования, колористического и фактурного решения. Единства можно добиться путем соподчинения. Но прежде чем разбираться в различных вариантах соподчинения, обратите внимание на организацию композиционного центра , так как соподчинение происходит в основном между центром и прочими элементами. Именно композиционный центр является выразителем художественного образа и несет смысловую нагрузку. Однако существует и такой принцип композиционного построения, когда центром может оказаться «пауза». При организации композиционного центра следует учитывать законы визуального восприятия плоскости. Как правило, он располагается в активной, центральной ее части. Смещение относительно геометрического центра придает порой произведению большую внутреннюю напряженность и пластическую выразительность в раскрытии художественного образа и темы.

Разберем несколько вариантов. В композиции, состоящей из простых по

восприятию элементов, появляется элемент, сложный по силуэту. Конечно, он привлечет к себе внимание сильнее , чем группа более простых по форме. Именно он за счет своей сложности начнет играть роль доминанты или композиционного центра. Однако при этом необходимо выполнить условие единства и соподчинения всей композиции. В данном примере соподчинение может выразиться в подчинении сложному центру колористического решения или во введении новых подобных по силуэту форм - линий, а также в применении таких средств гармонизации, как ритм, контраст, нюанс и тождество, конкретный разговор о которых пойдет ниже.

История искусств предлагает нам различные схемы построения композиций. В одном варианте решения организация композиционного центра осуществляется самым маленьким по форме элементом, а в другом - самым большим . Композиция центром которой является пауза - первый - создание движения к центру, который не выражен никакой формой, путем использования одного из средств гармонизации - ритма. Второй - расположение элементов, подобных по форме, цвету и фактуре, без какого-либо акцента. Тем самым композиция представляет собой как бы раму.

Искусство и визуальное восприятие

Имя американского эстетика и психолога искусства Рудольфа Арнхейма известно не только в США, но и во многих других странах мира. Его работы переведены на многие языки и получили широкую популярность среди теоретиков искусства, эстетиков, искусствоведов и педагогов. Известность Арнхейма не является случайной. Она отражает действительное значение этого ученого, внесшего весомый вклад в исследование психологии искусства и художественного восприятия.

В своих работах Арнхейм обращался к самым разнообразным проблемам, к самым различным аспектам изучения искусства. Ему принадлежат исследования по проблемам кино, поэзии, архитектуры, скульптуры и даже хореографии. В его работах большое внимание уделяется проблемам эстетики, истории искусства и художественной критики. Но основная, ведущая тема исследований Арнхейма - проблемы психологии искусства. С этими проблемами связана вся творческая биография ученого.

Рудольф Арнхейм родился в 1904 году в Берлине. Уже в молодости, заинтересовавшись психологией, он поступает в Берлинский университет, где в то время преподавал один из основателей гештальтпсихологии Макс Вертхеймер. С этого времени Арнхейм примыкает к этому направлению в психологии, стремясь применить выводы и методику гештальтпсихологии к исследованию искусства и художественной деятельности. После окончания университета Арнхейм переезжает в Рим, где работает в Международном институте образовательного кино. Приход к власти фашистов заставляет его эмигрировать. В 1940 году он переезжает в США и получает американское гражданство. Здесь он ведет большую преподавательскую и научно-исследовательскую деятельность, читает лекции по психологии искусства в Калифорнийском университете, а также в небольшом женском колледже (в штате Нью-Йорк). С 1971 года Арнхейм получает должность профессора в старейшем американском университете в Гарварде.

Р. Арнхейм - автор многих работ по теории и психологии искусства. Среди них книги «Кино как искусство» (1938) (эта книга переведена на русский язык в 1960 году). «К психологии искусства» (1966), «Визуальное мышление» (1970), «Энтропия и искусство. Очерки о порядке и хаосе в искусстве» (1971). Кроме того, Арнхейму принадлежат десятки статей по вопросам искусства и психологии художественного творчества в различных научных журналах и сборниках. Он избирался президентом Американского эстетического общества (с 1958 по 1960 год) и до сих пор является постоянным членом редколлегии американского журнала «Эстетика и художественная критика».

Среди исследований Арнхейма книга «Искусство и визуальное восприятие» (1954) занимает особое место. Она относится к числу наиболее значительных его сочинений, регулярно переиздается и переводится на многие языки.

Книга Арнхейма привлекает к себе внимание исследователей, прежде всего тем, что содержит богатый экспериментальный материал. Она является итогом многолетнего педагогического опыта автора, преподававшего историю и психологию искусства в американских университетах, обобщения его собственных наблюдений и исследований процесса зрительного восприятия. Арнхейм широко использует эмпирические данные: психологические эксперименты, достижения физиологии, психологии и педагогики. Он приводит большое количество рисунков, схем, диаграмм, анализы произведений классического и современного искусства. Все это придает книге Арнхейма известную фундаментальность и фактологичность. В этом одна из причин того, что работа Арнхейма до сих пор остается одной из основных исследований в области психологии искусства.

Труд Арнхейма обращает на себя внимание критическим отношением к эстетике и практике модернистского искусства. В нем даются довольно реалистические и трезвые характеристики таких, модных на Западе течений, как абстракционизм, формализм и сюрреализм. В основе всякого полноценного и жизненно важного искусства, по мнению Арнхейма, лежит органическая связь с действительностью. Но современное искусство (а под этим термином Арнхейм подразумевает буржуазное искусство Запада) характеризуется «отдаленностью от изображаемой действительности», разрывом между объектом и его значением, идеей и реальностью.

«Глубочайшая сущность искусства, пишет Арнхейм, - заключается в единстве идеи и ее материального воплощения. Современное искусство не является материалистическим. Некоторые из его представителей подвержены фатальному расколу между идеей и ее конкретным воплощением. В частности, некоторые «абстракционисты» принижают значение своих принципов и достоинство своих произведений, утверждая, что заинтересованы только в чувстве удовольствия, получаемого от «формальных отношений». Те художники, для которых круги, кубы и другие геометрические фигуры являются всего лишь «щекоткой» для нервов, уподобляются продавцам автомобилей, для которых машина - всего-навсего подлежащее продаже средство передвижения. Подобные примеры говорят об отходе не только от самого объекта, но и от его смысла».

Приведенные высказывания весьма характерны для позиции Арнхейма. Подобное критическое отношение к абстракционизму довольно редко встречается в западных исследованиях по теории искусства. Арнхейм отвергает претензии абстракционизма на то, что абстрактное искусство якобы выше реалистического искусства, что оно оперирует исключительно с «чистой», лишенной конкретности формой. Все эти претензии, по мнению Арнхейма, ложны, так как нет ничего более конкретного, чем форма, цвет и движение, от которых абстракционисты не в состоянии отказаться.

Не менее важны и высказывания Арнхейма о формализме. В отношении к формализму опять-таки проявляется критическая и трезво-реалистическая позиция американского ученого, смело выступающего против художественной моды. По словам Арнхейма, формалисты не просто используют геометрическую форму. Смысл формализма состоит в том, что он отрывает форму от содержания, которому она должна служить. «Вместо того чтобы слиться с содержанием, - пишет Арнхейм, - форма становится между зрителем и темой произведения. Определенная категория художников, охваченная страхом отступничества, стремится втиснуть богатство жизни в прокрустово ложе геометрии. Тем самым формализм является выражением трагической ограниченности человека».

Следует отметить, что Арнхейм выступал с критикой не только формализма в искусстве, но и формализма в эстетике. Этому посвящена, например, его статья «Форма и потребитель» в книге «К психологии искусства», в которой Арнхейм подвергает критическому разбору работы американских эстетиков-формалистов Клайва Белла и Роджера Фрая .

В настоящей книге Арнхейм возражает против распространенных представлений, что фантазия художника должна обязательно деформировать действительность и что в этой деформации заключается сущность искусства. Он категорически отвергает эту концепцию модернистской эстетики, противопоставляя ей опыт и традицию классического искусства. «В манере изображения человеческой руки Тицианом, - пишет Арнхейм, - гораздо больше воображения, чем в сотнях ночных кошмаров сюрреалистов. Вместо того чтобы искажать действительность, художественная фантазия заново утверждает истину. Она - непосредственный результат стремления воспроизвести как можно точнее реальный опыт».

Критика модернистского искусства, несомненно, представляет собой одну из положительных сторон книги Арнхейма. Она связана с его ориентацией на классическое искусство и с его неприятием модернизма. Вместе с тем следует подчеркнуть, что эта критика не всегда последовательна, довольно часто оказываясь половинчатой и противоречивой. Она не затрагивает социальных причин, которые приводят к кризису современную западную художественную культуру. Арнхейм говорит о причинах вторичного порядка, относя к их числу «механизацию» жизни, «техницизм», утрату гуманистических ценностей. В одном месте своей книги он прямо пишет, что «причину отклонения от реалистического изображения надо искать в психологических закономерностях восприятия». Поэтому его критика модернизма остается в пределах абстрактного гуманизма с его защитой «вечных ценностей», универсальных, «общечеловеческих» идеалов.

Приведенные выше высказывания составляют не столько текст, сколько подтекст книги Арнхейма. Сам автор рассматривает свою работу не как эстетическое исследование. Напротив, он говорит о специальных, сугубо психологических целях своей книги: исследовать некоторые принципы организации художественной формы и ее восприятия в процессе визуального познания мира. Но, несмотря на эти оговорки, Арнхейм не в состоянии пройти мимо целого ряда важней­ших философско-эстетических проблем. И действительно, в ходе анализа психологических факторов восприятия он вступает в дискуссию по кардинальным вопросам эстетики с представителями различных направлений современной западной эстетики, и, прежде всего с представителями эстетики психоанализа.

Следует отметить, что в США фрейдистская эстетика до недавнего времени являлась одним из наиболее значительных и ведущих направлений в эстетике. Она оказывала огромное влияние на исследование проблем психологии искусства, в том числе и проблем эстетического восприятия. Психологи-фрейдисты рассматривают восприятие искусства как бессознательный, иррациональный процесс, мотивируемый лишь сексуальными комплексами или же, как это делается в эстетике К. Юнга, образами «коллективно-бессознательного». Фрейдисты считают, что искусство является символическим выражением форм коллективно-бессознательного, или архетипов. С этой точки зрения художник не творец чего-то нового, а всего лишь медиум, слепое средство для выражения лежащих в подсознании архетипов. По мнению фрейдистов, искусство пользуется языком иррациональных, несловесных форм, которые нельзя расшифровать рациональным, дискурсивным способом. В эстетическом восприятии мы находим лишь следы различных архетипов, в соответствии с которыми и модифицируется процесс восприятия или творчества каждого отдельного индивида.

Анализируя творчество художников, фрейдисты превращают искусство в предмет психиатрической диагностики, пытаясь найти в их произведениях выражение скрытых неврозов или подсознательных сексуальных комплексов. Можно было бы привести огромное число примеров чисто волюнтаристского истолкования фрейдистами произведений искусства. Так, в исследованиях фрейдистов Гамлет оказывается невротиком , король Лир - нарциссистом , творчество Бодлера интерпретируется как выражение эдипова ком­плекса . Излюбленным примером психоаналитиков является творчество Льюиса Кэрролла, роман которого «Алиса в стране чудес» истолковывается как выражение сексуальных и эротических символов .

Безраздельное господство фрейдизма в области психологии искусства относится к 30‑40м годам XX века. Однако уже с 50-х годов фрейдистская эстетика начинает переживать острый кризис. В психологию искусства, которая считалась до того заповедной территорией психоанализа, проникают направления чуждые или даже враждебные психоанализу, одним из которых была гештальтпсихология.

И не случайно, что Арнхейм в своих работах выступил с резкой критикой субъективизма и иррационализма, проповедуемых фрейдистской эстетикой. Значительное место эта критика занимает и в книге «Искусство и визуальное восприятие».

Полемика Арнхейма с фрейдизмом имеет свою предысторию. Она была начата им на страницах журнала «Эстетика и художественная критика». В 1947 году в этом журнале появилась статья американского искусствоведа-фрейдиста Ф.Уайта о творчестве известного английского скульптора Генри Мура. В этой статье Уайт объяснял творчество Мура выражением подсознательных символов . Возражая против подобной интерпретации творчества Генри Мура, Арнхейм выступил со статьей, в которой опровергал фрейдистскую методологию и объяснял выразительные особенности скульптур Мура особым подходом к пониманию проблемы пространства . Полемика против Уайта объяснялась не только чисто вкусовыми различиями в оценке творчества Генри Мура, но, прежде всего неприятием Арнхеймом фрейдистской методологии в эстетике.

Вслед за этим Арнхейм выступил со статьей «Художественные символы - фрейдистские и прочие». В ней он опять возвращается к критике эстетики психоанализа. По мнению Арнхейма, экскурсы психоаналитиков в область искусства абсолютно неплодотворны.

«Каждый год мы получаем какую-либо еще одну интерпретацию образа Эдипа или Гамлета. Эти анализы или легко проглатываются, или игнорируются, а чаще всего вызывают смех у читателей и не дают повода к какой-либо конструктивной дискуссии» . Интерпретации произведений искусства, которые дают фрейдисты, произвольны и случайны. Сводя искусство к символическому выражению сексуальных мотивов, фрейдисты, по мнению Арнхейма, принижают искусство. «Даже в том случае, - пишет он, - когда интерпретация не является чисто произвольной, а основывается на чем-либо, мы, тем не менее, останавливаемся на полпути в святая святых искусства, когда слышим утверждения, что произведение искусства есть только выражение сексуального желания, тоска по возвращению в материнское чрево или страх кастрации. Польза от такого рода сообщений крайне незначительна, и приходится удивляться, почему искусство считалось необходимым в каждой известной нам культуре и почему оно так глубоко проникает в нашу жизнь и природу» .

Полемика с представителями фрейдистской эстетики содержится и в книге «Искусство и визуальное восприятие». Арнхейм выступает против ряда представителей теории психоанализа. Он довольно остроумно высмеивает, например, писателя фрейдистского толка Г. Гроддека, который в своей работе «Человек, как символ» пытается истолковать в сексуальном смысле некоторые картины Рембрандта и представить скульптурную группу Лаокоон, как символическое изображение половых органов . «Самое обычное возражение против подобного истолкования, - пишет Арнхейм, - состоит в указании на его односторонность, которая выражается в признании секса самым важным и основным моментом человеческой жизни, к которому самопроизвольно все сводится. Психологи уже указывали, что это положение не является доказанным. В лучшем случае эта теория верна лишь в отношении отдельных индивидов с нарушенной психикой или даже для определенных периодов культуры, на протяжении которых «сверхразгулявшаяся сексуальность перехлестывает всякие пределы»».

Не менее остро Арнхейм выступает и против известного английского искусствоведа и теоретика искусства Герберта Рида. Предметом критики Арнхейма является книга Рида «Воспитание искусством», где Рид в духе фрейдизма стремится истолковать детское творчество как выражение врожденных и подсознательных символов .

Следуя за Юнгом, Рид считает, например, что использование детьми в своем творчестве таких универсальных форм, как круг, представляет собой выражение архетипов или сексуальных комплексов, лежащих где-то в глубинах бессознательного. Арнхейм опровергает подобное мнение, доказывая его субъективность и беспочвенность. «Зрительно воспринимаемые символы, - пишет он, - не могут быть адекватно изучены без обращения к перцептивным и изобразительным факторам. Сторонник психоанализа, полагающий, что ребенок начинает свою художественную деятельность с изображения окружностей в силу своих воспоминаний о материнской груди, которая была первым значительным объектом его жизненного опыта, пренебрегает элементарными моторными и зрительными условиями, вызывающими предпочтение перед формой круга или окружности. Такие реальные символы, как солнечный диск или крест, отражают основные виды человеческого опыта с помощью основных изобразительных форм».

Таким образом, Арнхейм на протяжении всей своей книги выступает против фрейдистской эстетики с ее поисками клинических симптомов и сексуальных символов, мистификацией процесса художественного творчества. Правда, нельзя упускать из виду тот факт, что критика фрейдизма ведется Арнхеймом не с позиции последовательной материалистической философии. Но и с учетом этого обстоятельства она имеет большое значение.

Фрейдистская эстетика полностью исключила из области искусства функцию познания. В противоположность этому Арнхейм утверждает, что искусство представляет собой процесс познания. По его словам, главная опасность, которая угрожает искусству, заключается в утрате понимания искусства. «Мы отрицаем дар понимания вещей, который дается нам нашими чувствами. В результате теоретическое осмысление процесса восприятия отделилось от самого восприятия и наша мысль движется в абстракции. Наши глаза превратились в простой инструмент измерения и опознания - отсюда недостаток идей, которые могут быть выражены в образах, а также неумение понять смысл того, что мы видим».

Теория эстетического восприятия, которую развивает Арнхейм, строится на том, что восприятие в основе своей представляет познавательный процесс, определяемый формами и типом зрительного восприятия. В этом, пожалуй, состоит главная ценность эстетической концепции Арнхейма.

Рассматривая восприятие искусства как познавательный процесс, Арнхейм указывает на специфические особенности этого познания. Прежде всего, он делает акцент на том, что эстетическое восприятие не пассивный, созерцательный акт, а творческий, активный процесс. Оно не ограничивается только репродуцированием объекта, но имеет и продуктивные функции, заключающиеся в создании визуальных моделей. Каждый акт визуального восприятия, по мнению Арнхейма, представляет собой активное изучение объекта, его визуальную оценку, отбор существенных черт, сопоставление их со следами памяти, их анализ и организацию в целостный визуальный образ.

Зрительное восприятие в трактовке Арнхейма - активный, динамический процесс. Зрение не может быть измерено в статических, количественных единицах-сантиметрами, длиной волн и т.д., поскольку оно включает в себя как важнейший, существенный элемент напряжение, динамическое соотношение сил. «Каждая визуальная модель динамична... Любая линия, нарисованная на листе бумаги, любая наипростейшая форма, вылепленная из куска глины, подобны камню, брошенному в пруд. Все это - нарушение покоя, мобилизация пространства. Зрение есть восприятие действия».

Этот активный и творческий характер визуального восприятия имеет, по мнению Арнхейма, определенное сходство с процессом интеллектуального познания. Если интеллектуальное знание имеет дело с логическими категориями, то художественное восприятие, не будучи интеллектуальным процессом, тем не менее, опирается на определенные структурные принципы, которые Арнхейм называет «визуальными понятиями». Он выделяет два типа таких понятий- «перцептивные», с помощью которых происходит восприятие, и «изобразительные», посредством которых художник воплощает свою мысль в материал искусства. Таким образом, восприятие заключается в образовании «перцептивных понятий», точно так же как и художественное творчество представляет собою «образование адекватных изобразительных понятий». Арнхейм придает большое значение этим понятиям в процессе художественного восприятия и творчества. Он даже говорит, что, если Рафаэль родился бы без рук, он все равно остался бы художником.

По мнению Арнхейма, визуальное восприятие по своей структуре представляет собой чувственный аналог интеллектуального познания. «В настоящее время можно утверждать, - пишет Арнхейм, - что на обоих уровнях - перцептивном и интеллектуальном - действуют одни и те же механизмы. Следовательно, такие термины, как «понятие», «суждение», «логика», «абстракция», «заключение», «расчет» и т. д., должны неизбежно применяться при анализе и описании чувственного познания».

Эта мысль Арнхейма, несмотря на то, что она составляет одно из главных положений его теории визуального восприятия, представляется в известной мере дискуссионной. В книге «Искусство и визуальное восприятие» она играет скорее роль гипотезы, чем экспериментально доказанной истины . И тем не менее утверждение Арнхейма о продуктивном, творческом характере визуального восприятия заслуживает самого пристального внимания. В известной мере она получает признание в советской психологии. Так, в статье «Продуктивное восприятие» В. П. Зинченко, ссылаясь, в частности, на Арнхейма, пишет: «В порождении образа участвуют различные функциональные системы, причем особенно значительным является вклад зрительной системы. Этот вклад не ограничивается репродуцированием реальности. Зрительная система выполняет весьма важные продуктивные функции. И такие понятия, как «визуальное мышление», «живописное соображение», отнюдь не являются метафорой» .

Оценивая книгу Арнхейма, необходимо сказать несколько слов о ее структуре. Она состоит из десяти глав: «Равновесие», «Очертание», «Форма», «Развитие», «Пространство», «Свет», «Цвет», «Движение», «Напряжение», «Выразительность» (в настоящем издании, представляющем сокращенный перевод книги Арнхейма, отсутствует глава «Напряжение»). В этом перечислении названий есть своя последовательность, своя логика. Все главы книги отражают определенные моменты в развитии визуального восприятия, в движении познания от простых, элементарных форм до самых сложных и значительных. Последняя глава, «Выразительность», представляет собой, по словам Арнхейма, «венец» перцептивных категорий. Она завершение книги и в то же время завершение процесса визуального восприятия. Таким образом, структура книги раскрывает структуру процесса эстетического восприятия, как представляет ее Арнхейм, наиболее существенные моменты в становлении целостного художественного образа.

Книга Арнхейма написана на основе принципов и методологии гештальтпсихологии. Эта ориентация на гештальтпсихологию особенно ощутима во «Введении» и первых трех главах: «Равновесие», «Очертание», «Форма». Во «Введении» Арнхейм специально подчеркивает, что методология его исследования базируется на экспериментальной и теоретической базе гештальтпсихологии. В связи с этим он ссылается на работы гештальтпсихологов К.Коффки, М.Вертхеймера, В.Кёлера, а в области психологии искусства и педагогики на исследования швейцарского педагога Густава Бритша и американского психолога Генри Шефер-Зиммерна .

Гештальтпсихология относится к одному из влиятельных направлений в современной психологии на Западе. Ее основы были заложены еще в 20-х годах в работах немецких психологов, которые выдвинули теорию так называемого гештальта. Термин «гештальт» не поддается однозначному переводу на русский язык. Он обладает целым рядом значений, таких, как «целостный образ», «структура», «форма». В научной литературе это понятие чаще всего употребляется без перевода, означая целостное объединение элементов психической жизни, несводимое к сумме составляющих его частей. В своих работах гештальтпсихологи уделяли большое внимание проблемам восприятия. Они выступили, прежде всего, против ассоциативной теории восприятия, господствовавшей в психологических теориях XIX века. В противоположность этой теории они стремились доказать, что восприятие носит целостный характер и строится на основе создания целостных структур, гештальтов.

Необходимо отметить, что в своем стремлении раскрыть целостный структурный характер восприятия гештальтпсихологи часто приходили к чисто идеалистическим выводам, к признанию того, что факты зрительного восприятия объясняются не только свойствами объектов восприятия, но и врожденной, имманентной структурой феноменального поля, действием электрических полей головного мозга.

«Психологи-гештальтисты, - отмечает Р. Л. Грегори, - считали, что внутри мозга имеются картины. Они представляли восприятие как модификацию электрических полей мозга, причем эти поля копируют форму воспринимаемых объектов. Эта доктрина, известная под именем изоморфизма, оказала пагубное влияние на теорию восприятия. С тех пор существует тенденция приписывать гипотетическим мозговым полям свойства, якобы «объясняющие» такие явления, как искажение зрительного образа, и другие феномены» .

Аналогичную оценку философского смысла гештальтпсихологии дает В. П. Зинченко. «Становясь на позиции психофизического параллелизма, гештальтпсихология рассматривала процессы формирования перцептивного образа как простое отражение. физиологи­ческих процессов структурообразования, якобы происходящих внутри нервной системы. Положение гештальтпсихологов о том, что перцептивные гештальты являются не отражением внешнего мира, а структур внутренних, продуцированных мозгом, представляет собой лишь новый вариант старой идеалистической концепции физического идеализма» .

Вместе с тем нельзя отрицать и того, что в области эмпирических исследований, экспериментов и наблюдений, в области зрительного восприятия гештальтпсихологи добились определенных успехов. Поэтому советские психологи наряду с критикой идеалистических выводов гештальтпсихологов, интерпретации ими закономерностей, обнаруженных экспериментальным путем, указывают на определенные заслуги гештальтпсихологов в изучении психологии зрительного восприятия. Как указывает В. П. Зинченко, гештальтпспхология сыграла большую роль в преодолении «поэлементного» подхода к восприятию. «Заслуга ее состоит, прежде всего, в том, что она поставила реальные проблемы восприятия видимого мира и отказалась от концепции восприятия «геометрического» мира. Вместо абстрактных вопросов о том, как мы видим три измерения, что такое сенсор­ные элементы, как возможно их объединение, представители гештальтпсихологии выдвинули реальные и конкретные проблемы: как мы видим вещи такими, какими они являются в действительности, как фигура воспринимается отдельно от фона, что такое поверхность, что такое контур и т. д.».

Такова общая оценка той психологической теории, на основе которой строит свое исследование Р. Арнхейм. Действительно, в своей книге Арнхейм пытается применить к исследованию искусства законы и принципы, выдвинутые гештальтпсихологами по отношению к области зрительного восприятия. К числу этих законов относятся: контраст «фигуры и фона», соотношения части и целого, вертикали и горизонтали, стремление к «хорошей форме», константность (сохранение постоянства) образа и т. д. Опираясь на эти законы, Арнхейм рассматривает зрительное восприятие, в том числе и восприятие произведений изобразительного искусства, как «схватывание» гештальтов, то есть наиболее характерных особенностей объектов, способных обозначать целое (глава «Равновесие»). В главах «Очертание» и «Форма» Арнхейм рассматривает, каким образом в живописном произведении создаются взаимоотношения фигур, раскрывается перспектива, передается движение и т. д. В связи с этим он выдвигает законы «простоты» (доказывая, что любая визуальная модель стремится к упрощению и простоте), законы соотношения части и целого, принцип оверлэппинга, правила «группирования» фигур по принципу подобия и т.д. Характерно, что именно эти главы, в которых более всего ощущается влияние гештальтпсихологии, отличаются наибольшим схематизмом и абстрактностью.

В гораздо меньшей степени влияние гештальтпсихологии ощутимо в последующих главах. Глава «Развитие» - один из содержательнейших разделов в книге Арнхейма. В ней анализируется психология детского развития и становление художественных способностей ребенка. Здесь наряду с критикой фрейдизма Арнхейм высказывает несколько критических замечаний и в адрес гештальтпсихологов, в частности Г. Бритша, который рассматривал художественную форму как изолированный и саморазвивающийся процесс. Менее значительно влияние гештальтпсихологии сказывается и в разделах книги, посвященных проблеме света, цвета, движения и выражения.

Все это позволяет предположить, что в книге Арнхейма существует определенное противоречие между его исходными предпосылками, заимствованными из гештальтпсихологии, и теми выводами, к которым он приходит, основываясь на изучении живого, конкретного материала искусства. Причем там, где Арнхейм идет непосредственно за гештальтпсихологами, он зачастую приходит к свойственному этой школе идеализму. Это особенно очевидно проявляется тогда, когда Арнхейм утверждает, что перцептивные образы, формирующиеся в процессе визуального восприятия, являются результатом действия электрохимических полей коры головного мозга (глава «Равновесие»). «Силы, с которыми мы имеем дело в процессе визуального изучения предметов, могут рассматриваться психологическим двойником или эквивалентом физиологических сил, действующих в зрительной области головного мозга. Несмотря на то, что эти процессы носят физиологический характер, психологически они ощущаются как свойства самих воспринимаемых объектов. В самом деле, в процессе простого наблюдения невозможно отличить их от физических процессов, протекающих в объекте, так же как невозможно отличить сон или галлюцинацию от восприятия «реальных» событий». Таким образом, следуя за гештальтпсихологами, Арнхейм приходит к явно ошибочным выводам, отождествляя процессы, протекающие в мозгу, с объективными свойствами реальных явлений.

Однако там, где Арнхейм отходит от принципов гештальтпсихологии и опирается на реальный конкретный опыт искусствознания, он приходит к ценным и реалистическим наблюдениям о структуре художественного образа и закономерностях процесса эстетического восприятия. Это противоречие между открываемыми Арнхеймом закономерностями эстетического восприятия и их интерпретацией с позиций гештальтпсихологии лежит в основе всей книги Арнхейма, оно определяет как ее достоинства, так и ее недостатки.

Следует, очевидно, сказать несколько слов, каким образом это противоречие сказывается на содержании книги, на изложении Арнхеймом закономерностей визуального восприятия и их отражения в искусстве. Как уже говорилось выше, в первых главах своей книги автор обосновывает продуктивный характер визуального восприятия, указывает на его сходство с интеллектуальным познанием, говорит о роли «перцептивных» понятий в процессе этого восприятия. Однако в последующем Арнхейм совершенно неожиданно и в противоречии со своими исходными посылками выступает против интеллектуалистического истолкования художественного творчества. Так, в главе «Развитие» он подвергает критике интеллектуалистические концепции детского творчества. Формуле «Дети рисуют не то, что они видят, а то, что они знают» он противопоставляет свою формулу: «Дети рисуют то, что они видят, а не то, что они знают». Это противопоставление знания и процесса восприятия оказывается в разительном противоречии с исходными предпосылками Арнхейма, оно свидетельствует об известной непоследовательности его методологии.

Нельзя также согласиться с некоторыми положениями книги Арнхейма, которые, будучи вынесены в качестве заголовков, приобретают чрезмерно категорическую и догматическую форму. Среди них, например, такие: «Любое искусство символично», «Простота важнее правдоподобия» и т. д. Очевидно, что не все в искусстве и не всякое искусство символично, хотя символ играет огромную роль в структуре художественного знания . Очевидно также, что простота не противостоит правдоподобию, а вопрос, что из них важнее, должен решаться в контексте анализа конкретного художественного произведения.

К числу методологических недостатков книги Арнхейма следует отнести слишком узкое понимание им термина «реализм». Порой он толкует его как простое натуралистическое копирование действительности.

Однако недостатки, имеющиеся в книге, не должны скрывать от нас того очевидного факта, что эта работа американского психолога - ценный и оригинальный труд, посвященный малоизученной области психологии художественного восприятия.

Следует отметить, что общие закономерности визуального восприятия довольно основательно изучены современной психологией. На этот счет существует достаточно солидная литература как у нас в стране, так и за рубежом . Что же касается специальной области художественного восприятия, то она сравнительно недавно стала предметом исследования психологов, эстетиков и искусствоведов.

Большую актуальность проблемы эстетического восприятия приобретают у нас в стране. Они получают освещение в работах целого-ряда ученых . Несомненно, что знакомство с опытом зарубежных исследований будет содействовать дальнейшему плодотворному изучению этой области.

Книга Арнхейма может привлечь внимание не только ученых, изучающих проблемы психологии и эстетики. Она представляет интерес и для тех специалистов, которые интересуются искусством в самом широком смысле слова. И это не случайно. Книга Арнхейма содержит богатый художественный материал, главным образом по истории классической и современной живописи. Делая произведения искусства предметом научного анализа, Арнхейм не анатомизирует их, а сохраняет целостность и оригинальность их художественной формы. Некоторые примеры из области искусства, приводимые Арнхеймом, обнаруживают довольно высокий уровень искусствоведческого анализа, свидетельствуют о высокой эстетической культуре автора.

И хотя книга не ставит перед собой цели осветить историю искусства, внимательный читатель может найти в ней ответы на многие вопросы о судьбе искусства в современном обществе. Книга Арнхейма заканчивается следующими словами: «Мы не знаем, на что будет похоже искусство будущего. Но мы знаем, что «абстракция» не есть кульминация искусства. Абстрактным художественный стиль никогда не будет». Эти слова - выражение принципиальной позиции автора, они вполне соответствуют содержанию всей его книги. Именно поэтому книга Арнхейма представляет большой интерес для советского читателя и принесет несомненную пользу исследователям искусства и психологии.

Может показаться, что искусству угрожает опасность потонуть в море разговоров о нем. Слишком редко нас балуют новым произведением, к которому мы отнеслись быкак к подлинному искусству. Однако целый поток статей, книг, диссертаций, докладов, лекций, различного рода руководств с готовностью расскажут нам, что такое искусство и что таковым не является; что в когда было кем-то сделано, почему и в результате чего это сделано. Нас преследует видение небольшого изящного тельца, анатомированного толпой любителей оперировать и анализировать. И мы вынуждены предположить, что в наше время искусство - это что-то неопределенное, так как слишком уж много говорится и думается о нем.

Вероятно, такой диагноз является поверхностным. Однако бесспорно, что положение дел в искусстве для большинства из нас кажется неудовлетворительным. Причина этого заключается в том, что мы являемся наследниками такой ситуации, которая не только не благоприятствует развитию искусства, но и, напротив, порождает неправильные суждения о нем. Наши идеи и опыт имеют тенденцию быть общими, но неглубокими или, наоборот, глубокими, но не общими. Мы отрицаем дар понимания вещей, который дается нам нашими чувствами. В результате теоретическое осмысление процeсса восприятия отделилась от самого восприятия и наша мысль движется в абстракции. Наши глаза превратились в простой инструмент измерения и опознавания - отсюда недостаток идей, которые могут быть выражены в образах, а также неумение понять смысл того, что мы видим. Естественно, что в этой ситуации мы чувствуем себя потерянными среди предметов, которые предназначены для непосредственного восприятия. Поэтому мы обращаемся к более испытанному средству - к помощи слов.

Данная книга имеет целью исследовать некоторые особенности зрительного восприятия и тем самым помочь научиться управлять им. Насколько я себя помню, я всегда занимался искусством: изучал его природу и историю, практическую художественную деятельность, тренировал свой глаз и руку, старался вращаться в среде художников, искусствоведов и преподавателей искусства. Этот интерес к искусству подкреплялся еще и моими исследованиями в области психологии. Всякий зрительный процесс является областью исследования психолога, но никто еще не разбирал процессы творчества или же вопросы художественной практики, не привлекая на помощь психологию. (Под психологией я подразумеваю науку о человеческом разуме во всех его проявлениях, а не только ограниченное занятие проблемами, связанными с человеческими «эмоциями».) Одни эстетики и искусствоведы используют работы по психологии, чтобы иметь некоторые преимущества перед остальными теоретиками искусства. Другие же не понимают или не хотят признать, что они также неизбежно пользуются психологией, но такими теоретическими концепциями, которые являются либо «доморощенными», либо устаревшими и поэтому в большинстве своем оказываются гораздо ниже уровня современного знания. По этой причине я стараюсь применять для изучения искусства методы и достижения современной психологии.

Эксперименты, которые я привожу в качестве примеров, и принципы моего психологического мышления базируются в основном на теории гештальта. Такой выбор мне кажется оправданным. Даже психологи, которые критикуют и оспаривают положения гештальт-психологии, вынуждены согласиться, что основы существующего современного знания о визуальном восприятии были заложены в лабораториях именно этой школы. Но это не все. Вот уже на протяжении более чем пятидесяти лет своего развития гештальтпсихология показывает, что ее метод сходен с принципами, на основе которых строятся произведения искусства. Работы Макса Вертхеймера, Вольфганга Кёлера, Курта Коффки буквально пропитаны проблемами психологии искусства. Во всех их произведениях вопросы искусства анализируются подробно. Но больше всего имеет значение тот факт, что сам характер доказательства их положений позволяет художнику чувствовать себя как дома. В самом деле, нечто, подобное художественному воззрению на мир, было необходимо для того, чтобы напомнить ученым, что большинство явлений природы нельзя адекватно описать, если их рассматривать по частям. Осознание того, что целое не может быть достигнуто путем сложения отдельных частей, не было какой-то новостью для художника. В течение многих столетий ученые высказывали ценные положения относительно реальной действительности, используя относительно простую аргументацию, которая не исключала сложность организации и взаимодействия явлений. Но никогда произведение искусства не могло быть создано или хотя бы понято разумом, не способным воспринимать и осознавать интегрированную структуру целого.

В сочинении, которому гештальттеория обязана своим наименованием, фон Эренфельс указывал, что если каждому из двенадцати испытуемых предложили бы слушать одну из двенадцати интонаций какой-нибудь мелодии, то сумма их переживаний не соответствовала бы тому чувству, которое испытал бы человек, прослушавший всю мелодию целиком. Позже многие эксперименты показали, что проявление любого элемента зависит от его места и функция в модели целого. Всякий мыслящий человек не может не восхищаться активным стремлением к единству и порядку, которое проявляется уже в несложном акте разглядывания простой модели прямых линий. Восприятие не является механическим регистрированием сенсорных элементов, оно оказывается поистине творческой способностью мгновенного схватывания действительности, способностью образной, проницательной, изобретательной и прекрасной. Теперь уже стало очевидным, что качества, характеризующие деятельность мыслителя и художника, свойственны любому проявлению разума. Психологи также пришли к выводу, что этот факт не простая случайность. В различных умственных способностях действуют общие принципы, так как мозг всегда функционирует как целое. Любое восприятие есть также и мышление, любое рассуждение есть в то же время интуиция, любое наблюдение - также и творчество.

Открытие того, что восприятие не есть механическое регистрирование элементов, а представляет собой схватывание и постижение значимых моделей структуры, принесло человечеству большую пользу. Если это верно для простого акта восприятия предмета, то, но всей вероятности, это применимо также и к художественному восприятию действительности. Очевидно, художник не представляет собой механическое записывающее устройство, как и его собственные органы зрения. Художественное изображение объекта не может рассматриваться как скучное, утомительное копирование случайных внешних деталей. Другими словами, понимание того, что образы действительности представляют собой определенную ценность, даже в том случае если они далеки от «натуралистического» подобия, получило научную поддержку.

С большим воодушевлением я узнал, что совсем независимо от моих исследований к подобным выводам пришли и в области художественного образования. В частности, Генри Шефер-Зиммерн, вдохновленный теориями и идеями Густава Бритша, проделал огромную работу по разработке практических рекомендаций для творческого процесса художника. Своими исследованиями он подтвердил положение, что мышление в борьбе за истинное понимание реальной действительности развивается (в своей логической эволюции) от наиболее простых, зрительно воспринимаемых моделей к наиболее сложным. Тем самым мы получили доказательство, что закономерности восприятия, открытые гештальтпсихологами экспериментально, подтверждаются также и генетически. Четвертая глава данной книги содержит комментарии психолога по основным аспектам данной теории. В своей работе «Развертывание художественной деятельности» Шефер-Зиммерн ярко и наглядно показал, что способности к художественной деятельности не являются привилегией некоторых одаренных индивидов, но представляют собой принадлежность каждой здоровой личности, которой природа подарила пару глаз. С психологической точки зрения это означает, что изучение искусства является необходимой частью изучения человека.

Рискуя вызвать резкое неудовольствие со стороны моих коллег, я применяю принципы, в которые верю с какой-то безрассудной односторонностью. Частично я это делаю в силу того, что в отдельных случаях полезно изложить свою точку зрения с голой простотой и тем самым предоставить дальнейшую шлифовку своей концепции последующим ударам и контрударам критики. Я должен также извиниться перед историками искусства за то, что не столь компетентен в их области, как этого хотелось бы. В настоящее время, вероятно, было бы свыше чьих-либо сил вполне удовлетворительно исследовать вопрос о взаимоотношении между теорией визуальных видов искусства и соответствующей психологической теорией. Если попытаться совместить два различных предмета, которые хотя и связаны друг с другом, но тем не менее не созданы один для другого, то возникает много неувязок и пробелов. Я вынужден был домысливать там, где я не мог доказать, и должен был использовать свои собственные глаза там, где я не мог положиться на свидетельства других. Я старался указать на те проблемы, которые нуждаются в систематическом исследовании. Однако после того, как все было сказано и сделано, я почувствовал себя на месте Германа Мелвилла, восклицающего: «Вся эта книга лишь закидывание невода, более того, закидывание невода в неводе. О Время, Усилие, Деньги, Настойчивость и Терпение!»

Одной из причин, побудивших меня написать данную книгу, явился тот факт, что многие люди, как я полагаю, устали от непонятных, озадачивающих разговоров об искусстве, в которых с претензией на художественную и научную значимость жонглируют модными словечками и выхолощенными эстетическими понятиями, с назойливым упорством отыскивают клинические симптомы, тщательно исследуют разного рода мелочи и сочиняют очаровательные эпиграммы. Искусство - самая конкретная вещь в мире, и никакого оправдания нельзя подыскать для тех, кто затуманивает умы людей, стремящихся узнать о нем как можно больше.

Но даже и конкретные вещи иногда оказываются довольно сложными. Я пытался говорить о них по возможности проще, однако это не означает, что я пользовался лишь короткими фразами и словами. Когда форма проще своего содержания, то заключенная в ней информация не достигает своей цели. Быть простым означает высказывать свои суждения прямо, постоянно иллюстрируя их примерами.

Хотелось бы выразить мою благодарность трем моим друзьям: Генри Шефер-Зиммерну - специалисту в области художественного воспитания, Меиру Шапиро-историку искусства и Гансу Валлаху- психологу - за прочтение некоторых глав книги, когда они были еще в рукописи, и за их ценные замечания и предложения. Проницательные комментарии моих студентов, дополнившие эту книгу, действовали на нее как бурный поток, шлифующий гальку. Большая признательность воем учреждениям и отдельным лицам, позволившим репродуцировать принадлежащие им произведения искусства. Я хочу поблагодарить всех детей, чьи рисунки я использовал в качестве иллюстраций.

Рекламное сообщение должно быть передано потребителю ясно и понятно, будь то буклет, журнал или сайт. Казалось бы, всё просто: посредством дизайна информация доводится до глаз потребителя. На самом же деле, всё сложнее.

Визуальное восприятие - это результат сложного взаимодействия визуального раздражителя с комплексом уже имеющихся в мозге знаний, целей и ожиданий. И понимание того, как человек воспринимает визуальные предметы, помогает делать дизайн рекламы эффективным.

Эта статья посвящена теории зрительного восприятия и памяти, и большая часть информации взята из книги «Visual Language for Designers» автора Connie Malamed.

Зрительные процессы

Восприятие - это процесс получения, осознания и понимания сенсорных данных. Сначала мы смотрим, затем нам нужно обработать увиденное, чтобы понять, зачем это будет нужно. Нашему мозгу необходимо привести в соответствие то, что увидел глаз, с тем образцами, которые уже есть в нашей памяти, для того, чтоб понять, что делать и как реагировать.

Человеческий мозг обрабатывает данные параллельно с визуальным восприятием, различные участки мозга одновременно активируются через сети нейронов, и поэтому реакция мозга очень быстра.

Зрительное восприятие - это улица с двусторонним движением. С одной стороны, мы видим мельчайшие детали окружающей среды и тут же интерпретируем их в общее целое. С другой, мы обращаемся к нашей памяти, т.е. в ту часть мозга, где собраны все паттерны нашего знания мира, и в зависимости от сиюминутных целей интепретируем увиденные данные.

Восприятие информации человеком - это объединение восходящих и нисходящих процессов мозга.

Восходящий процесс обработки визуала

Его стимулируют внешние раздражители, т.е. то, что мы видим.

Глазное дно человека может сфокусироваться только на небольшом участке, поэтому мы видим благодаря ряду прерывистых движений глаза. Мы на мгновение фиксируем взгляд на одном объекте, затем на другом, на третьем и т.д., и именно через эти скачки воспринимаем окружающую среду. Это происходит очень быстро без каких-либо сознательных усилий, поэтому совсем нас не затрудняет.

В первую очередь человеческий глаз замечает движение, затем форму, цвет, контур и контраст.

Сначала наш мозг дискретно считывает информацию, затем группирует элементы, а потом структурирует полученное в базовые формы. Этот процесс происходит быстро и помогает нам распознать объекты на сайте или на рекламном баннере. Информация считывается и передаётся в другие разделы мозга и влияет на то, куда затем перемещается наше внимание.

Нисходящий процесс обработки визуала

Этот процесс управляется уже имеющимися знаниями и ожиданиями, а также конкретными целями в данный момент. Мозг интерпретирует то, что видит, в соответствии со знакомыми формами и образами и решает, что смотреть дальше.

Человек склонен игнорировать всё, что не имеет смысла или не нужно в данный момент.

Посмотрите на картинку выше: текст красными буквами выделяется из всей массы букв, ведь наш мозг ищет известные ему шаблоны, распознаёт слова из написанных букв. А теперь посчитайте количество букв «Р». В этот раз при сканировании изображения буквы Р как бы выделяются из написанного, и красный текст теперь теряется, становясь фоновым изображением. Т.е. поставленная задача влияет на наше визуальное восприятие, ведь видим мы больше того, что ищем.

Итак, суть нисходящего процесса восприятия в том, что умом мы видим больше, чем глазами. То, что мы знаем, что ожидаем и что хотим сделать влияет на то, что мы видим.

Память

Человек хранит информацию в различных разделах памяти. Сенсорная (краткосрочная) память записывает мимолётные впечатления последних милисекунд. Она позволяет вспомнить что-либо, «записанное» не позднее 1 минуты. Существует гипотеза, что кратковременная память опирается в большей степени на акустический (вербальный) код для хранения информации и в меньшей степени - на зрительный.

Оперативная память

Оперативная память это рабочее пространство, в котором мы анализируем, синтезируем информацию и управляем ей. Эта память помогает нам понять мир, сравнивая то, что мы видим, с тем, что уже знаем, - объединение нисходящего и восходящего процессов обработки информации.

При поступлении новой информации, наш мозг идентифицирует её с уже хранящейся в памяти. Если совпадения находятся, мозг идентифицирует объекты и образы, дополняя таким образом существующие знания. Если совпадений нет, мозг делает соответственные выводы о новой информации.

Всё это происходит в оперативной памяти очень быстро, новая информация либо дополняет что-то уже известное, либо подвергается последующей обработке, так и оставаясь в оперативной памяти. Именно поэтому нам приходится повторять номер телефона несколько раз, чтобы его запомнить.

Оперативная память у разных людей работает с разной эффективностью, на это влияют всевозможные факторы, к примеру, -

возраст - возможности оперативной памяти увеличиваются к зрелому возрасту и уменьшаются к старости;

отвлекающие элементы - чем меньше человек отвлекается, тем быстрее скорость обработки оперативной памяти;

опыт - чем больше знаний находится в памяти, тем чаще мозг будет находить соответствия для новой информации, а значит, и тем быстрее процессы в оперативной памяти.

Есть такое понятие как когнитивная нагрузка. Это требуемое для обработки конкретной информации место в оперативной памяти мозга. И чем сложнее информация, тем больше этого места требует память, замедляя процесс обработки. Именно этим объясняется требование простоты в рекламных сообщениях - чем оно проще, тем быстрее и легче его идентифицирует мозг.

Долговременная память

Если обработка информации рабочей памятью пройдена, т. е. соответствия найдены, такая информация передаётся в долговременную память. И когда поступает новая информация, мозг вновь кодирует её - ищет соответствия в долгосрочной памяти.

Получается, чем больше знакомых и понятных человеку ассоциаций содержится в рекламном сообщении, тем вернее, что он запомнит это сообщение. Именно поэтому аналогии и метафоры так хорошо работают, ведь чем больше новая информация будет связана с ранее накомленными знаниями, тем более вероятно сохранение мозгом этой информации. Помните? «Повторение - мать учения». Именно постоянные повторения информации различными способами способствуют тому, что информация будет передана в долговременную память.

Пример: 7-значный телефонный номер может быть запомнен в кратковременной памяти и забыт через несколько секунд. С другой стороны, человек может помнить его за счет повторения на протяжении длительного времени.

Кроме классификации памяти по времени, есть ещё классификация по организации запоминания:

Эпизодическая память - это память о событиях, участниками или свидетелями которых мы были. Причём такое запоминание (к примеру, 17-го дня рождения или последнего конца света) происходит без видимых усилий.

Семантическая память - память о таких фактах, как таблица умножения или значение слов. Человек не сможет вспомнить, где и когда ему стало известно, что Токио - столица Японии, или от кого он узнал значение слова «пельмень», но тем не менее эти знания составляют часть его памяти. И эпизодическая, и семантическая память содержат знания, которые легко могут быть рассказаны.

Процедурная память - память о том, как что-то сделать, и приводит к определённым навыкам для выполнения текущих задач.

Глубина процессов

Глубина обработки процессов восприятия влияет на вероятность того, человек вспомнит информацию. Графическая информация, переданная физическими аспетами, не хранится так глубоко, как семантическое обоснование той же графики. Т.е. форма и цвет графики в дизайне не так эффективны, как словесное обоснование этой графики. Придание смысла графике - вот правило рекламного дизайна.

Схемы (контекст)

Схемы - это наборы ассоциаций, в соответствии с которыми хранится информация. Это тот контекст, который есть у человека на данном этапе жизни, призма, через которую он воспринимает всё. Т.е человек, который читает лёжа на диване, воспринимает всё иначе, чем едущий в метро. Или слово «смерть» по-разному воспринимается ребёнком и стариком. У каждого свои схемы восприятия. В соответствии с этими схемами мы классифицируем и храним информацию, решая, что эта информация значит для нас.

Новая информация всегда видоизменяет существующую схему, и опять два процесса обработки информации: сначала наши схемы влияют на то, как мы обрабатываем информацию, а затем эта информация видоизменяет наши схемы.

Поиск информации начинается с сигнала. Это может бы быть что-то, что мы слышим, или чувство, которое испытываем, или некоторый визуальный стимул. Это сигнал активизирует схему с соответствующими ассоциациями, затем эта схема передает сигнал другим сопряжённым схемам. Если затронута правильная схема, информация считается корректно.

Психологические модели (модели мышления)

За осмысление информаци отвечают психологические модели, которые формируются у человека за годы познания мира. К примеру, у нас есть модель того, как работает веб-сайт: это навигационное меню и ссылки, и эта модель помогает нам пользоваться различными сайтами в различных местах. Но это происходит только потому, что все сайты устроены по принципу меню-ссылки. Психологические модели легко передаются от одного объекта к другому, пока эти объекты используют один и тот же шаблон исполнения.

И схемы и модели мышления у каждого человека свои, но они схожи у людей, объединённых каким-то общим признаком - читающих один и тот же журнал или посещающих один и тот же бойцовский клуб. Т.е. правильно подобранные объекты, формы, цвета и пр. будут активизировать схемы и психилогические модели целевой аудитории. Если понять особенности мышления, когнитивные особенности аудитории, тогда соответствующие ассоциации в рекламном сообщении сделают его особенно эффективным. Собственно, здесь и берет начало класификация целевой аудитории по характерным признакам.

Уровень развития - классифицировать аудиторию по степени продвинутости и сделать дизайн в соответствии с этим.

Отвлекаемость - меньше отвлекающих элементов - больше фокусировка. Не создавайте дизайн, который сбивает с толку.

Визуальная грамотность - поймите, насколько понятны и знакомы будут те или иные символы Вашей аудитории.

Мотивация - предпочтения Вашей аудитории помогут определить, как её мотивировать. Большая мотивация приводит к большему вниманию, и как следствие - к более глубокому пониманию рекламного сообщения.

Культура, традиции - это определённые цвета. Разные цвета интерпретируются по разному в различных культурах.

Итак,

прежде, чем браться за дизайн , нужно ответить на вопрос: «Что мы хотим сообщить?» Какая цель дизайна ? Только зная цели и задачи рекламного сообщения , можно стратегически разработать дизайн для наиболее подходящего психологического восприятия.

Если нужно

Добиться узнаваемости, оповестить - используйте в дизайне принцип доминанты, масштаб и контрастность.

Идентифицировать компанию - внесите ясность. Создайте чистую и ясную графику, которую легко интерпретировать, учитывая схемы и модели мышления аудитории.

Эффективное рекламное сообщение - это работа, сделанная в соответствии с особенностями схем и моделей мышления потребителя. И конечно, работая над проектом, не нужно заниматься всей наукой восприятия дизайна , важно лишь понимать её, чтобы использовать в процессе.