Исторические личности в произведениях литературы и. В каких произведениях русской литературы созданы образы исторических деятелей и в чём их можно сопоставить с оценкой Толстым реальных исторических лиц
|
Странные все-же герои у
"классической" русской литературы.
Сплошь "лишние люди" и страдающие бездельники . Хорошо ещё, если без психических отклонений. Казалось бы, во времена Романовых многие славные имена прославили Россию. Вот некоторые из них :И что? Они не стали героями художественных произведений. На этой странице я собрал высказывания и цитаты о классической русской литературе -писателя Михаила Веллера , драматурга Александра Образцова и политика Владимира Мединского . Что мы
изучали когда-то в средней школе. Сравните, например, героев произведений Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Достоевского, Толстого, Чехова с героями Стивенсона, Джека Лондона, Артура Конан Дойла, Маргарет Митчелл, О"Генри. И почувствуйте разницу. А потом попробуйте её, эту разницу, сформулировать словами. И не думайте, что это было давно и
неправда. Это продолжается и сейчас. Эх, неспроста так получилось, что последние герои - это богатыри в древних русских былинах... 2 9.11.2008. Добавлены цитаты о русской литературе, бюрократии, социализме и ненависти из книги Ивана Лукьяновича Солоневича " Мировая революция, или Новое изгнание из рая " . 19.07.2009. Добавлены цитаты о русской литературе из книги Ивана Лукьяновича Солоневича "Народная монархия ". |
Михаил Веллер. "Перпендикуляр"
Русская классика как апокриф
Лекция, прочитанная в университете Турина, Италия, в 1990 г
Итак, Александр Сергеевич Пушкин в юные совсем еще года написал прекрасную романтическую поэму "Руслан и Людмила", и читающая публика восхитилась . И критики сказали, что действительно необыкновенно талантливый молодой человек, прекрасные стихи, ничуть не хуже, чем у Жуковского, а ведь он еще совсем мальчик – во что же он дальше разовьется . Пушкин так прекрасно начинал!
Потом произошла другая история. Пушкин начал писать "Евгения Онегина", уже будучи знаком читающей публике России. Публика пожала плечами и спросила друг у друга, что это такое . Критики объяснили, что, кажется, о ни перехвалили юный талант, потому что они-то ожидали после "Руслана и Людмилы"…, а здесь какие-то весьма примитивные вирши, в которых ничего нет, никакого искусства, никакой красоты!
Но есть у Пушкина проза, судя по всему, действительно гениальная, – как "Повести Белкина" . Замечательная, жесткая, короткая, сюжетная проза . Сюжетная, социальная, психологическая и философская одновременно . И вот некоторые, которые во Франции выдвигают завышенные требования к гению русской литературы, говорят, что: вот понимаете, "Евгений Онегин", ну знаете, мы не знаем… а вот "Станционный смотритель" – да . "Станционный смотритель" – это шедевр. (Когда ты смотришь на все честными глазами и говоришь: "Вы знаете, по-моему вот это вот фигня", – то все-таки тогда свободнее чувствуешь себя, расцениваешь шедевр как шедевр.)
Потому что "Станционный смотритель" – это притча о блудном сыне, вывернутая наоборот . На что намекается в лоб, потому что там картиночки висят на стенке, изображающие сцены из притчи о блудном сыне . И то, что не принимает добрый отец торжествующего блудного сына, а наоборот: блудная дочь живет в столице счастливо, а праведный отец умирает в горячке и нищете! А потом блудная дочь, никем не брошенная, богато одетая, с красивыми ухоженными детьми приезжает в шикарной карете и плачет на могиле своего честного отца… Ну, к этому тоже, как к очень ко многому, можно поставить эпиграф: "О времена! О нравы!"… Гениальное произведение, и никто ничего подобного до Пушкина в русской литературе не писал .
Вот создание кумиров в литературе – это один из моментов такого социального обобществления всех точек зрения , которые есть у человеческой группы, которая превращает себя в социум . Раз мы люди, мы должны образовать из себя общество, и один из аспектов того, что мы из себя образуем общество – это мы договариваемся, кто у нас кумир, и все визжим и подпрыгиваем . И тогда вместо какого-то аморфного муравейника мы все более или менее организованное количество народа. Вот почему образуются кумиры .
Или. Все, кто интересуется Пушкиным, отлично знают (в школе должны учить), что жило-было несколько плохих людей, которые Пушкина травили, не любили. Они были тупые; они были вообще нехорошие во всем . Один из них был Булгарин.
Вот Грибоедов Александр Сергеевич, пушкинский полный тезка, был человеком едкого, острого, блистательного ума. Автором возможно лучшей, гениальной русской пьесы за весь XIX век – "Горе от ума", стоящей на какой-то непревосходимой высоте в рейтинге цитирования, разобранной на присказки типа: "А судьи кто?" и т.д. "Подальше выбрать уголок…"
И вот этот Грибоедов, весьма презирая болтливое и пустое петербургское общество, дружил исключительно с Булгариным . У Булгарина была серьезная история – он был солдат, боец, повстанец, бизнесмен, агент, сотрудник спецорганов; он был серьезный, разумный, основательный, сильный человек . А кроме того, его, конечно, очень характеризует дружба с Грибоедовым, потому что Грибоедов был очень разборчив, находился на самом верху светского общества и одарял своим вниманием очень-очень мало кого . Но поскольку у нас Пушкин главнее Грибоедова, то получается, что Булгарин все равно плохой. Если кто заинтересуется Булгариным и захочет что-нибудь там изучить, вы имейте в виду, что, понимаете, ему Грибоедов всегда дал бы самую лучшую рекомендацию для изучения филологами-русистами .
И я стал заниматься для себя языком Достоевского и стилистикой Достоевского . Я обнаружил, что написано это чудовищно совершенно. Чудовищно!.. Тем самым просторечным языком, изломанным, антимелодичным, каким-то невкусным, с очень бедным словарным запасом, с неуклюжими повторами, от которых просто делается физически плохо. Короче, это по Хемингуэю: "Я никак не мог понять, как человек может писать так плохо, так безнадежно, так чудовищно плохо, и производить при этом э такое сильное впечатление".
Вот этот самый Лев Толстой в юности, в молодости был человеком настолько замечательным, что с таким просто, наверное, приятно было дружить . Во-первых, Левушка терпеть не мог учиться. Он был вот такой вот бездельник . Он был физически крепок, он с малолетства заглядывался на девок, он мог дать по морде, и вообще его влекла настоящая, мужская, дворянская, лихая жизнь . И он поступил в свой срок в университет, и в этом университете мало преуспел в учении, зато преуспел в тех самых богатырских забавах . То есть он выпивал, он играл, он ездил к веселым девицам, и в конце концов его стали выгонять прямо после первого курса . Он сказал, что он уйдет сам, тем более он проигрался на бегах, он был заядлый лошадник . И он поступил в юнкера.
И здесь Толстой недаром любил Некрасова . Здесь Толстого с Некрасовым кое-что роднит. Понимаете ли, в свое время все советские, то бишь русские, российские школьники терпеть не могли Некрасова. Вот этого певца народных страданий . Слушайте, дети не хотят читать про страдания! Дети хотят читать про приключения, про подвиги, про дружбу, любовь и отвагу! А народные страдания им как-то до фонаря. И вот свой образ жизни дети воспринимают совершенно естественным "Выдь на Волгу – чей стон раздается"? Да не хотят они слышать этих стонов, понимаете. Вот дети устроены так, что они хотят быть счастливы, по природе своей, и не хотят они стонов ничьих .
Поэтому Некрасов вызывает у школьников естественное отторжение . Детям навязывают страдания, которые им чужды . А страдания эти по людям, которых давно уже нету . И вот, значит, дети должны разделять это сочувствие к этим крестьянам, чего они абсолютно не хотят. Они хотят быть счастливы сами.
Далее. У гениального Чехова, ну а Чехов тоже в первом ряду, значит, тоже гениален… У гениального Чехова есть два гениальных произведения подлиннее прочих . Одно из них называется "Степь", а другое называется "Драма на охоте" .
…Вы знаете, я могу считать себя профессиональным читателем . Много лет, сызмальства, я читаю, достаточно много, ежедневно; причем не тольк о читаю, а уже давно смотрю одновременно, как это устроено, что автор имел в виду, как это сделано, и пр. Я-ни-ра-зу не мог дочитать "Степь" до конца! Чехов писал прекрасные короткие рассказы . Чехов писал прекрасные мини-романы, которые был свернуты в рассказы, – такие, скажем, как "Ионыч" . "Ионыч" – это роман! который просто уложен в какой-то десяток страниц, вы понимаете . Но когда он хочет напис ать длинные произведения, он тут же перестает понимать, как это делать . Ну не его.
Это я к тому, что, как там было у Грибоедова, "в такие лета должно сметь свое суждение иметь". Имейте свое собственное суждение. Не бойтесь. Имеете право! Вы можете выглядеть дураком. Можете выглядеть неучем . Но зато вы честны сами с собой! А это большое, знаете, дело . Потому что когда человек врет сам себе, то ничего хорошего он наисследовать и напонимать, разумеется, не может .
Дегероизация в литературе и кризис цивилизации
Выступление в Союзе писателей Китая, Пекин, 2006 г .
И литература возникает, на всех своих ранних стадиях во всех аспектах, как литература экстраординарного . Возьмем ли мы сказки, или возьмем мы легенды, или возьмем мы мифы, или возьмем мы сказания, которые существуют практически у всех народов, – это литература о героях: будь это боги, или будь это бойцы, или будь это охотники .
Но была еще одна, которая и сейчас у нас есть. И особенно это было ясно на совсем недавно кончившейся советской литературе. Функция укрепления власти и государства. Государство в лице своих лидеров, вождей, если хотите – официальных героев, – кормило своих писателей для того, чтобы эти писатели помогали укреплять государство и укреплять положение людей власти в этом государстве . Вот для этого, простите, и был создан в свое время товарищем Сталиным – человеком, очень хорошо понимавшим в политике власти, – и был создан Союз писателей, и вся структура этого союза. И был основан при помощи товарища Горького Алексея Максимовича метод социалистического реализма, который, считается, начался с романа Горького "Мать", где были уже герои . Эти герои главное что имели правильные политические взгляды – и боролись не просто за счастье человечества, а за счастье посредством введения мирового социализма и коммунизма .
В течение веков и тысячелетий литература обычно бывала неотделима от истории. Не было вот такого разделения на, допустим, беллетристику и историческую литературу . Нет . Это все было весьма слито между собой . А историческая литература, опять же, интересовалась историческими личностями. А исторические личности – это великие личности. Ил и это руководители государств, или это великие полководцы, – что может быть в одном лице, а может быть в разных, – или это предводители великих бунтов; или это великие путешественники . Это люди, которые сделали что-то заметное и, в общем, часто героическое: в поступках и в подвигах которых как бы персонифицируется история этого периода . Здесь мы тоже имеем героизацию фигур, героизацию истории, которая процветала тысячелетия, и литературу – героическую.
А потом наступает эпоха христианства . И эпоха эта вроде бы совсем не героическая, но это только на первый взгляд, это для тех, кто совсем мало представляет себе, что такое христианство и какова его история . Потому что христианство внешне мягкое, доброе, исполненное пацифизма и непротивления злу насилием, – внутренне было абсолютно жестким, нетерпимым и несгибаемым учением. Христианство дало такой род героев, как мученики.
И появляется уже новое романтизму, условно говоря, неоромантизм , который начинает пахнуть развлечениями . Это в первую очередь Александр Дюма и Артур Конан Дойл, потому что и д’Артаньян, и Шерлок Холмс – это, безусловно, романтические герои. Они сами по себе. В отношения с государством они вступают постольку поскольку, или вообще не вступают, как Шерлок Холмс. Они ведут самостоятельную жизнь, у них собственные цели, но при этом они интересны, они незаурядны, они энергичны, они притягивают к себе и, конечно же, это герои – они нравятся и мужчинам, и женщинам .
И вершины достигает образ героя и героизация в литературе, наверное, величайшей из всех империй, которые когда-либо существовали, – в Британской империи конца XIX века . То есть конец викторианского правления, расцвет всего того, что потом назовут проклятым империализмом. Это Редьярд Киплинг, и весьма близкий к нему по времени, в общем они современники, по культуре, по языку, американец Джек Лондон. Их интересовали герои .
Чеховская драматургия принципиально антигероична. Хотя в общем новеллистика чеховская тоже . В чеховской драматургии ничего не происходит . Никто ничего не хочет . Никто ничего не делает . Ни одного крупного характера нет . Никакого, строго говоря, позитивного взгляда на мир. Никакой позитивной картины мира в мозгу ни у кого из героев нет, а есть только тоска, стон: "В Москву! В Москву!" Стон: "Оценит ли грядущее поколение наши страдания?" Стон: "Если бы знать, зачем вообще мы живем?.." И вот кроме вот этих стонов и чаепитий, во время которых, по чеховскому выражению, складывается счастье и разбиваются судьбы, кроме этих разговоров-чаепитий, ничегонеделания, там ничего нет .
…Вот это наша литература, которая отражает наше сегодняшнее состояние . И ничтожность нынешних персонажей так называемой нынешней серьезной, или нынешней элитарной, или продвинутой, литературы, – ничтожность этих персонажей отражает идеологическую ничтожность нашей сегодняшней цивилизации . Ничтожность взглядов нынешних политиков. Ничтожность провозглашаемых нынешней западной цивилизацией перспектив .
Владимир Мединский. "О русском пьянстве, лени и жестокости"
Отрывки из главы 7 "Литературные мифы".
Русские писатели исходили из того, что должны учить жить остальное население России.
Беспочвенные интеллигенты обладали тревожным, нервным сознанием. Они отражали свое видение мира, свои чувствования. Но поневоле навязывали их всему народу. Они "отражали действительность" не только за себя, но и за те 98% населения, которые не писали да и не читали книг.
А для кого "типичен" Обломов? Кто, кроме богатых помещиков, мог бы прожить судьбу Обломова? Никто. А богатых помещиков во всей Российской империи в 1850 году - 10 тысяч. И это на 90-100 миллионов населения.
Манилов? Ноздрев? Тоже помещики.
Князь Болконский, Пьер Безухов? Не просто дворянство, не просто помещики. Это - самая верхушка аристократии, люди с княжескими титулами, фантастическими богатствами. У Пьера Безухова 500 000 рублей годового дохода. По сегодняшним меркам, он в TOP-100 самых богатых людей русской версии журнала "Forbes"
Базаров? Еще менее "типичен", потому что таких - вообще считанные сотни во всей громадной империи.
Раскольников? Были и подобные ему. Но все народовольческие кружки, все психованные испытатели бонапартистских идеек, составляли ли хотя бы тысячу на всю необъятную империю?
Герои Чехова? И сколько их, уныло рефлектирующих, скучно нудящих и пусто болтающих интеллигентов? На всю Россию к началу XX столетия было ли их хотя бы тысяч десять?
Самые типичные и характерные герои русской классики введены А.С. Пушкиным - Петя Гринев и Маша Миронова. Они как раз принадлежат к "широким слоям трудового дворянства".
Так же симпатичны и малозаметны, неярки любимые герои Льва Толстого - низовые офицеры типа капитана Тушина. Но они мелькают у него на вторых ролях: не о таких книга.
Герои "Носа" и "Шинели" Гоголя - маленькие чиновники, и в этом смысле очень "демократичны". Но ведь и Акакий Акакиевич "отклоняется" от типичного, только не в сторону гигантизма духа и нравственной силы, а в сторону убожества и слабости.
Возникает естественнейший вопрос : а как получилось, что русская классика практически не отразила как раз типичных российских мещан и дворян своего времени? Так мало создала положительных героев? Тех, о ком начал писать Пушкин, сделавших знаменитыми его "Повести Белкина"?
Упорное избегание хорошего
И второй вопрос : почему классическая литература в России не вела рассказ о людях, действительно сделавших что-то хорошее и важное? О героях 1812 года написано "Бородино" М.Ю. Лермонтова, о них немало писал Л.Н. Толстой. Но ведь могли быть буквально сотни книг! В Британии о 1812 годе написаны целые библиотеки! У нас этого нет и в помине.
И вот наша литература полна персонажами типа Раскольникова, Акакия Акакиевича и, в лучшем случае, мечущихся "лишних людей" типа Печорина. И почти никто из воистину великих писателей XIX века не хочет рассказать о других героях нашего времени.
Но беда в том, что осознавая себя "больше, чем поэтами", эти авторы совершенно невольно, даже, скажем, нечаянно (ой ли? Е.А.), создали удивительно сложный, постоянно рефлектирующий, мечущийся и довольно малосимпатичный образ русского литературного героя , что, несомненно, внесло свой немалый вклад в то, что страна продолжала "самоубеждаться" в самых черных, негативных представлениях о самой себе.
Порой кажется, что во всей русской литературе того времени есть только один положительный герой , на которого молодежь могла бы без оглядки равняться, - все тот же Андрей Болконский. И тот рано погибает.
Россия вела войны с Турцией, колониальные войны на Кавказе и в Средней Азии. Как получилось, что в литературе не отражены эти войны, не воспеты их герои? В Британии на "индийскую тему" написаны тысячи книг разной степени талантливости и успешности. А где а России романы, в чертах героев которых читатель угадывал бы черты сурового Ермолова, ехидного "Грибоеда", блестящего покорителя Самарканда и Коканда генерала Скобелева?
Где литература о трудностях дальних походов, о подвигах, свершениях, потерях и познании истин громадного и важного пути?
"Туркестанские генералы" - название одного стихотворения Н.Н. Гумилева. Одного стихотворения. Не написано ни одного романа, героем которого был бы пусть не историческая личность, но офицер, принимавший участие в среднеазиатских походах.
В XX веке у хитреца-беллетриста Бориса Акунина появляется положительный герой - Эраст Фандорин.
Самый хитрый, самый умный, самый проницательный. К тому же красавец и любимец женщин.
Б. Чхартишвили (Акунин) как-то подметил в своем интервью, что успех Э. Фандорина обусловлен именно полным отсутствием в русской литературе до и постсоветского периода положительного мужского персонажа .
Не замечаем мы и своих открытий. Во время кругосветных плаваний русских исследователей Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева на шлюпах "Восток" и "Мирный" в 1819-1824 годах русские совершили грандиозные открытия.
Джеймс Кук писал, что он проник на юг "так далеко, как это только под силу человеку". Но россияне проникли гораздо южнее Дж. Кука, в те области Южного океана, куда он считал "принципиально невозможным" попасть. Впервые в истории мореплавания русские обогнули Антарктиду, установили размеры этого колоссального обледенелого материка.
С тех пор на карте Антарктиды есть залив Новосильцова и мысы Демидова, Куприянова и Парадина, острова Анненского, Лескова, Высокий и Завадовского, море Беллинсгаузена.
А где в России пьесы и романы о капитанах Крузенштерне и Лисянском? Где пьеса условно "Средь льдов и ветров" или "Как русские открывают Великий Южный Материк"? Где повествования о плавании графа Резанова в Русскую Америку и о том, как русские осваивали Аляску и Калифорнию?
Не написано повестей об этих подвигах ни в XIX веке, ни в начале XX (до 1917 года) века. По крайней мере, в классике того времени, современнице великих русских географических открытий нет даже намека на это. ПОЧЕМУ?
Увы, ответ может быть только один и очень грустный: потому, что в этом снова проявилась раздвоенность сознания русского образованного слоя .
Туземец глазами туземцев
С книгами, которые написаны выходцами из дворян, помещиков или поповичей, - то же самое. Все романы Писарева, Боборыкина, Чернышевского мало того, что, на мой взгляд, невыносимо скучны, они исследуют какую-то исчезающую, незначительную прослойку людей. Сплошь народовольцы, "борцы с самодержавием", такие "передовые люди", как Рахметов Чернышевского и Крестовоздвиженский Писарева, образы которых у современного читателя вызывают разве что зевоту.
У Островского и таких героев нет. Ни один герой его пьес не нажил свой капитал честным трудом . Его герой - или хитрый интриган, или жулик, или хитрован, стремящийся жениться на богатой невесте. Герои Островского частенько разоряются. Драматург никогда не показывает человека, который трудом и разумными делами наживает капитал . Если есть богатые невесты, то обязательно рядом самодуры, расточающие капиталы в публичных домах и в кабаках. Однако надо ведь иметь в виду, что сначала эти капиталы надо было нажить! Об этом же у Островского - ни-че-го. И нет у него ни одного образованного купца, мецената и ценителя наук. Сплошное "темное царство".
Туземец глазами европейцев
Герои "Вечеров на хуторе близ Диканьки" в самом лучшем случае забавны.
Если Базаров - "представитель народа", то упаси нас Господь от таких представителей.
Купцы у Льва Толстого - очень несимпатичные люди, как у Чехова. А Платон Каратаев не только странен... - он абсолютно нереален. Непротивление злу насилием - само по себе сомнительная идея. Не непротивлением злу и не ангельской кротостью проникли россияне на Кавказ и прошли всю Сибирь до Камчатки и Чукотки. А уж солдат, исповедующий непротивление злу насилием во время громадной и страшной войны, - это просто нереально.
Превращение литературных мифов в политические
Литературный миф очень легко превратить в политический. Для этого достаточно отождествить литературу с реальной жизнью.
Образы Обломова, Акакия Акакиевича, Раскольникова могли иметь единичные аналоги в реальной жизни России, но народ и страна не имеют к этим образам никакого отношения.
Но если эти образы пропагандировать как типичные и характерные, то возникает некий образ народа: мятущихся интеллигентов, кающихся религиозных психопатов, рвущих рубахи на груди Раскольниковых и дохнущих от скуки Обломовых. Народ Маниловых и отцов Сергиев может вызывать интерес и неподдельные дружеские чувства. Но и принимать всерьез его трудно. Может даже возникнуть соблазн спасти такой народ... спасти от самого себя.
Александр Образцов. "Из истории ненависти"
Где корни нашего отчаяния, когда хочется выйти в белое поле, в метель, в пургу, и завыть от одиночества, от взаимной нетерпимости? Неужели в характере, в почве, в климате, неужели так вплетена в само понятие "русский " взаимная ненависть, что уже не вынуть оттуда её отдельные нити? Что даже не проследить её истоки..?
Какой-то тон у И.Анненского, Набокова – дребезжащий, комариный; какое-то проедающее кислотой слово; как будто берёшь его доверчиво в руки, а оно прожигает их, да ещё и ноги в дырках. Какая-то завистливая, злая, тихая тщательность; аккуратность на грани абсолютной нищеты; предчувствие ухода.
Они сами ушли и бросили нас в беде. Подозреваю даже – знали о том, что разорвут именно нас , и со спрятанным глубоко, тайно злорадством – ушли. Как бы бросили через плечо: ну, а теперь – без культуры! И мы посмотрим, как вы пойдёте под воду, один за другим..!
Когда Ненависть поселилась в этой стране? Толстой и Достоевский уже вовсю питались ею. Лермонтов был жертвой: вогнал шприц – очнулся, ужаснулся, но было поздно. Ненависть всегда оказывалась под рукой и так художественно было изготовленное на раз! Такой рождало отклик.
Отклик! Эхо! Слава!
Наполеон, Франция нависали над девятнадцатым веком России. Победители гения не получили даже тени его славы. С этого и началось. Декабризм решил пойти дальше, стать радикальной демократией. Но нужен был штандарт для похода на Европу, на мир. Им мог стать какой-то поэтишка, из молодых. Хотя бы этот, отличающийся . Пушкин. Пусть. Пока. Потом придут деятели . А пока – пусть.
Николай не дал прославиться , запер всех в доме! Не дал погарцевать!
Гоголь растерянно метался по Европе, также ожидая славы. Начавший нежно, певуче, с громадным охватом жизни, получил соцзаказ – ненавидеть! Начали шпынять: кого ты ненавидишь? Кого (неважно, кого ты любишь; впрочем, ясно кого – народ)? А вот ненавидишь ли косное , тёмное ? Произвол ненавидишь?
Появились "Шинель", "Невский проспект". "Портрет" был неудачной, безвкусной связкой между прошлым и этой ненавистью, которой от него ждали. Белинский, Пушкин, славянофилы, западники – все требовали ненависти.
Он написал "Ревизора" (после волшебной "Женитьбы"). Они не отставали. Он вырвал вместе с кишками "Мёртвые души".
Достоевский уже и начал с ненависти. Он уже и в политику врезался, и себя покалечил. И всю жизнь изучал увечье на самом себе. Уже не мог без подпитки.
В Бунине ненависть достигла пронизывающей утончённости, резкости и естественности жеста. Он бил как гюрза. Но там, где была тонкая, узкая струя ненависти, рядом обязательно разливалось тёмное обморочное море вожделения. Вожделение рождало ещё большую жажду, и от этого можно было сойти с ума. Набоков в "Лолите" изобразил следствие этого.
С другой стороны, в СССР, процветала пролетарская ненависть. Здесь ненавидели деловито – шпионов, эмигрантов, империалистов, бога, Николаев Первого и Второго и т.д. и т.п. Кто-то написал даже "Науку ненависти". Вспомним, кстати, как Фет плевал в окно кареты на университет. Или это – "Тот не научится любить, кто не умеет ненавидеть"?
В тихие, змеиные семидесятые годы ненависть диссидентов по безнравственности превзошла ненависть властей, и наступило, наконец, некое пресыщение. Ощущение бесплодия. Вернее – пресыщение бесплодием.
Прошёл журнальный бум – напечатаны Набоков, Ходасевич, "Собачье сердце" – всё напечатано. Но нечто странное обнаружилось. Проза блестящая, а не насыщает. Даже выхолащивает. Потому что и там – ненависть.
Сколько может правая рука народа бороться с левой? Нам надо ревизовать свою историю, литературу. Надо осторожно, палочкой убрать ядовитые, инфекционные плевки нетерпимости , не смущаясь именами Радищева, Новикова, Пушкина и других, обратить свои глаза, уши, сердца к чистой, питающей, насыщающей ниве приязни, добросердечия, доверчивости. Милосердия.
Иначе мы все подохнем.
Иван Солоневич "Мировая революция или Новое изгнание из рая"
Из утопических мечтаний философов, начиная от Платона и кончая Беллами и Марксом, вырос "научный социализм" -- наука о том, чего в природе не существует . Или по крайней мере не существовало до 1917 года.
Романовы и прочие, сидя на своих престолах, не обещали, собственно, ровным счетом ничего и никакого рая нигде не проектировали. У них были и полиция, и тюрьмы, и армии. Они вели войны. Они занимались "империализмом" и "национализмом". Ни на одном европейском престоле не сидело ни одного гения. В Европе не голодал никто. Никого без суда не расстреливали. Мы можем утверждать, что при Романовых и прочих в Европе все-таки было плохо. Но никогда невозможно отрицать, что при "пролетариях всех стран" в той же Европе стало безмерно хуже.
Я никак не могу себе представить, чтобы Троцкий, Ленин и Сталин верили хотя бы единому слову, с которым они обращались к "массам"...
Тоталитарный режим в Германии возник на 16 лет позже; русский опыт уже был налицо. И Ленин, и Гитлер ликвидировали не "старые реакционные режимы" -- оба они проломили черепа новорожденным демократиям -- русской и германской. Так вот, в защиту русской демократии много лет подряд велась жесточайшая в истории страны гражданская война. В защиту германской демократии не поднялся ни один штык.
Я утверждаю, что социализм родился из ненависти . Думаю, что это очень трудно доказуемо. Но, возможно, несколько легче доказать, так сказать, чисто техническую сторону этого вопроса. В самом деле.
Авторы социальной революции во Франции 1789 года звали "массу" ненавидеть аристократов, тиранов, королей, панов, Коблени, Питта, Англию, Россию, жиродистов, гербертистов, дантонистов, вандейцев, лионцев, тулонцев, -- короче, всех, кроме самих себя.
Авторы социальной революции в России звали массу ненавидеть эксплуататоров, плутократов, монархов, попов, белогвардейцев, Черчилля, Англию, Германию, США, Керенского, Троцкого, Бухарина, -- то есть всех, кроме самих себя.
Авторы социальной революции в Германии звали массу ненавидеть союзников, демократию, плутократию, Англию, Россию, США, ремовцев, штрайхеровцев, евреев, -- словом всех, кроме самих себя.
Родословная сегодняшнего коммунистического русского бюрократа автоматически будет родословной книгой русской революционной интеллигенции. Все книги, написанные русской интеллигенцией о русской революции, являются, в сущности, только автобиографиями. Может быть, именно поэтому ни в одной из этих книг вы не найдете констатации того довольно очевидного факта, что русская революционная интеллигенция была в то же время русской дворянской бюрократией . Она, эта интеллигенция, не имела даже двух ликов, как римский бог Янус: и революционность, и бюрократизм проживали в одних и тех же физиономиях. Этот печальный факт, в сущности, совершенно очевиден. То, что русская интеллигенция была революционной, то есть социалистической сплошь, признается, кажется, всей мировой литературой, посвященной вопросам истории русской общественной мысли. Вся мировая литература , посвященная истории русской общественной мысли, старательно обходит молчанием тот факт , что, кроме чиновничества, в России не было почти никакого другого образованного слоя .
Не менее девяти десятых всех людей, получавших в царской России высшее образование, шло на государственную службу. До освобождения крестьян дворянство на государственную службу шло по традиции, после освобождения -- по материальной нужде. Разночинец шел потому, что никаких других путей у него не было. Торгово-промышленная жизнь страны обслуживалась героями Островского, пресса была чрезвычайно слаба количественно, научно-исследовательских лабораторий еще не было -- словом, минимум девяносто процентов русской интеллигенции были государственными служащими, или, иначе, чиновниками , или, еще иначе бюрократами, они в той или иной степени не могли не быть социалистами.
Чиновник старого режима начинал свой рабочий день в 10 утра и кончал в 3 дня. В течение этих пяти часов он имел возможность зайти в ресторан, выпить рюмку водки, сыграть партию в биллиард -- и вообще работой обременен никак не был . И не старался себя обременять. Он не был человеком навязчивым и, будучи в той или иной степени революционно настроенным, никаких правительственных мероприятий особенно всерьез не принимал. Он, кроме того, считал себя нищим .
Государственная служба везде оплачивается сравнительно низко. Это, вероятно, объясняется очень просто, законом спроса и предложения. Маленький провинциальный чиновник получал жалованье, достаточное для того, чтобы семья из пяти человек была вполне сыта, имела бы квартиру комнаты в три и по меньшей мере одну прислугу. Но материальные требования этого чиновника определялись не его "общественным бытием", а остатками дворянской традиции. Дворянская традиция в России, как и в других странах Европы, требовала "представительства". Физический труд был унизителен. Квартира из трех комнат была неприличной. Наличие только одной прислуги было неудобным. В силу этого чиновник считал себя нищим. Он, кроме того, считал себя образованным человеком. Рядом с ним жил человек, которого никто а России не считал образованным: купец. Наш крупнейший драматург Островский населил русскую сцену рядом гениальных карикатур на то "Темное царство", которое почти в одиночку кое-как строило русскую хозяйственную жизнь. Наш величайший сатирик Салтыков населил русское читающее сознание образами Колупаевых и Разуваевых -- кровавых хищников, пьющих народную кровь. Наш величайший писатель Лев Толстой пишет о русском деловом человеке с нескрываемой ненавистью .
На вершинах русской интеллигентской мысли стояли писатели революционные, но стояли и писатели контрреволюционные. Сейчас, оценивая прошлое, можно сказать с абсолютной степенью уверенности: контрреволюционные были умнее. Сбылись именно их предсказания, пророчества и предупреждения. Но сбыт имели только революционные. Или, что тоже случалось (для обеспечения сбыта), -- даже контрреволюционные писатели кое-как подделывались под революционную идеологию. Свои контрреволюционные мысли и Лев Толстой высказывал только в своих произведениях, для печати НЕ предназначенных. Даже и Достоевский не мог писать свободно, а когда пытался, его никто не слушал. Даже и Герцен протестовал против революционной цензуры, существовавшей в царской России. Здесь действовал закон спроса и предложения. Спрос обуславливала русская интеллигентная бюрократия, или, что то же, русская бюрократическая интеллигенция , и ей, профессиональной бюрократии, социализм был профессионально понятен . Социализм -- это только расширение профессиональных функций бюрократии на всю остальную жизнь страны.
Итак, жил да был бюрократ, который считал себя культурным и прогрессивно мыслящим. Который взимал скромные взятки и за рюмкой водки разглагольствовал о благе народа. Который предъявлял спрос на революционно-социалистическую литературу и всячески презирал всякую "анархию производства и распределения".
Он был нищ, этот бюрократ. И права его были урезаны очень сильно. Напомню о том, что еще дед нашего довоенного бюрократа, гоголевский городничий, товарищ Сквозник-Дмухоновский из "Ревизора", как огня, боялся "бумагомарания и щелкоперства", которые могли в любой газете -- даже и в газете тридцатых годов прошлого века -- опорочить его доброе имя. Бюрократ царского времени был только обслуживающим элементом страны. Почему бы ему не желать стать и господствующим?
Из этого патриархального, идиллического, можно сказать, доморощенного бюрократа вырос и нынешний советский. Причем вырос не только философски-генетически, а самым банальным путем, путем рождения от отца и матери: отцы только проектировали социалистическую революцию, дети ее реализовали . Русскую революцию сделал вовсе не пролетариат . Ее сделали коллежские регистраторы и те сыновья коллежских регистраторов, которые потом получили новый чин: народных комиссаров.
Вся сумма комиссаров, начиная от народных и кончая домовыми, никем и никак предусмотрена не была. Хотя же чисто логически ее нетрудно было бы предусмотреть. Бюрократизация всей национальной жизни есть только последствие "социалистической революции" -- только одно из последствий.
|
Сегодня Островский и Малый театр - имена, неотделимые
друг от друга. ... Еще при жизни драматурга Малый стали называть “Домом
Островского”. Цитаты взяты с сайта |
Иван Солоневич "Народная монархия"
Психология народа не может быть понята по его литературе. Литература отражает только отдельные клочки национального быта - и, кроме того, клочки, резко окрашенные в цвет лорнета наблюдателя. Так, Лев Толстой, разочарованный крепостник, с одной стороны, рисовал быт русской знати, окрашенный в цвета розовой идеализации этого быта, и, с другой, отражал чувство обреченности родного писателю слоя. Ф.Достоевский - быт деклассированного и озлобленного разночинца, окрашенный в тона писательской эпилепсии. А.Чехов - быт мелкой интеллигенции туберкулезного происхождения. М.Горький - социал-демократического босяка. Л.Андреев - просто свои алкогольные кошмары. Алкогольные кошмары Эдгара По никто не принимает за выражение североамериканского духа, как никто не принимает байроновский пессимизм за выражение Великобританской идеи. Безуховы и Болконские могли быть. Каратаевых и Свидригайловых быть не могло. Плюшкины могли быть, как могли быть и Обломовы, но ни один из этих героев никак не характеризует национальной психологии русского народа.
Русскую психологию характеризуют не художественные вымыслы писателей, а реальные факты исторической жизни.
Русская литературная продукция была художественным, но почти сплошным враньем . Сейчас в этом не может быть никаких сомнений
Онегины, Маниловы, Обломовы, Безуховы и прочие птенцы прочих дворянских гнезд, - говоря чисто социологически, - были бездельниками и больше ничем.
Толстой сам признавался, что ему дорог и понятен только мир русской аристократии. Но он не договорил: все, что выходило из пределов этого мира - было ему или неинтересно, или отвратительно. Отвращение к сегодняшнему дню - в дни оскудения, гибели этой аристократии, - больше, чем что бы то ни было другое - толкнуло Толстого в его скудную философию отречения. Но трагедию надлома переживал не один Толстой - по-разному ее переживала вся русская литература . И вся она, вместе взятая, дала миру изысканно кривое зеркало русской души .
Литература есть всегда кривое зеркало жизни . Но в русском примере эта кривизна переходит уже в какое-то четвертое измерение. Из русской реальности наша литература не отразила почти ничего. Отразила ли она идеалы русского народа? Или явилась результатом разброда нашего национального сознания? Или, сверх всего этого, Толстой выразил свою тоску по умиравшим дворянским гнездам, Достоевский - свою эпилепсию, Чехов - свою чахотку и Горький - свою злобную и безграничную жажду денег, которую он смог кое-как удовлетворить только на самом склоне своей жизни, да и то за счет совзнаков?
Я не берусь ответить на этот вопрос. Но во всяком случае - русская литература отразила много слабостей России и не отразила ни одной из ее сильных сторон . Да и слабости-то были выдуманные. И когда страшные годы военных и революционных испытаний смыли с поверхности народной жизни накипь литературного словоблудия, то из-под художественной бутафории Маниловых и 06ломовых, Каратаевых и Безуховых, Гамлетов Щигровского уезда и москвичей в гарольдовом плаще, лишних людей и босяков - откуда-то возникли совершенно не предусмотренные литературой люди железной воли. Откуда они взялись? Неужели их раньше и вовсе не было? Неужели сверхчеловеческое упорство обоих лагерей нашей гражданской войны, и белого и красного, родилось только 25 октября 1917 года? И никакого железа в русском народном характере не смог раньше обнаружить самый тщательный литературный анализ?
Мимо настоящей русской жизни русская литература прошла совсем стороной . Ни нашего государственного строительства, ни нашей военной мощи, ни наших организационных талантов, ни наших беспримерных в истории человечества воли, настойчивости и упорства - ничего этого наша литература не заметила вовсе. По всему миру - да и по нашему собственному сознанию - тоже получила хождение этакая уродистая карикатура, отражавшая то надвигающуюся дворянскую беспризорность, то чахотку, или эпилепсию писателя, то какие-то поднебесные замыслы, с русской жизнью ничего общего не имевшие. И эта карикатура, пройдя по всем иностранным рынкам, создала уродливое представление о России, психологически решившее начало Второй мировой войны, а, может быть, и Первой.
Мое поколение было воспитано на той классической русской литературе, о которой я уже говорил: великая и очень вредная литература . Под ее влиянием мы вошли в жизнь с совершенно исковерканными представлениями о реальности.
Крепостной режим искалечил Россию. Расцвет русской литературы совпадает с апогеем крепостного права: Пушкин и Гоголь принадлежат крепостному праву целиком. Тургенев, Достоевский и Толстой начали писать в пору этого апогея. Чехов и Бунин - оба по разному свидетельствовали о гибели общественного быта, построенного на крепостных спинах. Чехов чахоточно плакал над срубленным "Вишневым садом", а Бунин насквозь пропитан ненавистью к мужику, скупавшему дворянские вишневые сады и разорявшиеся дворянские гнезда. Русская литература была великолепным отражением великого барского безделья . Русский же мужик, при всех его прочих недостатках, был и остался деловым человеком.
Вероятно, именно поэтому мне, например, так близки книги, написанные деловыми людьми.
Только в литературе, только на бумаге, можно ставить толстовскую альтернативу: "Все или ничего". Только на бумаге можно строить и социализм - на практике получаются каторжные работы.
Для всякого разумного человека ясно: ни каратаевское непротивление злу, ни чеховское безволие, ни Достоевская любовь к страданию - со всей этой эпопеей не совместимы никак. Вначале Второй мировой войны немцы писали об энергии таких динамических рас, как немцы и японцы, и о государственной и прочей пассивности русского народа. И я ставил вопрос: "Если это так, то как вы объясните и мне, и себе, то обстоятельство, что пассивные русские люди - по тайге - прошли десять тысяч верст от Москвы до Камчатки и Сахалина, а динамическая японская раса не ухитрилась переправиться через 50 верст Лаперузова пролива? Или - как это самый пассивный народ в Европе - русские, смогли обзавестись 21 миллионом кв. км, а динамические немцы так и остались на своих 450 000?" Так что: или непротивление злу насилием, или двадцать один миллион кв. км. Или любовь к страданию, - или народная война против Гитлера, Наполеона, поляков, шведов и прочих. Или "анархизм русской души" - или империя на одну шестую часть земной суши. Русская литературная психология абсолютно несовместима с основными фактами русской истории . И точно так же несовместима и "история русской общественной мысли". Кто-то врет: или история или мысль.
Русская интеллигенция, больная гипертрофией литературщины , и до сих пор празднует день рождения Пушкина, как день рождения русской культуры, потому что Пушкин был литературным явлением. Но не празднует дня рождения Ломоносова, который был реальным основателем современной русской культуры, но который не был литературным явлением, хоть именно он написал первую русскую грамматику, по которой впоследствии учились и Пушкины и Толстые. Но Ломоносов забыт, ибо его цитировать нельзя. Суворов забыт, ибо не оставил ни одного печатного труда. Гучковы забыты, ибо они вообще были неграмотными. Но страну строили они, - не Пушкины и не Толстые, - точно так же, как Америку строили Эдисоны и Форды, а не По и Уитмэны. Как Англию строили адвенчереры и изобретатели, купцы и промышленники, а не Шекспир и Байрон.
В литературе широко освещалась, особенно в советское время, так как многие авторы делились личным опытом и сами пережили все описываемые ужасы вместе с простыми солдатами. Поэтому неудивительно, что сначала военные, а потом и послевоенные годы ознаменовались написанием целого ряда произведений, посвященных подвигу советского народа в жестокой борьбе с нацистской Германией. Мимо таких книг нельзя пройти стороной и забыть о них, ибо они заставляют нас задуматься о жизни и смерти, войне и мире, прошлом и настоящем. Мы предлагаем вашему вниманию список лучших книг, посвященных Великой Отечественной войне, которые стоит читать и перечитывать.
Василь Быков
Василь Быков (книги представлены ниже) - выдающийся советский писатель, общественный деятель и участник ВОВ. Наверное, один из самых известных авторов военных романов. Быков писал преимущественно о человека во время самых суровых испытаний, выпадающих на его долю, и о героизме простых солдат. Василь Владимирович воспевал в своих произведениях подвиг советского народа в Великой Отечественной войне. Ниже мы рассмотрим самые известные романы этого автора: «Сотников», «Обелиск» и «Дожить до рассвета».
«Сотников»
Повесть была написана в 1968 году. Это еще один пример того, как описывалась в художественной литературе. Изначально произволение носило название «Ликвидация», а основой сюжета стала встреча автора с бывшим однополчанином, которого он считал погибшим. В 1976 году на основе этой книги был снят фильм «Восхождение».
Повесть рассказывает о партизанском отряде, который сильно нуждается в провизии и медикаментах. За припасами отправляют Рыбака и интеллигента Сотникова, который болен, но вызывается идти, так как больше добровольцев не нашлось. Долгие блуждания и поиски приводят партизан в деревеньку Лясины, здесь они немного отдыхают и получают тушку овцы. Теперь можно возвращаться обратно. Но на обратном пути они натыкают на отряд полицаев. Сотников оказывается серьезно ранен. Теперь Рыбак должен спасти жизнь своему товарищу и принести обещанный провиант в лагерь. Однако это ему не удается, и вдвоем они попадают в руки немцев.
«Обелиск»
Множество написал Василь Быков. Книги писателя очень часто экранизировались. Одной из таких книг стала повесть «Обелиск». Произведение строится по типу «рассказ в рассказе» и носит ярко выраженный героический характер.
Герой повести, чье имя так и остается неизвестным, приезжает на похороны Павла Миклашевича, сельского учителя. На поминках все вспоминают умершего добрым словом, но тут заходит речь о Морозе, и все замолкают. По дороге домой герой расспрашивает своего попутчика, какие отношение какой-то Мороз имеет к Миклашевичу. Тогда ему рассказывают, что Мороз был учителем покойного. Он относился к детям как к родным, заботился о них, а Миклашевича, которого притеснял отец, взял жить к себе. Когда началась война, Мороз помогал партизанам. Деревня оказалась оккупирована полицаями. Однажды его ученики, в том числе и Миклашевич, подпилили опоры моста, и шеф полиции вместе с подручными оказался в воде. Мальчишек поймали. Мороз, бежавший к тому времени к партизанам, сдался, чтобы освободить учеников. Но фашисты решили повесить и детей, и их учителя. Перед казнью Мороз помог Миклашевичу бежать. Остальных же повесили.
«Дожить до рассвета»
Повесть 1972 года. Как можно заметить, Великая Отечественная война в литературе продолжает быть актуальной и по прошествии десятилетий. Это подтверждает и то, что за эту повесть Быков был награжден Государственной премией СССР. Произведение рассказывает о повседневной жизни военных разведчиков и диверсантов. Изначально повесть была написана на белорусском языке, а лишь затем переведена на русский.
Ноябрь 1941 года, начало Великой Отечественной войны. Лейтенант советской армии Игорь Ивановский, главный герой повести, командует диверсионной группой. Ему предстоит провести своих товарищей за линию фронта - на земли Белоруссии, оккупированные немецкими захватчиками. Их задача - взорвать немецкий склад боеприпасов. Быков рассказывает о подвиге простых солдат. Именно они, а не штабные офицеры, стали той силой, что помогла выиграть в войне.
В 1975 году книга была экранизирована. Сценарий для фильма писал сам Быков.
«А зори здесь тихие…»
Произведение советского и русского писателя Бориса Львовича Васильева. Одна из известнейших фронтовых повестей во многом благодаря одноименной экранизации 1972 года. «А зори здесь тихие…» Борис Васильев написал в 1969 году. Произведение основано на реальных событиях: во время войны солдаты, служащие на Кировской железной дороге, помешали немецким диверсантам взорвать железнодорожное полотно. В живых после жестокого боя остался только командир советской группы, который был награжден медалью «За боевые заслуги».
«А зори здесь тихие…» (Борис Васильев) - книга, описывающая 171-й разъезд в карельской глуши. Здесь находится расчет зенитных установок. Солдаты, не зная, что делать, начинают пьянствовать и бездельничать. Тогда Федор Васков, комендант разъезда, просит «прислать непьющих». Командование отправляет к нему два отделения девушек-зенитчиц. И как-то одна из новоприбывших замечает в лесу немецких диверсантов.
Васков осознает, что немцы хотят пробраться к стратегическим объектам и понимает, что их необходимо перехватить здесь. Для этого он собирает отряд из 5 зенитчиц и ведет их к Синюхиной гряде через топи одному ему ведомой тропой. В ходе похода выясняется, что немцев 16 человек, поэтому он отправляет за подкреплением одну из девушек, а сам преследует врага. Однако девушка не доходит до своих и погибает на болотах. Васкову приходится вступить с немцами в неравный бой, и в результате гибнут оставшиеся с ним четыре девушки. Но все же коменданту удается захватить врагов, и он отводит их в расположение советских войск.
В повести описывается подвиг человека, который сам принимает решение противостоять врагу и не позволить ему безнаказанно ходить по родной земле. Без приказа начальства главный герой сам отправляется в сражение и берет с собой 5 добровольцев - девушки вызвались сами.
«Завтра была война»
Книга является своеобразной биографией автора этого произведения, Бориса Львовича Васильева. Повесть начинается с того, что писатель рассказываем о своем детстве, о том, что родился в Смоленске, отец его был командиром Красной армии. И прежде чем стать в этом жизни хоть кем-то, выбрать свою профессию и определиться с местом в обществе, Васильев стал солдатом, как и многие его сверстники.
«Завтра была война» - произведение о предвоенном времени. Главные его герои - совсем еще юные ученики 9-го класса, в книге рассказывается об их взрослении, любви и дружбе, идеалистической молодости, которая оказалась слишком короткой из-за начавшейся войны. В произведении рассказывается о первом серьезном противостоянии и выборе, о крушении надежд, о неизбежном взрослении. И все это на фоне нависшей тягостной угрозы, которую невозможно остановить или избегнуть. И уже через год эти мальчики и девочки окажутся в пекле жестокого сражения, в котором многим из них суждено сгореть. Однако за свою короткую жизнь они узнают, что такое честь, долг, дружба и истина.
«Горячий снег»
Роман писателя-фронтовика Юрия Васильевича Бондарева. Великая Отечественная война в литературе этого писателя представлена особенно широко и стала основным мотивом всего его творчества. Но самым известным произведением Бондарева является именно роман «Горячий снег», написанный в 1970 году. Действие произведения разворачивается в декабре 1942 года под Сталинградом. Основан роман на реальных событиях - попытке немецкой армии деблокировать шестую армию Паулюса, окруженную под Сталинградом. Это сражение стало решающим в битве за Сталинград. Книга была экранизирована Г. Егиазаровым.
Роман начинается с того, что двум артиллерийским взводам под командованием Давлатяна и Кузнецова предстоит закрепиться на реке Мышкова, а затем сдержать наступление немецких танков, спешащих на выручку армии Паулюса.
После первой волны наступления от взвода лейтенанта Кузнецова остается одно орудие и три бойца. Тем не менее солдаты еще в течении суток продолжают отражать натиск врагов.
«Судьба человека»
«Судьба человека» - школьное произведение, которое изучается в рамках темы «Великая Отечественная война в литературе». Рассказ написал знаменитый советский писатель Михаил Шолохов в 1957 году.
В произведении описывается жизнь простого шофера Андрея Соколова, которому пришлось покинуть семью и родной дом с началом Великой Отечественной войны. Однако не успел герой попасть на фронт, как он тут же получает ранение и оказывается в нацистском плену, а затем и в концлагерь. Благодаря своему мужеству Соколову удается пережить плен, а уже в конце войны удается бежать. Попав к своим, он получает отпуск и отправляется на малую родину, где узнает, что семья его погибла, в живых остался только сын, который ушел на войну. Андрей возвращается на фронт и узнает, что его сын был застрелен снайпером в последний день войны. Однако это еще не конец истории героя, Шолохов показывает, что, даже потеряв все, можно найти новую надежду и обрести силы для того, чтобы жить дальше.
«Брестская крепость»
Книга известного и журналиста была написана в 1954 году. За это произведение автор был удостоен в 1964 году Ленинской премии. И это неудивительно, ведь книга представляет собой результат десятилетней работы Смирнова над историей обороны Брестской крепости.
Произведение «Брестская крепость» (Сергей Смирнов) - сама часть истории. Писать буквально по крупицам собирал сведения о защитниках, желая, чтобы их добрые имена и честь не были забыты. Многие из героев оказались в плену, за что после окончания войны они были осуждены. И их желал защитить Смирнов. В книге множество воспоминаний и свидетельств участников сражений, что наполняет книгу истинным трагизмом, полным мужественных и решительных поступков.
«Живые и мертвые»
Великая Отечественная война в литературе 20 века описывает жизнь простых людей, которые по воле судьбы оказались героями и предателями. Это жестокое время многих перемололо, и лишь единицам удалось проскользнуть между жерновами истории.
«Живые и мертвые» - первая книга знаменитой одноименной трилогии Константина Михайловича Симонова. Вторые две части эпопеи называются «Солдатами не рождаются» и «Последнее лето». Первая часть трилогии была опубликована в 1959 году.
Многие критики считают произведение одним из ярчайших и талантливейших примеров описания Великая Отечественная война в литературе 20 века. При этом роман-эпопея не является историографическим произведением или хроникой войны. Персонажи книги - вымышленные люди, хотя и обладающие определенными прототипами.
«У войны - не женское лицо»
Литература, посвященная Великой Отечественной войне, обычно описывает подвиги мужчин, подчас забывая о том, что и женщины внесли свой вклад в общую победу. Но книга белорусской писательницы Светланы Алексиевич, можно сказать, восстанавливает историческую справедливость. Писательница собрала в своем произведении рассказы тех женщин, что принимали участие в Великой Отечественной. Названием книги стали первые строки романа «Война под крышами» А. Адамовича.
«В списках не значится»
Еще одна повесть, темой которой стала Великая Отечественная война. В советской литературе Борис Васильев, о котором мы уже упоминали выше, был довольно известен. Но известность эту он получил как раз благодаря своим военным произведением, одним из которых и является повесть «В списках не значится».
Книга была написана в 1974 году. Действие ее происходит в самом в Брестской крепости, осаждаемой фашистскими захватчиками. Лейтенант Николай Плужников, главный герой произведения, перед началом войны попадает в эту крепость - он прибывал в ночь с 21 на 22 июня. И на рассвете уже начинается бой. У Николая есть возможность уйти отсюда, так как его имени нет ни в одном воинском списке, однако решается остаться и защищать свою родину до конца.
«Бабий яр»
Документальный роман «Бабий яр» Анатолий Кузнецов опубликовал в 1965 году. Произведение основано на детских воспоминаниях автора, который во время войны оказался на оккупированной немцами территории.
Роман начинается с небольшого авторского предисловия, краткой вступительной главы и нескольких глав, которые объединены в три части. В первой части рассказывается о выводе из Киева отступающих советских войск, крахе Юго-Западного фронта и начале оккупации. Также сюда были включены сцены расстрела евреев, взрывов Киево-Печерской Лавры и Крещатика.
Вторая часть полностью посвящена оккупационной жизни 1941-1943 годов, угонам русских и украинцев в качестве рабочих в Германию, о голоде, о подпольном производстве, об украинских националистах. Заключительная часть романа повествует об освобождении украинской земли от немецких оккупантов, бегстве полицаев, сражении за город, о восстании в концентрационном лагере Бабьего Яра.
«Повесть о настоящем человеке»
Литература про Великую Отечественную войну включает и произведение еще одного русского писателя, прошедшего войну в качестве военного журналиста, Бориса Полевого. Повесть написана в 1946 году, то есть практически сразу после окончания военных действий.
В основе сюжета - событие из жизни военного летчика СССР Алексея Мересьева. Его прототипом стал реальный персонаж, герой Советского Союза Алексей Маресьев, который, как и его герой, был летчиком. История рассказывает о том, как он был сбит в бою с немцами и тяжело ранен. В результате аварии он потерял обе ноги. Однако сила воли его была настолько велика, что ему удалось вернуться в ряды советских летчиков.
Произведение было удостоено Сталинской премии. Повесть проникнута гуманистическими и патриотическими идеями.
«Мадонна с пайковым хлебом»
Мария Глушко - крымская советская писательница, ушедшая на фронт в начале ВОВ. Ее книга «Мадонна с пайковым хлебом» - о подвиге всех матерей, на чью долю выпало пережить Великую Отечественную войну. Героиня произведения - совсем юная девушка Нина, чей муж отправляется на войну, а она по настоянию отца едет в эвакуацию в Ташкент, где ее ждут мачеха и брат. Героиня находится на последних сроках беременности, но это не защитит ее от потока бед человеческих. И за небольшое время Нине предстоит узнать то, что до этого от нее было скрыто за благополучием и спокойствием довоенного существования: настолько по-разному живут в стране люди, какие у них жизненные принципы, ценности, установки, чем они отличаются от нее, выросшей в неведении и достатке. Но главное, что предстоит сделать героине, - родить ребенка и спасти его от всех напастей войны.
«Василий Теркин»
Таких персонажей, как герои Великой Отечественной войны, литература рисовала читателю по-разному, однако самым запоминающимся, неунывающим и харизматичным, несомненно, был Василий Теркин.
Эта поэма Александра Твардовского, начавшая издаваться в 1942 году, сразу же получила всенародную любовь и признание. Произведение писалось и публиковалось на протяжении всей ВОВ, последняя часть была издана в 1945 году. Основной задачей поэмы было поддержать боевой дух солдат, и Твардовскому с успехом удалось выполнить эту задачу, во многом благодаря образу главного героя. Удалой и веселый Теркин, который при этом всегда готов к бою, покорил сердца многих простых солдат. Он душа подразделения, весельчак и балагур, а в бою - пример для подражания, находчивый и всегда добивающийся своей цели воин. Даже будучи на волосок от гибели, он продолжает бороться и уже вступает в схватку с самой Смертью.
Произведение включает пролог, 30 глав основного содержания, разделенных на три части, и эпилог. Каждая глава представляет собой небольшую фронтовую историю из жизни главного героя.
Таким образом, мы видим, что подвиги Великой Отечественной войны литература советского периода широко освещала. Можно сказать, что это одна из основных тем середины и второй половины 20 века для русских и советских писателей. Обусловлено это тем, что вся страна была вовлечена в бой с немецкими захватчиками. Даже те, кто не был на фронте, безустанно трудились в тылу, обеспечивая солдат боеприпасами и провизией.
Внимательное изучение прошлого своего народа является весьма характерным свойством каждого русского человека. Во все времена, мыслящие люди пытались найти ответы на возникающие вопросы, которые ставило перед ними настоящее время, глубоко в прошлом. Тема истории нашла свое место еще в древней русской литературе.
Интерес к истории в русской литературе
Ярким примером является «Слово о полку Игореве» , «Повесть временных лет», «Послание Владимира Мономаха» - произведения, в которых авторы изображали события, происходящие в недавнем прошлом. Примечательным является тот факт, что вплоть до начала 18 века, в литературных произведениях не вводились вымышленные герои, персонажами выступали исторические реально существующие личности. В процессе становления русской художественной литературы, историческая тематика не исчерпала себя.
Особый интерес вызывает Золотой век русской литературы: авторы того времени не только обращались к историческим событиям прошлого, но и исполняли функцию летописцев настоящего. В исторической теме творчества Пушкина была раскрыта логическая взаимосвязь человеческой жизни и исторических событий. Через психологическое описание главных героев, мы видим их отношение к историческому процессу, происходящему в их жизни. Яркими примерами являются произведения «Борис Годунов» и «Капитанская дочка».
Тенденцию исторического мотива у Пушкина перенял талантливейший прозаик - Л. Н. Толстой. Его монументальный исторический роман «Война и мир» , еще при жизни писателя стал своеобразной хроникой исторических событий 1812 года. Более того, за счет непревзойденного писательского мастерства, Толстому удалось отобразить и отношения главных героев к военным действиям, их психологическую основу.
История как предмет изображения
Первая половина 20 века ознаменовалась историческими событиями, которые стали настоящем потрясением для всего человечества и определи его дальнейший путь развития. Россия была охвачена пучиной революции, Первой и Второй мировой войны, жесточайших сталинских репрессий со своими миллионными жертвами. Литераторы этого периода, в своих произведениях старались не только описать исторические факты, но и оставить потомкам представление о том, как жил и чувствовал обычный простой человек в столь ужасающих условиях.
На страницах литературных произведений появляются герои - одиночки, жизнь которых сломила война и тоталитарный режим. Поэзия и проза первой половины 20 века - это настоящий плач, который вырывался из груди писателей и поэтов по своему народу и его историческому прошлому, так бесчеловечно перечеркнутому новой властью.
Однако, некоторые литературные деятели, в частности В. Маяковский, М. Горький, М. Шолохов, раскрывали другую сторону исторического прошлого. Их произведения были наполнены верой в то, что русский народ, несмотря на все преграды и трудности, все же выйдет на новый уровень своего развития и достигнет благополучия и счастья.
К огромному сожалению, эти писатели использовались в качестве инструмента идеологической пропаганды советскими властями. Литераторы, которые изображали историческую действительность «без купюр» - А. Ахматова, Н. Гумилев, А. Солженицын, были подданы жесточайшим преследованиям.
Круг чтения литературных героев в русском классическом романе
1. Что и как читали герои русской классики? Обзор произведений и их героев
Книга - источник знаний - это распространенное убеждение знакомо, пожалуй, каждому. С давних времен уважали и почитали образованных людей, которые разбирались в книгах. В сохранившихся и дошедших до нынешних времен сведениях о митрополите Илларионе, который сделал огромный вклад в развитие русской духовной и политической мысли своим трактатом "Слово о Законе и Благодати", отмечено: "Ларион муж благ, постник и книжен". Именно "книжен" - самое меткое и наиболее емкое слово, которое, наверно, лучшим образом характеризует все достоинства и преимущества образованного человека перед остальными. Именно книга открывает нелегкий и тернистый путь от Пещеры Невежества, символично изображенной древнегреческим философом Платоном в своей работе "Государство", к Мудрости. Из книг черпали густой и ароматный кисель познания все великие Герои и Злодеи человечества. Книга способствует ответу на любой вопрос, если, конечно, на него вообще имеется ответ. Книга позволяет сделать невозможное, если только это возможно.
Безусловно, многие писатели и поэты "золотого века", характеризуя своих героев, упоминали те или иные литературные произведения, имена и фамилии великих авторов, которыми либо бредили, либо восхищались, либо же коих лениво почитывали от случая к случаю художественные персонажи. В зависимости от определенных характеристик и качеств героя освещались и его книжные пристрастия, отношение к процессу чтения и образования в целом. Немного выйдя за временные рамки заданной темы, автор считает уместным сделать небольшой экскурс в историю, чтобы на некоторых примерах более ранней литературы понять, что и как читали герои русской классики.
Например, возьмем комедию Д.И. Фонвизина "Недоросль", в которой автор высмеивал недалекость класса помещиков, незатейливость его жизненных установок и идеалов. Центральная тема произведения была сформулирована главным его героем, непосредственно недорослем Митрофаном Простаковым: "Не хочу учиться, хочу жениться!" И в то время как Митрофан мучительно и безрезультатно пытается по настоянию учителя Цыфиркина разделить 300 рублей на троих, его избранница Софья занимается самообразованием с помощью чтения:
Софья: Я вас дожидалась, дядюшка. Читала теперь книжку.
Стародум: Какую?
Софья: Французскую, Фенелона, о воспитании девиц.
Стародум: Фенелона? Автора "Телемака? Хорошо. Я не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал "Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет. Я боюсь для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки да воротят с корню добродетель.
Отношение к чтению и книгам прослеживается и на всем протяжении комедии "Горе от ума" А.С. Грибоедова. "Самый знаменитый москвич всей русской литературы", Павел Афанасьевич Фамусов, довольно критичен в своих оценках. Узнав, что его дочь Софья". всё по-французски, вслух, читает запершись", он говорит:
Скажи-ка, что глаза ей портить не годится,
И в чтенье прок-то невелик:
Ей сна нет от французских книг,
А мне от русских больно спится.
А причиной сумасшествия Чацкого он считает исключительно ученье и книги:
Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы да сжечь!
Сам же Александр Андреевич Чацкий читает только прогрессивную западную литературу и категорически отрицает уважаемых в московском обществе авторов:
Я глупостей не чтец,
А пуще образцовых.
Перейдем к более поздним произведениям литературы. В "энциклопедии русской жизни" - романе "Евгений Онегин" - А.С. Пушкин, характеризуя своих героев по мере знакомства их с читателем, уделяет отдельное внимание их литературным предпочтениям. Главный герой был "острижен по последней моде, как dandy лондонский одет", "по-французски совершенно мог изъясняться и писал", то есть получил блестящее по европейским меркам образование:
Он знал довольно по-латыни,
Чтоб эпиграммы разбирать,
Потолковать о Ювенале,
В конце письма поставить vale,
Да помнил, хоть не без греха,
Из Энеиды два стиха.
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокий эконом.
Деревенский сосед Онегина, молодой помещик Владимир Ленский, "с душою прямо геттингенской", привез "учености плоды" из Германии, где воспитывался на трудах немецких философов. Особенно волновали ум молодого человека размышления о Долге и Справедливости, а также теория Категорического Императива Иммануила Канта.
Любимая же героиня Пушкина, "милая Татьяна", воспитывалась в свойственном своему времени духе и сообразно собственной романтической натуре:
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли все;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона, и Руссо.
Отец ее был добрый малый,
В прошедшем веке запоздалый;
Но в книгах не видал вреда;
Он, не читая никогда,
Их почитал пустой игрушкой
И не заботился о том,
Какой у дочки тайный том
Дремал до утра под подушкой.
Жена ж его была сама
От Ричардсона без ума.
Н.В. Гоголь в поэме "Мертвые души", при знакомстве нас с главным героем, ничего не говорит о его литературных предпочтениях. Видимо, таковых у коллежского советника Павла Ивановича Чичикова не было совсем, ибо он был "не красавец, но и не дурной наружности, не слишком толст, не слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так чтобы слишком молод": господин средней руки. Однако о первом, к кому направился за мертвыми душами Чичиков, помещике Манилове, известно, что". в его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года".
Торжество и гибель "обломовщины" как ограниченного и уютного мира Ильи Ильича Обломова, на фоне метаморфоз которого бьет неуемным ключом активная жизнь Андрея Штольца, осветил в своем романе И.А. Гончаров. Несомненно, различие в переоценке ценностей двух героев бросает свою тень и на их отношение к чтению и книгам. Штольц со свойственным ему немецким упорством проявлял особое желание читать и учиться еще в детские годы: "С восьми лет он сидел с отцом за географической картой, разбирал по складам Гердера, Виланда, библейские стихи и подводил итоги безграмотным счетам крестьян, мещан и фабричных, а с матерью читал Священную историю, учил басни Крылова и разбирал по складам же "Телемака"".
Один раз Андрей пропал на неделю, потом его нашли преспокойно спящим в своей постели. Под кроватью - чье-то ружье и фунт пороху и дроби. На вопрос, где взял, ответил: "Так!" Отец спрашивает сына, готов ли у него перевод из Корнелия Непота на немецкий язык. Узнав, что нет, отец выволок его за шиворот во двор, дал пинка и сказал: "Ступай, откуда пришел. И приходи опять с переводом, вместо одной, двух глав, а матери выучи роль из французской комедии, что она задала: без этого не показывайся!" Андрей вернулся через неделю с переводом и выученной ролью.
Процессу чтения Обломова как главного героя И.А. Гончаров уделяет особое место в романе:
Что ж он делал дома? Читал? Писал? Учился?
Да: если попадется под руки книга, газета, он ее прочтет.
Услышит о каком-нибудь замечательном произведении - у него появится позыв познакомиться с ним; он ищет, просит книги, и, если принесут скоро, он примется за нее, у него начинает формироваться идея о предмете; еще шаг - и он овладел бы им, а посмотришь, он уже лежит, глядя апатически в потолок, и книга лежит подле него недочитанная, непонятая.
Если ему кое-как удавалось одолеть книгу, называемую статистикой, историей, политической экономией, он совершенно был доволен. Когда же Штольц приносил ему книги, какие надо еще прочесть сверх выученного, Обломов долго глядел молча на него.
Как ни интересно было место, на котором он останавливался, но, если на этом месте заставал его час обеда или сна, он клал книгу переплетом вверх и шел обедать или гасил свечу и ложился спать.
Если давали ему первый том, он по прочтении не просил второго, а приносили - он медленно прочитывал.
Учился Илюша, как и другие, до пятнадцати лет в пансионе. "Он по необходимости сидел в классе прямо, слушал, что говорили учителя, потому что ничего другого делать было нельзя, и с трудом, с потом, со вздохами выучивал задаваемые ему уроки. Серьезное чтение утомляло его". Мыслителей Обломов не воспринимает, только поэтам удалось расшевелить его душу. Книги ему дает Штольц. "Оба волновались, плакали, давали друг другу торжественные обещания идти разумною и светлою дорогою". Но тем не менее во время чтения, "как ни интересно было место, на котором он (Обломов) останавливался, но если на этом месте заставал его час обеда или сна, он клал книгу переплетом вверх и шел обедать или гасил свечу и ложился спать". В результате "голова его представляла сложный архив мертвых дел, лиц, эпох, цифр, религий, ничем не связанных политико-экономических, математических или других истин, задач, положений и т.п. Это была как будто библиотека, состоящая из одних разрозненных томов по разным частям знаний". "Случается и то, что он исполнится презрения к людскому пороку, ко лжи, к клевете, к разлитому в мире злу и разгорится желанием указать человеку на его язвы, и вдруг загораются в нем мысли, ходят и гуляют в голове, как волны в море, потом вырастают в намерения, зажгут всю кровь в нем. Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова".
читающий герой русский роман
Апогеем начитанности героев литературного произведения является, без сомнения, роман И.С. Тургенева "Отцы и дети". Страницы просто изобилуют именами, фамилиями, названиями. Здесь есть Фридрих Шиллер и Иоганн Вольфганг Гёте, которых уважает Павел Петрович Кирсанов. Николаю Петровичу вместо Пушкина "дети" дают "Stoff und Kraft" Людвига Бюхнера. Матвей Ильич Колязин, "готовясь идти на вечер к г-же Свечиной, жившей тогда в Петербурге, прочитывал поутру страницу из Кандильяка". А Евдоксия Кук-шина прямо-таки блещет эрудицией и начитанностью в беседе с Базаровым:
Вы, говорят, опять стали хвалить Жорж Санд. Отсталая женщина, и больше ничего! Как возможно сравнить ее с Эмерсоном? Она никаких идей не имеет ни о воспитании, ни о физиологии, ни о чем. Она, я уверена, и не слыхивала об эмбриологии, а в наше время - как вы хотите без этого? Ах, какую удивительную статью по этому поводу написал Елисевич.
Проведя обзор произведений и их героев на предмет литературных предпочтений последних, автор хотел бы более подробно остановиться на персонажах Тургенева и Пушкина. О них, как о наиболее ярких выразителях литературных пристрастий, пойдет речь в следующих частях работы.
"Вишневый сад" А.П. Чехова: смысл названия и особенности жанра
Сознательно лишая пьесу «событий», Чехов направлял все внимание на состояние действующих лиц, их отношение к основному факту -- продаже имения и сада, на их взаимоотношения, столкновения. Учитель должен обратить внимание учащихся на то...
Анализ романа "Преступление и наказание" Ф.М. Достоевского
Главный герой романа - Родион Романович Раскольников, бывший студент. «Он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен. Но скоро он впал как бы в глубокую задумчивость, даже...
В.М. Шукшин – самородок земли алтайской
Шукшин пронес через всю свою жизнь и творчество главную мысль и идею - серьезное исследование народного характера. Все его герои - простые люди, живущие своей жизнью, ищущие, жаждущие, творящие...
Значение критики Шевырева для русской журналистики ХІХ века
Впервые в русской литературе слово «критик» употребил Антиох Кантемир в 1739 г. в сатире «О воспитании». Ещё на французском -- critique. В русском написании оно войдет в частое употребление в середине 19 в...
Изображение севера в ранних произведениях Олега Куваева
В студенческие годы у Куваева впервые возник интерес к Северу: он начинает собирать литературу об этом крае. Сильное воздействие на юношу оказали произведения знаменитого норвежского полярного исследователя Фритьофа Нансена...
М.А. Булгаков и его роман "Мастер и Маргарита"
А). Иешуа и Воланд. В романе «Мастер и Маргарита» две главные силы добра и зла, которые, по Булгакову, должны находиться на Земле в равновесии, воплощаются в лицах Иешуа Га-Ноцри из Ершалаима, близкого по образу к Христу...
Мотив дороги и его философское звучание в литературе ХIХ века
1.1 Символическая функция мотива дороги Дорога - это древний образ-символ, спектральное звучание которого очень широко и разнообразно. Чаще всего образ дороги в произведении воспринимается в качестве жизненного пути героя...
Народная война в романе "Война и мир"
В романе Толстой высказывает свои мысли о причинах победы России в войне 1812 года: «Никто не станет спорить, что причиной гибели французских войск Наполеона было, с одной стороны...
Роль аллюзий на роман Иоганна Вольфганга Гёте "Страдания юного Вертера" в повести Ульриха Пленцдорфа "Новые страдания юного В."
Итак, в романе И.В.Гёте перед нами следующие действующие лица: Вертер, Шарлотта (Лотта), Альберт (жених, а впоследствии муж Лотты) и друг Вертера Вильгельм (адресат писем, внесценический персонаж, если можно так выразиться, т.к...
Своеобразие творчества писателя Е.Л. Шварца
Современная русская литература. Роман Замятина "Мы"
Современный литературный процесс Литература - это неотъемлемая часть жизни человека, его своеобразная фотография, которая как нельзя лучше описывает все внутренние состояния, а также общественные законы. Как и история, литература развивается...
Художественное произведение как межкультурный медиатор
Для учеников, обучающихся в школах Беларуси, русская литература является второй после родной белорусской литературой, изучаемой с целью эффективного осуществления межнациональных контактов, приобщения к достижениям мировой культуры...
