Новейшие исследования по истории России

Серия «Новейшие исследования по истории России» основана в 2016 г.

Оформление художника Е.Ю. Шурлаповой

Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 16-41-93579)

Введение

Революция и междоусобная брань всегда очень цветисты, во всех смыслах слова. Яркая лексика, агрессивный жаргон, выразительные названия и самоназвания, настоящее пиршество лозунгов, знамен, речей и транспарантов. Достаточно вспомнить названия частей, например в американской гражданской войне. У южан были «убийцы Линкольна», всевозможные «бульдоги», «молотильщики», «желтые куртки» и проч., у северян – грандиозно-зловещий анаконда-план. Гражданская война в России никак не могла стать исключением, тем более что в стране, только подступавшей ко всеобщему школьному обучению, визуальное восприятие и маркирование значили много. Недаром романтики мировой революции так много ждали от кинематографа. Невероятно выразительный и всем понятный язык найден! Звук еще раз убил агрессивно-революционную мечту: фильмы заговорили на разных языках, диалог сменил неотразимую силу живого плаката.

Уже в революционные месяцы 1917 г. знамена ударных частей и частей смерти дали столь выразительный материал, что по ним успешно защищена интересная кандидатская диссертация 1 . Случалось, что яркое знамя имела часть с самой скромной реальной боевой численностью.

Осень 1917 г. окончательно определила названия главных действующих лиц – красных и белых. Красной гвардии, а вскоре и армии противостояли белые – белогвардейцы. Само наименование «Белая гвардия», считается, принял один из отрядов в московских боях конца октября – начала ноября. Хотя логика развития революции подсказывала ответ и без этого почина. Красный издавна был цветом бунта, революции, баррикады. Белый – цвет порядка, законности, чистоты. Хотя история революций знает и иные сочетания. Во Франции сражались белые и синие, под таким названием вышел один из романов А. Дюма из его революционной серии. Синие полубригады стали символом победоносной молодой революционной французской армии.

В картину разворачивавшейся Гражданской войны в России наряду с «основными» цветами вплетались и иные. Черной гвардией именовали себя анархистские отряды. Тысячи черногвардейцев сражались на южном направлении в 1918 г., весьма настороженно относясь к своим красным сотоварищам. Вплоть до схваток начала 1930-х появлялось самоназвание повстанцев «черные партизаны». В Оренбуржье известна даже Голубая армия среди многих повстанческих антибольшевистских формирований. «Цветными», едва ли не официально, будут именоваться наиболее сплоченные и боеспособные белые части на Юге – знаменитые корниловцы, алексеевцы, марковцы и дроздовцы. Такое название они получили по цвету погон.

Цветовые маркировки активно использовали и в пропаганде. В листовке штаба воссозданного Северо-Кавказского военного округа весной 1920 г. выделялись «бандиты «желтые» – это сыны обиженных кулаков, эсеров и меньшевиков, батьки, махновцы, маслаки, антоновцы и прочие соратники и прихлебатели буржуазной контрреволюции», бандиты «черные», «белые», «коричневые» 2 .

Однако наиболее известным третьим цветом в Гражданской войне остался зеленый. Зеленые стали весомой силой на некоторых этапах Гражданской войны. В зависимости от склонности конкретных зеленых формирований поддержать ту или иную «официальную» сторону появлялись бело-зеленые или красно-зеленые. Хотя эти обозначения могли фиксировать лишь временную, сиюминутную тактическую линию или же поведение, продиктованное обстоятельствами, а не четкую политическую позицию.

Гражданская война в большой стране неизменно создает неких главных субъектов противостояния и значительное количество промежуточных или периферийных сил. Например, Гражданская война в США втянула в свою орбиту индейское население, появились индейские формирования как на стороне северян, так и на стороне южан; были штаты, державшие нейтралитет. Много красок обозначилось и в гражданских войнах, например, в многонациональной Испании в XIX и XX вв. В Гражданской войне в России основные субъекты противостояния кристаллизовались довольно быстро. Однако внутри белого и красного лагерей нередки были весьма серьезные противоречия, даже не столько политического характера, сколько на уровне политических эмоций. Красные партизаны не терпели комиссаров, белые казаки не доверяли офицерству и т. п. Кроме того, на национальных окраинах с большим или меньшим успехом структурировались новые государственные образования, стремившиеся в первую очередь обзавестись собственной вооруженной силой. Все это делало общую картину борьбы чрезвычайно пестрой и динамично менявшейся. Наконец, воюют всегда активные меньшинства, они поднимают за собой более широкие массы сограждан. В крестьянской (и обвально заново окрестьянившейся в 1917–1920 гг. за счет земельного передела и стремительной деиндустриализации) России главным действующим лицом в сколько-нибудь продолжительной борьбе оказывался мужик. Поэтому крестьянин в армиях противоборствующих сторон, в повстанцах, в дезертирах – в любых состояниях, созданных масштабной внутренней войной – уже одной своей массовостью являл величину весьма значительную. Зеленые и стали одной из форм крестьянского участия в событиях Гражданской войны.

Зеленые имели очевидных предшественников. Крестьянин всегда страдает от войны, втягивается в нее зачастую по необходимости, – или неся повинность в пользу государства, или же защищая свой очаг. Если решиться на неблизкие аналогии, то можно вспомнить, как из необходимости самозащиты и оформившегося национального чувства выросли военные успехи французов во время Столетней войны в 1360 – 1370-х гг. и в эпоху Жанны д’Арк, успехи и новации в военном искусстве голландских гезов в конце XVI столетия с «передачей» их через шведов русским ополчениям Смутного времени во главе с М. Скопиным-Шуйским. Однако эпоха Нового времени уже слишком далеко развела боевые возможности регулярной армии и любых импровизированных повстанческих формирований. Наверное, наиболее ярко эту ситуацию продемонстрировала эпопея клобменов – «дубинщиков» – в годы гражданских войн в Англии в XVII столетии.

Роялисты-кавалеры сражались с парламентскими армиями. Борьба велась с переменным успехом. Однако любая внутренняя война прежде всего бьет по невоюющим низам. Невоздержанные армии обеих сторон тяжелым бременем легли на крестьянское население. В ответ и поднялись дубинщики. Движение не было повсеместным. Оно локализовалось в нескольких графствах. В отечественной литературе наиболее подробным изложением этой эпопеи остается давнее сочинение профессора С.И. Архангельского.

Активность клобменов является одним из этапов развития крестьянского движения в Англии в годы гражданских войн XVII в. Пик развития этого самооборонческого движения пришелся на весну – осень 1645 г., хотя свидетельства о местных вооруженных формированиях известны почти с начала военных действий, равно как и позднее, за пределами 1645 г.

Показательны взаимоотношения вооружившихся мужиков и главных действующих сил междоусобицы – кавалеров и сторонников парламента. Выделим некоторые сюжеты, интересные для нашей темы.

Клобмены – это главным образом сельские жители, организовавшиеся для противодействия грабежам и принуждения противоборствующих сторон к миру.

Клобмены имели свою территорию – это прежде всего графства Юго-Западной Англии и Уэльс. Данные территории в основном стояли за короля. При этом движение распространялось и за пределы базовой территории, охватывая, на пике развития, более четверти территории Англии. Клобмены как бы «не замечали» Гражданской войны, выражая готовность кормить любые гарнизоны, с тем чтобы те не бесчинствовали, выражая в петициях благоговение перед королевской властью и уважение к парламенту. При этом бесчинства войск вызывали отпор, и иногда достаточно эффективный. Рядовые клобмены были в основном сельскими жителями, хотя в их руководстве обнаруживаются и дворяне, и священники, и значительное число горожан. В разных графствах были разные настроения и мотивации к участию в клобменском движении. Это объясняется различием социально-экономического положения. От войны страдали все, но патриархальный Уэльс и экономически развитые, кормившиеся шерстяным промыслом английские графства дают разную картину.

В 1645 г. клобменов было порядка 50 тысяч человек. Эта численность превышала королевские вооруженные силы – около 40 тысяч, и немногим уступала парламентским (60–70 тысяч).

Интересно, что и король, и парламент пытались привлечь клобменов на свою сторону. Прежде всего звучали обещания обуздать грабительские наклонности войск. При этом обе стороны стремились разрушить клобменскую организацию. И кавалер лорд Горинг, и парламентский военачальник Ферфакс равно запрещали клобменские собрания. Видимо, понимание того, что клобмены, в дальнейшем развитии, способны вырасти в некую третью силу, существовало и на стороне короля, и на стороне парламента, и вызывало противодействие. И тем и другим нужен был ресурс, а не союзник со своими собственными интересами.

Считается, что к концу 1645 г. движение клобменов было в основном ликвидировано усилиями парламентских войск под командованием Ферфакса. В то же время многотысячные организации, даже сравнительно слабо структурированные, не могли исчезнуть в одночасье. Действительно, уже весной 1649 г., на новом этапе массового движения, зафиксирован случай прихода внушительного отряда клобменов из графства Сомерсет на помощь левеллерам 3 .

При всей рискованности аналогий через три столетия, отметим сами сюжеты, сходные в гражданских войнах в Англии и России. Во-первых, низовое массовое движение склонно к известной самостоятельности, хотя вполне готово прислушаться к обеим «главным» сторонам борьбы. Во-вторых, оно территориально локализовано, хотя имеет тенденцию к расширению на соседние территории. В-третьих, в мотивах превалируют местные интересы, прежде всего задачи самозащиты от разорения и бесчинств. В-четвертых, именно реальная или потенциальная самостоятельность повстанческого движения вызывает беспокойство главных действующих сил гражданской войны и стремление ликвидировать его или встроить в свои вооруженные структуры.

Наконец, русская Гражданская война разворачивалась тогда, когда догорала большая междоусобица с активным крестьянским участием на другом континенте – в Мексике. Сравнительное изучение гражданской войны в американской стране и в России имеет очевидные научные перспективы. В самом деле, деятельность крестьянских армий Сапаты и Вильи дает богатый и живописный материал к изучению восставшего крестьянства. Однако для нас важнее то, что данная аналогия была видна уже современникам. Известный публицист В. Ветлугин в 1919 г. писал про «мексиканскую Украину» в белой прессе, образ Мексики возникает и в его книге очерков «Авантюристы Гражданской войны», вышедшей в 1921 г. Степные удальцы, которые беспощадно грабили железные дороги на Юге, вполне закономерно вызывали подобные ассоциации. Правда, в «зеленых» местностях «Мексики» бывало сравнительно мало, это более принадлежность степной атаманщины.

Для обозначения повстанчества и антибольшевистской повстанческой борьбы в РСФСР уже с 1919 г. появился термин «политический бандитизм», прочно и надолго вошедший в историографию. При этом главным субъектом этого бандитизма являлось кулачество. Данный оценочный стандарт распространялся и на ситуации других гражданских войн, в результате которых к власти приходили коммунисты. Так, изданная в 1951 г. в СССР книга по истории Китая сообщала, что в КНР в 1949 г. еще оставался миллион «гоминьдановских бандитов». Но уже к первой годовщине республики численность «бандитов» сократилась до 200 тысяч 4 . В перестроечные годы этот сюжет вызвал полемику: «повстанцы» или «бандиты»? Склонность к тому или иному обозначению определяла исследовательскую и гражданскую позицию писавшего.

«Большая» гражданская война не вызывала столь пристального внимания у аналитиков русского зарубежья, как начальный добровольческий период. Это ясно видно на примере известных трудов Н.Н. Головина и А.А. Зайцова. Соответственно, и зеленое движение не оказывалось в фокусе внимания. Показательно, что позднесоветская книга о красных партизанах вообще никак не касается зеленого движения, даже красно-зеленого. При этом, например, в белорусских губерниях показано максимально большое количество, вряд ли соответствующее действительности, партизан коммунистической направленности 5 . В недавней фундаментальной попытке представить некоммунистический взгляд на российскую историю 6 специально зеленое движение также не выделено.

Зеленое движение иногда трактуется максимально широко, как всякая вооруженная борьба в рамках Гражданской войны за пределами белых, красных и национальных формирований. Так, А.А. Штырбул пишет о «широком и многочисленном, хотя и разрозненном, всероссийском партизанско-повстанческом движении зеленых». Он обращает внимание на то, что в этом движении значительную роль играли анархисты, а также на то, что для большинства представителей этой среды белые были «более неприемлемы», чем красные. В пример приводится Н. Махно 7 . Р.В. Даниэле предпринял попытку дать сравнительный анализ гражданских войн и их динамики. По его мнению, российское революционное крестьянство, отчужденное политикой продразверстки, «стало во многих частях страны свободной политической силой», выступая против белых и против красных, а наиболее драматично это положение проявилось в «движении «зеленых» Нестора Махно на Украине» 8 . М.А. Дробов рассматривает военные аспекты партизанства и малой войны. Он подробно разбирает красное повстанчество Гражданской войны. Зеленые для него – прежде всего сила антибелогвардейская. «Среди «зеленых» необходимо различать шайки бандитствующих, шкурников, разные типы уголовной шпаны, не имевшие никакого отношения к повстанчеству, и группы крестьянской бедноты и рабочих, рассеянных белыми и интервентами. Именно эти последние элементы… не имея никаких связей ни с Красной армией, ни с партийной организацией, самостоятельно организовывали отряды с целью нанесения вреда белым при каждом удобном случае» 9 . М. Френкин пишет об операциях зеленых в Сызранском и других уездах Симбирской губернии, в ряде уездов Нижегородской и Смоленской, в Казанской и Рязанской губерниях, скоплениях зеленых в Белоруссии с ее обширными лесными и болотистыми пространствами 10 . При этом название «зеленые» для, например, казанских или симбирских краев нехарактерно. Расширенное понимание зеленого движения присуще и исторической публицистике 11 .

Большую роль в изучении крестьянского участия в Гражданской войне сыграла Т.В. Осипова. Она одной из первых подняла тему субъектности крестьянства в междоусобной войне 12 . В последующих работах этого автора 13 развернута картина крестьянского участия в революционных и военных событиях 1917–1920 гг. Т.В. Осипова акцентировала внимание на том, что в западной литературе не замечено протестное движение великорусского крестьянства, а оно было, и было массовым.

Известный очерк крестьянских восстаний М. Френкина касается, естественно, и темы зеленых. Он вполне правильно оценивает зеленое движение как появляющуюся в 1919 г. специфическую форму крестьянской борьбы, то есть как некую новацию в крестьянской схватке с властью. С этим движением он связывает активную деятельность крестьян по уничтожению советских хозяйств во время рейда Мамонтова 14 . М. Френкин прав с точки зрения общей логики крестьянской борьбы. В то же время следует осторожно принимать его оценочные суждения о неизменной многотысячное™ зеленых. Иногда в этом вопросе сознательные искажения порождали целую традицию некорректного восприятия. Так, Е.Г. Ренев показал, что опубликованные в Зарубежье воспоминания полковника Федичкина об Ижевско-Боткинском восстании подверглись в редакции издания серьезной правке с намеренным искажением содержания. В результате вместо крестьянских отрядов по сто человек, которые поддержали в Вятской губернии рабочее восстание, в публикации появились десятитысячные отряды 15 . М. Бернштам же в своем труде исходил из опубликованной версии и подсчитывал активных бойцов на стороне восставших, доходя до четверти миллиона человек 16 . С другой стороны, небольшой активный отряд мог успешно действовать при тотальной поддержке и солидарности местного населения, иногда достаточно внушительной округи. Поэтому при подсчетах повстанческих, слабовооруженных и слабоорганизованных (в военном смысле слова) сил может оказаться уместным оценивать не только число сражающихся, но и общую численность населения, вовлеченного в восстание или иное протестное движение.

В 2002 г. были защищены две диссертации по военнополитической активности крестьянства в Гражданской войне, специально затрагивавшие проблематику зеленого движения. Это работы В.Л. Телицына и П.А. Аптекаря 17 . Каждая из них содержит отдельный сюжет, посвященный «зеленовщине» 1919 г. 18 Авторы эти сюжеты опубликовали 19 . П. Аптекарь дает общий очерк зеленых восстаний, В. Телицын активно использовал тверской материал.

Гражданская война в России стала трагедией для всего населения страны. Противостояние охватило все слои населения, вошло в каждый дом. Не стала исключением и Кубань, где противоборство вовлекло казачье и иногороднее население. Первые бои прошли в начале января 1918 года неподалёку от города Екатеринодара и закончились поражением сторонников большевиков. В январе 2018 года исполнится 100 лет со дня начала этой трагедии.

Не претендую на подробное рассмотрение всех аспектов, связанных с теми далёкими событиями, а попытаюсь рассмотреть подготовленность воинских подразделений противоборствующих сторон на начальном этапе противостояния. Следует отметить, что на данном отрезке времени противостояние охватило солдатские массы, стоявшие преимущественно на стороне большевиков, и казачьи формирования, пытавшиеся противостоять устремлениям руководителей большевиков. Кубанское казачество ещё не понимало тех угроз, которые возникали перед ним как одним из сословий, подлежащих ликвидации, и пыталось отстоять свои традиционные права. К сожалению, это обошлось дорогой ценой.

Черноморье первым оказалось под властью большевиков. В связи с этим Кубанский областной продовольственный комитет отказался посылать в Новороссийск составы с зерном, что послужило усилению антиказачьих настроений, хотя комитет не являлся по своему составу казачьим.

Большевики, руководствуясь решениями, выработанными на первой конференции партийных организаций Кубани и Черноморья, состоявшейся 25-26 ноября 1917 года в Новороссийске, сосредоточили внимание на формировании отрядов красной гвардии и усилении работы в воинских частях, возвращавшихся с фронта. Руководитель большевиков А.А. Яковлев предложил выехать в Трапезунд за войсками, чтобы немедленно двинуться на Кубань. Это решение было единогласно принято.

В конце декабря 1917 года в станицах Крымской и Приморско-Ахтарской прошли совещания военных работников. На них принимаются решения о переходе к активной борьбе с краевым правительством. К концу 1917 года власть кубанского правительства распространялась лишь на Екатеринодар и ближайшие к нему станицы.

События 1917-1918 годов показали неспособность демократических сил региона разрешить экономические и политические вопросы мирным путём. Вокруг вопроса о земле кипели страсти, но разрешён он был только в пользу казачьей части населения, что означало попытки установления диктатуры. Спекуляции с арендой земли углубляли раскол в обществе. Накал политических страстей привёл к тому, что большинство политических партий и движений усмотрели возможность своего существования только в опоре на вооружённой основе. Начался процесс милитаризации партий. От локальных столкновений стороны переходили к широкомасштабной гражданской войне.

12 января 1918 года в станице Крымской большевиками принимается решение о штурме Екатеринодара. Их силы, по оценке атамана Вячеслава Науменко, составляли до 4000 человек. Краевое правительство могло противопоставить им около 600 бойцов при четырёх орудиях.

Противоборствующая сторона не сидела сложа руки. Приведу оценку историка Д.Е. Скобцева: «С Кавказского фронта, наконец, прибыл член правительства по военным делам Н.М. Успенский и принялся за сколачивание частей кубанских добровольцев. В спешном порядке он провёл через Совет правительства положение о службе в кубанских добровольческих отрядах. Было определено добровольцам приличное содержание, проведено приспособление воинского устава, пересмотрено положение о чинопроизводстве, о дисциплине, о революционно-полевых судах и т.п.».

Началась фаза активного формирования первых подразделений. Указанный выше автор отмечал: «К концу Святок было уже несколько кубанских добровольческих отрядов, принимавших название своих начальников: войскового старшины Голаева, полковника Деменика и других. Большое значение имела при этом инициатива и популярность начальников».

В конце января 1918 года под Энемом и Георгие-Афипской борьба приняла широкомасштабный характер. Скобцев отмечал: «…определились три направления большевистского наступления на Екатеринодар: Кавказское, Тихорецкое и Новороссийское - по главным железнодорожным магистралям. Поначалу наиболее бурным оказалось Новороссийское - во главе с «военным министром Новороссийской Республики», прапорщиком Серадзе. Бой завязался у самого подступа к Екатеринодару, у разъезда Энем. Против Серадзе выступили Галаев и Покровский.

В первом же бою под станцией Энем большевики потерпели серьёзное поражение. В ходе боя войсковой старшина П.А. Галаев застрелил командира красной гвардии юнкера Александра Яковлева и тут же был убит сам. Интересен факт, что Яковлев в годы первой мировой войны выполнял функции поставщика форменной одежды для нужд армии и не являлся профессиональным командиром. Во время одной из поездок в районе города Молодечко в окно вагона, где он находился, влетела граната, юнкер был ранен, после чего проходил лечение на Черноморском побережье. После событий 1917 года он был командирован большевиками в Новороссийск.

Второй бой также не имел успеха. Назначенный вместо Яковлева левый эсер прапорщик Серадзе попал в плен и от полученных ран скончался в войсковой больнице.

В Новороссийске было подготовлено для наступления на столицу Кубани несколько бронепоездов. Численность красноармейцев, по оценке советских и эмигрантских специалистов, составляла около 4000 человек. Сторонники краевого правительства бросили против этой группировки не более 600 казаков. Против бронепоездов была брошена казачья конница и несколько орудий.

Результат этой операции впечатляет. Красная гвардия на бронепоездах с артиллерией была разгромлена, и большая часть её участников бежала: «Большевики бежали, оставив на поле брани многочисленные трофеи и смертельно раненого своего главковерха Серидзе. Здесь в бою около разъезда Энем погибла девушка - прапорщик Бархаш. Покровскому был устроен триумф по типу цезаревских».

Таким образом, оказалось, что казаки были более подготовлены к ведению боевых действий, да и мотив для отстаивания своей земли у казаков был значительно выше. Кроме того, уровень командирской подготовки у руководителей со стороны большевиков вызывал большое сомнение.

К выступлению большевиков население Кубани отнеслось негативно. Сход жителей станицы Пашковской осуждал эту акцию. В поддержку краевого правительства высказывались казаки станиц Воронежской, Платнировской, Новотитаровской и других. Станичники Кущёвской отказались подчиняться власти советов.

Первая попытка сторонников большевиков захватить власть в кубанской столице провалилась. Начался новый этап эскалации гражданской войны. Для пополнения запасов новороссийский исполком продолжил разоружение частей кавказского фронта, следовавших через город.

Попытка агитации среди семи тысяч солдат в столице Черноморской губернии по поводу повторного выступления привела в расколу в их рядах. Согласились участвовать в борьбе с краевым правительством солдаты 22-го Варнавинского полка и 41-го артиллерийского дивизиона. Активную роль сыграли моряки Черноморского флота. По просьбе Новороссийского комитета большевиков из Крыма прибыл отряд Ф.М. Карнау-Грушевского.

Кубано-Черноморский военно-революционный комитет получил оружие от военно-революционного комитета Кавказской армии, Центрального исполнительного комитета военного флота из Керчи, Севастополя, Одессы. Установилась связь с Армавиром и Тихорецкой для образования нового фронта против Екатеринодара.

База вооружённых ресурсов для нового штурма кубанской столицы была создана. Причём поддержка осуществлялась во всех сторон. Сторонники казачества не имели такой широкой базы, промышленные районы Росси оказались под контролем большевиков. Отсутствовали боеприпасы, стрелковое оружие, патроны, военный инвентарь и амуниция.

С одной стороны, мы видим прекрасные командные кадры среди противников большевиков, а с другой - отсутствие материального обеспечения боевых действий.

Ситуация среди сторонников большевиков складывалась абсолютно противоположно. И время не заставило себя ждать, начался следующий этап вооружённого противостояния, который завершился весной 1918 года разгромом антибольшевистской коалиции на Кубани. Вновь начался процесс накопления сил, переросший в противостояние летом 1918 года, когда Добровольческая армия совместно с частями кубанских казаков взяла под полный контроль территорию бывшей Кубанской области.

«Бело-зелёные» 20-х годов

Большинство кубанцев, устав от войны, поддержало весной 1920 года большевиков. Крестьяне и рабочие радостно встречали Красную армию, а казачество сохраняло благожелательный нейтралитет. Пилюк и Савицкий, вожаки «зеленоармейцев», восставших против Деникина, надеялись на умеренность большевиков, соглашение социалистических партий, предоставление автономии казачьим областям. Им казалось, что большевики не будут внедрять на Кубани систему военного коммунизма. Своеобразная обстановка возникала в Сочинском и Туапсинском округах, где Комитет освобождения Черноморья во главе с эсером Вороновичем создал Черноморскую крестьянскую республику, сражаясь против и Добровольческой, и Красной армии.

Весной 1920 года продолжали борьбу против большевиков лишь немногие. Но к маю 1920 года введение трудовых повинностей и продразвёрстки, передел казачьих земель и беззаконные расправы, запрет участия кулаков в выборах накалили атмосферу. В конце апреля восстала 14-я кавдивизия 1-й Конной армии, сформированная преимущественно из бывших белых. Знав о направлении против Врангеля, дивизия подняла бунт в станице Уманской с призывом «Долой войну, долой коммуну!» Возле станицы Кущёвской повстанцы, возглавляемые полковником Сухенко, были разбиты и рассеялись.

Антибольшевистское движение представляло собой широкий спектр сил. Действовали агенты иностранных государств и уголовники, затяжная война деморализовала многих и обесценила жизнь. Но неверно пренебрегать разнородностью и сложной расстановкой сил повстанцев. Повод для размышления даёт мнению политработника 1-й Конной армии Стройло: «Чистый бандитизм - свойство очень немногих мелких отрядов, не имеющих ничего общего с крупными политическими организациями».

Социальный состав «бело-зелёных» был сложным. Обычно во главе отрядов стояли офицеры или казаки, было много бывших солдат Добровольческой армии, беженцев из Центральной России. При захвате станиц мобилизации подвергались все казаки призывного возраста. Отношения между группировками «бело-зелёных» противоречивы, их сплачивала ненависть к советской власти.

Точная оценка численности повстанцев, их размещения и оснащённости затруднена. Особый отдел Кавказского фронта считал, что численность крупных отрядов «бело-зелёных» за июнь-6 июля 1920 года выросла на юге с 5400 до 13 100 человек в 36 отрядах с 50 пулемётами и 12 орудиями. Историк Степаненко обобщил данные, по ним в августе 1920 года контрреволюционные силы на Дону, Кубани и Тереке достигли 30 000 человек. Военные действия имели сезонный ритм, затухая на время посевной и жатвы, разгораясь осенью и ранней весной. Следующий пик выступлений приходится на февраль-март 1921 года, период обострения продовольственного кризиса и перелома в политике РКП (б).
Основными очагами повстанческого движения были Закубанье (дислокация Армии возрождения России), Приазовье (врангелевские десанты), Сочинский округ.

В середине апреля 1920 года генерал Фостиков начал создавать под Майкопом пластунский полк и конную бригаду. В июле стихийный бунт, вызванный продразвёрсткой и изъятием ¾ запасов сена, охватил станицы Лабинского отдела. 18 июля полковник Шевцов с отрядом в 600 сабель захватил станицу Прочноокопскую и объявил мобилизацию казаков. Общие силы «бело-зелёных» Лабинского, Баталпашинского и Майкопского отделов достигли в середине июля 11 400 человек с 55 пулемётами и 6 орудиями.

23 июля войсковой старшина Фартуков восстановил в горной полосе Майкопского отдела атаманское правление.

Разраставшиеся мятежи вынуждали просить о военной помощи. 1 августа СНК РСФСР, ЦК РКП(б) и ВЧК получили телеграмму Кавказского бюро ЦК: «Кубань вся охвачена восстаниями. Действуют отряды, руководимые единой рукой - врангелевской агентурой. Зелёные отряды растут и значительно расширяются с окончанием горячей поры полевых работ - около 15 августа. В случае неликвидации Врангеля в течение короткого времени мы рискуем временно лишиться Северного Кавказа».

Органы власти приняли жёсткие меры. 29 июля 1920 года был издан приказ №1247 по войскам Кавказского фронта за подписью Трифонова и Гиттиса. К 15 августа жителей обязали сдать оружие под страхом конфискации имущества и расстрела на месте. Такая же кара была установлена за уход в банды, содействие «зелёным» или их укрывательство. Восставшие станицы подлежали усмирению «самыми решительными и беспощадными мерами, вплоть до полного их разорения и уничтожения».

В Гражданской войне воевали не только «красные» и «белые». Была и третья сила – «зеленые». Роль их неоднозначна. Одни считают «зеленых» бандитами, другие - вольнолюбивыми защитниками своей земли.

Зеленые vs красных & белых

Кандидат исторических наук Руслан Гагкуев так обозначил события тех лет: «В России жестокость гражданской войны была обусловлена сломом традиционной русской государственности и разрушением вековых устоев жизни». По его словам, в тех сражениях не было побежденных, а были только уничтоженные. Именно поэтому сельские люди целыми деревнями, а то и волостями стремились любой ценой защитить островки своего мирка от внешней смертоносной угрозы, тем более что у них был опыт крестьянских войн. Это явилось самой главной причиной появления третьей силы в 1917-1923 годах – «зеленых повстанцев».

В энциклопедии под редакцией С.С. Хромова «Гражданская война и военная интервенция в СССР» дано определение этому движению – это незаконные вооруженные формирования, участники которых скрывались от мобилизаций в лесах.

Впрочем, есть и другая версия. Так генерал А.И. Деникин считал, что эти соединения и отряды получили свое название по имени некого атамана Зеленого, который воевал и против белых, и против красных в западной части Полтавской губернии. Об этом Деникин написал в пятом томе «Очерков о русской смуте».

«Деритесь сами между собой»

В книге англичанина Х. Уильямсона «Прощание с Доном» приводятся воспоминания одного британского офицера, который в годы Гражданской Войны находился в Донской Армии генерала В.И. Сидорина. «На станции нас встретил конвой донских казаков... и подразделения под командой человека по фамилии Воронович, построившееся рядом с казаками. На «зеленых» практически не было формы, они носили преимущественно крестьянскую одежду с клетчатыми шерстяными кепками или потертыми бараньими папахами, на которых был нашит крест из зеленой ткани. У них был простой зеленый флаг, и они выглядели крепкой и мощной группой солдат».

На призыв Сидорина вступить в его армию «солдаты Вороновича» ответили отказом, предпочитая сохранять нейтралитет. В целом в начале Гражданской войны крестьянство придерживалось принципа: «Деритесь сами между собой». Однако «белые» и «красные» каждый день штамповали указы и приказы о «реквизициях, повинностях и мобилизация», тем самым вовлекая селян в войну.

Деревенские драчуны

Между тем, еще до революции сельские жители были искушенными бойцами, готовые в любую минуту схватиться за вилы и топоры. Поэт Сергей Есенин в поэме «Анна Снегина» привел конфликт двух деревень Радово и Криуши.

Однажды мы их застали...
Они в топоры, мы тож.
От звона и скрежета стали
По телу катилась дрожь.

Таких стычек было множество. Дореволюционные газеты пестрели статьями о массовых драках и поножовщинах между жителями самых разных деревень, аулов, кишлаков, казачьих станиц, еврейских местечек и немецких колоний. Именно поэтому в каждом селении были свои хитроумные дипломаты и отчаянные командиры, ставшие на защиту местного суверенитета.

После Первой мировой войны, когда многие крестьяне, вернувшись с фронта, прихватили с собой винтовки-трехлинейки, и даже пулеметы, зайти просто так в такие селенья было опасно.

Доктор исторических наук Борис Колоницкий в этой связи отметил, что регулярные войска зачастую испрашивали разрешения у старост на проход через такие деревни и нередко получали отказы. Но после того, как силы стали неравными в связи с резким усилением Красной Армии в 1919 году, многие селяне были вынуждены уйти в леса, чтобы не попасть под мобилизацию.

Нестер Махно и Батька Ангел

Типичным командиром «зеленых» был Нестор Махно. Он прошел сложный путь от политкаторжанина из-за участия в группе анархистов «Союз бедных хлеборобов» до командующего «Зеленой Армии», численностью 55 тысяч человек в 1919 году. Он и его бойцы были союзниками Красной Армии, причем сам Нестер Иванович за взятие Мариуполя был награжден орденом Красного Знамени.

В то же время, будучи типичным «зеленым» он не видел себя вне родных мест, предпочитая жить грабежами помещиков и зажиточных людей. В книге «Самая страшная русская трагедия» авторства Андрея Буровского, приводятся воспоминания С.Г. Пушкарева о тех днях: «Война шла жестокая, бесчеловечная, с полным забвением всех правовых и моральных принципов. Обе стороны грешили смертным грехом - убийством пленных. Махновцы регулярно убивали всех захваченных в плен офицеров и добровольцев, а мы пускали в расход пленных махновцев».

Если в начале и в середине Гражданской войны «зеленые» либо придерживались нейтралитета, либо чаще всего симпатизировали советской власти, то в 1920-1923 году они воевали «против всех». Например, на тачанках одного командира «Батько Ангел» было написано: «Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют»

Герои « зеленых»

По меткому выражению крестьян того времени, советская власть для них была и матерью, и мачехой. Доходило до того, что сами красные командиры не знали, где –
правда, а где – ложь. Однажды на крестьянском сходе у легендарного Чапаева спросили: «Василий Иванович, а ты за большевиков али за коммунистов»? Тот ответил: – «Я за Интернационал».

Под таким же лозунгом, то есть «За Интернационал» воевал георгиевский кавалер А. В. Сапожков, который сражался одновременно «против золотопогонников и против лже-коммунистов, которые засели в Советах». Его соединение было разгромлено, а сам он – застрелен.

Самым ярким представителем «зеленых» считается член партии левых эсеров А. С. Антонов, известный более, как лидер Тамбовского Восстания 1921-1922 годов. В его армии в ходу было слово «товарищ», а борьба велась под знаменем «За справедливость». Впрочем, большинство «зеленоармейцев» не верили в свою победу. Например, в песне тамбовских повстанцев «Что-то солнышко не светит…» есть такие строки:

Поведут нас всех огулом,
Отдадут команду «Пли!»
Чур, не хныкать перед дулом,
Не лизать у ног земли!..

Антон Посадский .

Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918-1922 гг.

Новейшие исследования по истории России

Серия «Новейшие исследования по истории России» основана в 2016 г.

Оформление художника Е.Ю. Шурлаповой

Работа выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект № 16-41-93579)

Введение1
Монография подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 16–41 -93579. Автор выражает признательность Ф.А. Гущину (Москва) за возможность ознакомиться с рядом мемуарных материалов.

Революция и междоусобная брань всегда очень цветисты, во всех смыслах слова. Яркая лексика, агрессивный жаргон, выразительные названия и самоназвания, настоящее пиршество лозунгов, знамен, речей и транспарантов. Достаточно вспомнить названия частей, например в американской гражданской войне. У южан были «убийцы Линкольна», всевозможные «бульдоги», «молотильщики», «желтые куртки» и проч., у северян – грандиозно-зловещий анаконда-план. Гражданская война в России никак не могла стать исключением, тем более что в стране, только подступавшей ко всеобщему школьному обучению, визуальное восприятие и маркирование значили много. Недаром романтики мировой революции так много ждали от кинематографа. Невероятно выразительный и всем понятный язык найден! Звук еще раз убил агрессивно-революционную мечту: фильмы заговорили на разных языках, диалог сменил неотразимую силу живого плаката.

Уже в революционные месяцы 1917 г. знамена ударных частей и частей смерти дали столь выразительный материал, что по ним успешно защищена интересная кандидатская диссертация 1 . Случалось, что яркое знамя имела часть с самой скромной реальной боевой численностью.

Осень 1917 г. окончательно определила названия главных действующих лиц – красных и белых. Красной гвардии, а вскоре и армии противостояли белые – белогвардейцы. Само наименование «Белая гвардия», считается, принял один из отрядов в московских боях конца октября – начала ноября. Хотя логика развития революции подсказывала ответ и без этого почина. Красный издавна был цветом бунта, революции, баррикады. Белый – цвет порядка, законности, чистоты. Хотя история революций знает и иные сочетания. Во Франции сражались белые и синие, под таким названием вышел один из романов А. Дюма из его революционной серии. Синие полубригады стали символом победоносной молодой революционной французской армии.

В картину разворачивавшейся Гражданской войны в России наряду с «основными» цветами вплетались и иные. Черной гвардией именовали себя анархистские отряды. Тысячи черногвардейцев сражались на южном направлении в 1918 г., весьма настороженно относясь к своим красным сотоварищам.

Вплоть до схваток начала 1930-х появлялось самоназвание повстанцев «черные партизаны». В Оренбуржье известна даже Голубая армия среди многих повстанческих антибольшевистских формирований. «Цветными», едва ли не официально, будут именоваться наиболее сплоченные и боеспособные белые части на Юге – знаменитые корниловцы, алексеевцы, марковцы и дроздовцы. Такое название они получили по цвету погон.

Цветовые маркировки активно использовали и в пропаганде. В листовке штаба воссозданного Северо-Кавказского военного округа весной 1920 г. выделялись «бандиты «желтые» – это сыны обиженных кулаков, эсеров и меньшевиков, батьки, махновцы, маслаки, антоновцы и прочие соратники и прихлебатели буржуазной контрреволюции», бандиты «черные», «белые», «коричневые» 2 .

Однако наиболее известным третьим цветом в Гражданской войне остался зеленый. Зеленые стали весомой силой на некоторых этапах Гражданской войны. В зависимости от склонности конкретных зеленых формирований поддержать ту или иную «официальную» сторону появлялись бело-зеленые или красно-зеленые. Хотя эти обозначения могли фиксировать лишь временную, сиюминутную тактическую линию или же поведение, продиктованное обстоятельствами, а не четкую политическую позицию.

Гражданская война в большой стране неизменно создает неких главных субъектов противостояния и значительное количество промежуточных или периферийных сил. Например, Гражданская война в США втянула в свою орбиту индейское население, появились индейские формирования как на стороне северян, так и на стороне южан; были штаты, державшие нейтралитет. Много красок обозначилось и в гражданских войнах, например, в многонациональной Испании в XIX и XX вв. В Гражданской войне в России основные субъекты противостояния кристаллизовались довольно быстро. Однако внутри белого и красного лагерей нередки были весьма серьезные противоречия, даже не столько политического характера, сколько на уровне политических эмоций. Красные партизаны не терпели комиссаров, белые казаки не доверяли офицерству и т. п. Кроме того, на национальных окраинах с большим или меньшим успехом структурировались новые государственные образования, стремившиеся в первую очередь обзавестись собственной вооруженной силой. Все это делало общую картину борьбы чрезвычайно пестрой и динамично менявшейся. Наконец, воюют всегда активные меньшинства, они поднимают за собой более широкие массы сограждан. В крестьянской (и обвально заново окрестьянившейся в 1917–1920 гг. за счет земельного передела и стремительной деиндустриализации) России главным действующим лицом в сколько-нибудь продолжительной борьбе оказывался мужик. Поэтому крестьянин в армиях противоборствующих сторон, в повстанцах, в дезертирах – в любых состояниях, созданных масштабной внутренней войной – уже одной своей массовостью являл величину весьма значительную. Зеленые и стали одной из форм крестьянского участия в событиях Гражданской войны.

Зеленые имели очевидных предшественников. Крестьянин всегда страдает от войны, втягивается в нее зачастую по необходимости, – или неся повинность в пользу государства, или же защищая свой очаг. Если решиться на неблизкие аналогии, то можно вспомнить, как из необходимости самозащиты и оформившегося национального чувства выросли военные успехи французов во время Столетней войны в 1360 – 1370-х гг. и в эпоху Жанны д’Арк, успехи и новации в военном искусстве голландских гезов в конце XVI столетия с «передачей» их через шведов русским ополчениям Смутного времени во главе с М. Скопиным-Шуйским. Однако эпоха Нового времени уже слишком далеко развела боевые возможности регулярной армии и любых импровизированных повстанческих формирований. Наверное, наиболее ярко эту ситуацию продемонстрировала эпопея клобменов – «дубинщиков» – в годы гражданских войн в Англии в XVII столетии.

Роялисты-кавалеры сражались с парламентскими армиями. Борьба велась с переменным успехом. Однако любая внутренняя война прежде всего бьет по невоюющим низам. Невоздержанные армии обеих сторон тяжелым бременем легли на крестьянское население. В ответ и поднялись дубинщики. Движение не было повсеместным. Оно локализовалось в нескольких графствах. В отечественной литературе наиболее подробным изложением этой эпопеи остается давнее сочинение профессора С.И. Архангельского.

Активность клобменов является одним из этапов развития крестьянского движения в Англии в годы гражданских войн XVII в. Пик развития этого самооборонческого движения пришелся на весну – осень 1645 г., хотя свидетельства о местных вооруженных формированиях известны почти с начала военных действий, равно как и позднее, за пределами 1645 г.

Показательны взаимоотношения вооружившихся мужиков и главных действующих сил междоусобицы – кавалеров и сторонников парламента. Выделим некоторые сюжеты, интересные для нашей темы.

Клобмены – это главным образом сельские жители, организовавшиеся для противодействия грабежам и принуждения противоборствующих сторон к миру.

Клобмены имели свою территорию – это прежде всего графства Юго-Западной Англии и Уэльс. Данные территории в основном стояли за короля. При этом движение распространялось и за пределы базовой территории, охватывая, на пике развития, более четверти территории Англии. Клобмены как бы «не замечали» Гражданской войны, выражая готовность кормить любые гарнизоны, с тем чтобы те не бесчинствовали, выражая в петициях благоговение перед королевской властью и уважение к парламенту. При этом бесчинства войск вызывали отпор, и иногда достаточно эффективный. Рядовые клобмены были в основном сельскими жителями, хотя в их руководстве обнаруживаются и дворяне, и священники, и значительное число горожан. В разных графствах были разные настроения и мотивации к участию в клобменском движении. Это объясняется различием социально-экономического положения. От войны страдали все, но патриархальный Уэльс и экономически развитые, кормившиеся шерстяным промыслом английские графства дают разную картину.

В 1645 г. клобменов было порядка 50 тысяч человек. Эта численность превышала королевские вооруженные силы – около 40 тысяч, и немногим уступала парламентским (60–70 тысяч).

Интересно, что и король, и парламент пытались привлечь клобменов на свою сторону. Прежде всего звучали обещания обуздать грабительские наклонности войск. При этом обе стороны стремились разрушить клобменскую организацию. И кавалер лорд Горинг, и парламентский военачальник Ферфакс равно запрещали клобменские собрания. Видимо, понимание того, что клобмены, в дальнейшем развитии, способны вырасти в некую третью силу, существовало и на стороне короля, и на стороне парламента, и вызывало противодействие. И тем и другим нужен был ресурс, а не союзник со своими собственными интересами.

Считается, что к концу 1645 г. движение клобменов было в основном ликвидировано усилиями парламентских войск под командованием Ферфакса. В то же время многотысячные организации, даже сравнительно слабо структурированные, не могли исчезнуть в одночасье. Действительно, уже весной 1649 г., на новом этапе массового движения, зафиксирован случай прихода внушительного отряда клобменов из графства Сомерсет на помощь левеллерам 3 .

При всей рискованности аналогий через три столетия, отметим сами сюжеты, сходные в гражданских войнах в Англии и России. Во-первых, низовое массовое движение склонно к известной самостоятельности, хотя вполне готово прислушаться к обеим «главным» сторонам борьбы. Во-вторых, оно территориально локализовано, хотя имеет тенденцию к расширению на соседние территории. В-третьих, в мотивах превалируют местные интересы, прежде всего задачи самозащиты от разорения и бесчинств. В-четвертых, именно реальная или потенциальная самостоятельность повстанческого движения вызывает беспокойство главных действующих сил гражданской войны и стремление ликвидировать его или встроить в свои вооруженные структуры.

Наконец, русская Гражданская война разворачивалась тогда, когда догорала большая междоусобица с активным крестьянским участием на другом континенте – в Мексике. Сравнительное изучение гражданской войны в американской стране и в России имеет очевидные научные перспективы. В самом деле, деятельность крестьянских армий Сапаты и Вильи дает богатый и живописный материал к изучению восставшего крестьянства. Однако для нас важнее то, что данная аналогия была видна уже современникам. Известный публицист В. Ветлугин в 1919 г. писал про «мексиканскую Украину» в белой прессе, образ Мексики возникает и в его книге очерков «Авантюристы Гражданской войны», вышедшей в 1921 г. Степные удальцы, которые беспощадно грабили железные дороги на Юге, вполне закономерно вызывали подобные ассоциации. Правда, в «зеленых» местностях «Мексики» бывало сравнительно мало, это более принадлежность степной атаманщины.

Для обозначения повстанчества и антибольшевистской повстанческой борьбы в РСФСР уже с 1919 г. появился термин «политический бандитизм», прочно и надолго вошедший в историографию. При этом главным субъектом этого бандитизма являлось кулачество. Данный оценочный стандарт распространялся и на ситуации других гражданских войн, в результате которых к власти приходили коммунисты. Так, изданная в 1951 г. в СССР книга по истории Китая сообщала, что в КНР в 1949 г. еще оставался миллион «гоминьдановских бандитов». Но уже к первой годовщине республики численность «бандитов» сократилась до 200 тысяч 4 . В перестроечные годы этот сюжет вызвал полемику: «повстанцы» или «бандиты»? Склонность к тому или иному обозначению определяла исследовательскую и гражданскую позицию писавшего.

«Большая» гражданская война не вызывала столь пристального внимания у аналитиков русского зарубежья, как начальный добровольческий период. Это ясно видно на примере известных трудов Н.Н. Головина и А.А. Зайцова. Соответственно, и зеленое движение не оказывалось в фокусе внимания. Показательно, что позднесоветская книга о красных партизанах вообще никак не касается зеленого движения, даже красно-зеленого. При этом, например, в белорусских губерниях показано максимально большое количество, вряд ли соответствующее действительности, партизан коммунистической направленности 5 . В недавней фундаментальной попытке представить некоммунистический взгляд на российскую историю 6 специально зеленое движение также не выделено.

Зеленое движение иногда трактуется максимально широко, как всякая вооруженная борьба в рамках Гражданской войны за пределами белых, красных и национальных формирований. Так, А.А. Штырбул пишет о «широком и многочисленном, хотя и разрозненном, всероссийском партизанско-повстанческом движении зеленых». Он обращает внимание на то, что в этом движении значительную роль играли анархисты, а также на то, что для большинства представителей этой среды белые были «более неприемлемы», чем красные. В пример приводится Н. Махно 7 . Р.В. Даниэле предпринял попытку дать сравнительный анализ гражданских войн и их динамики. По его мнению, российское революционное крестьянство, отчужденное политикой продразверстки, «стало во многих частях страны свободной политической силой», выступая против белых и против красных, а наиболее драматично это положение проявилось в «движении «зеленых» Нестора Махно на Украине» 8 . М.А. Дробов рассматривает военные аспекты партизанства и малой войны. Он подробно разбирает красное повстанчество Гражданской войны. Зеленые для него – прежде всего сила антибелогвардейская. «Среди «зеленых» необходимо различать шайки бандитствующих, шкурников, разные типы уголовной шпаны, не имевшие никакого отношения к повстанчеству, и группы крестьянской бедноты и рабочих, рассеянных белыми и интервентами. Именно эти последние элементы… не имея никаких связей ни с Красной армией, ни с партийной организацией, самостоятельно организовывали отряды с целью нанесения вреда белым при каждом удобном случае» 9 . М. Френкин пишет об операциях зеленых в Сызранском и других уездах Симбирской губернии, в ряде уездов Нижегородской и Смоленской, в Казанской и Рязанской губерниях, скоплениях зеленых в Белоруссии с ее обширными лесными и болотистыми пространствами 10 . При этом название «зеленые» для, например, казанских или симбирских краев нехарактерно. Расширенное понимание зеленого движения присуще и исторической публицистике 11 .

Большую роль в изучении крестьянского участия в Гражданской войне сыграла Т.В. Осипова. Она одной из первых подняла тему субъектности крестьянства в междоусобной войне 12 . В последующих работах этого автора 13 развернута картина крестьянского участия в революционных и военных событиях 1917–1920 гг. Т.В. Осипова акцентировала внимание на том, что в западной литературе не замечено протестное движение великорусского крестьянства, а оно было, и было массовым.

Известный очерк крестьянских восстаний М. Френкина касается, естественно, и темы зеленых. Он вполне правильно оценивает зеленое движение как появляющуюся в 1919 г. специфическую форму крестьянской борьбы, то есть как некую новацию в крестьянской схватке с властью. С этим движением он связывает активную деятельность крестьян по уничтожению советских хозяйств во время рейда Мамонтова 14 . М. Френкин прав с точки зрения общей логики крестьянской борьбы. В то же время следует осторожно принимать его оценочные суждения о неизменной многотысячное™ зеленых. Иногда в этом вопросе сознательные искажения порождали целую традицию некорректного восприятия. Так, Е.Г. Ренев показал, что опубликованные в Зарубежье воспоминания полковника Федичкина об Ижевско-Боткинском восстании подверглись в редакции издания серьезной правке с намеренным искажением содержания. В результате вместо крестьянских отрядов по сто человек, которые поддержали в Вятской губернии рабочее восстание, в публикации появились десятитысячные отряды 15 . М. Бернштам же в своем труде исходил из опубликованной версии и подсчитывал активных бойцов на стороне восставших, доходя до четверти миллиона человек 16 . С другой стороны, небольшой активный отряд мог успешно действовать при тотальной поддержке и солидарности местного населения, иногда достаточно внушительной округи. Поэтому при подсчетах повстанческих, слабовооруженных и слабоорганизованных (в военном смысле слова) сил может оказаться уместным оценивать не только число сражающихся, но и общую численность населения, вовлеченного в восстание или иное протестное движение.

В 2002 г. были защищены две диссертации по военнополитической активности крестьянства в Гражданской войне, специально затрагивавшие проблематику зеленого движения. Это работы В.Л. Телицына и П.А. Аптекаря 17 . Каждая из них содержит отдельный сюжет, посвященный «зеленовщине» 1919 г. 18 Авторы эти сюжеты опубликовали 19 . П. Аптекарь дает общий очерк зеленых восстаний, В. Телицын активно использовал тверской материал.

Зеленое движение в последние два с половиной десятилетия активно изучается в регионах. Некоторые сюжеты хорошо разработаны с использованием местных фондов советских учреждений, архивно-следственных дел. С. Хламов исследует историю наиболее организованных владимирских зеленых, действовавших в Юрьевском (Юрьев-Польском) уезде. С.В. Завьялова изучает костромскую зеленовщину в Варнавинском и Ветлужском уездах, в том числе Уренском крае, как составную часть повстанчества в этих краях, начавшегося летом 1918 г. 20 А.Ю. Данилов предлагает подробную картину выступлений ярославских зеленых, прежде всего в Даниловском и Любимском, а также Пошехонском уездах 21 . В Ярославской области активно и успешно изучается деятельность правоохранительной и карательной системы, в том числе в раннесоветский период 22 . Ведомственная историография ставит важные вопросы, например о мотивах жестокости при подавлении зеленого движения. М. Лапшина детально прояснила ряд сюжетов костромской зеленовщины 23 . По тверским выступлениям как 1918, так и 1919 гг. в последние годы продуктивно работает К.И. Соколов 24 . Крупнейшее зеленое восстание в Спас-Есеновичах вызвало подробный реконструктивный разбор вышневолоцкого краеведа Е.И. Ступкина 25 . Рязанские авторы сформировали достаточно подробную картину так называемый огольцовщины – борьбы активной повстанческой группы в Рижском уезде. Во главе ее были последовательно разные люди, наиболее известной фигурой из них является Огольцов, собственно и поднявший довольно массовое зеленое движение в нескольких волостях, а наиболее интересной – С. Никушин. По этой теме активно работает Г.К. Гольцева 26 . С.В. Яров предложил типологизацию восстаний 1918–1919 гг. на материалах Северо-Запада России 27 . По Псковщине в 1919 г. активно работает молодой исследователь М.В. Васильев 28 . Прихоперскую зеленовщину изучает балашовский исследователь А.О. Булгаков, проводящий, в частности, полевые поисковые исследования 29 , объемное исследование по этому региону выпустил автор настоящей книги 30 . Северный материал в значительном числе трудов отработали В.А. Саблин, Т.И. Трошина, М.В. Таскаев и другие исследователи 31 . Калужский краевед К.М. Афанасьев выстроил документальную летопись губернской жизни за годы военного коммунизма, коснувшись, естественно, тематики дезертирства и сопутствующих ей 32 . Значительный массив материалов по повстанческому, в том числе зеленому, движению в годы Гражданской войны опубликован в серии сборников под нашей редакцией 33 .

В то же время некоторые сюжеты остаются в тени из-за отсутствия профессиональных исследовательских «рук».

Так, мало исследована жигаловщина – крупное движение, поднятое в 1918 г. в Пореченском (по-советски Демидовском) уезде Смоленской губернии, имевшее длительную историю. У истоков повстанческого движения стояли три брата Жигаловых (Жегаловых). Остается в тени активное зеленое движение в Новгородской губернии.

Наиболее известно зеленое движение как более или менее отрефлексированная позиция «третьей силы» в Черноморской губернии. По этому сюжету есть советские мемуары, много упоминаний в мемуаристике белой стороны. Эпопея, что редкость для повстанческих сюжетов, описана одним из инициаторов дела гвардейским офицером Вороновичем, издавшим книгу документов по теме 34 . В современной историографии следует выделить комплексное исследование, проведенное сочинскими исследователем А.А. Черкасовым 35 , и работу Н.Д. Карпова 36 .

Белорусские атаманы национальной направленности имеют свою долю внимания в белорусской историографии, прежде всего следует назвать имена Н. Стужинской и В. Ляховского.

Изучение зеленого движения никак не назвать в числе приоритетных тем западной историографии русской Гражданской войны. Однако есть интересная работа, напрямую посвященная данному сюжету. Это статья Э. Ландиса 37 , автора англоязычной монографии «Бандиты и партизаны», посвященной Тамбовскому восстанию 1920–1921 гг. Ландис рассуждает, используя понятие «коллективной идентичности», и верно сопрягает зеленое движение с мобилизациями и дезертирством. Он правильно указывает, что зеленая армия – собирательное наименование.

Гражданская война в России, в ходе которой столкнулись силы большевиков и антибольшевицкого фронта, развернулась в 1917-1922/23 годах. Кроме главных противоборствующих сторон существовала «третья сила», которая действовала по-разному на всех этапах боевых действий. Роль «третьей силы» неоднозначная. Исследователи не пришли к единому мнению о роли и значимости «зеленых повстанцев».

Историки разошлись во мнениях о природе «зеленого движения». Историк Р.Гагкуев охарактеризовал появление «третьей силы», как защитный механизм простого народа, который пытался защитить мир хотя бы на небольшой территории. Движущей силой «зеленых» были крестьяне, казаки.

Советская историография рассматривала «зеленых», как бандитов, незаконные формирования, которые действовали по принципу партизанских отрядов. Боролись «зеленые» как с «белыми», так и с «красными», иногда вступая в союзы с каждой силой, если это соответствовало их интересам. «Зеленые» скрывались от мобилизации в Красную Армию.

Мнение о формированиях «третьей силы» высказал «белый» генерал А.Деникин в своем труде «Очерки о русской смуте». Деникин писал, что название «зеленые» эти формирования получили от имени одного из лидеров движения – атамана Зеленого. Кроме того, в работе подчеркнуто отсутствие в среде «зеленых» симпатии и к «красным», и к «белым». Географически генерал локализировал повстанцев в западной части Полтавщины (территория современной Украины).

Считается, что изначально «зелеными» называли крестьян, которые уклонялись от военной службы, позже это наименование стало общим для всех военизированных крестьянских отрядов.

Воспоминания о «зеленых» содержатся в очерках, написанных иностранными интервентами, на основе увиденного на территории России времен Гражданской войны. Х.Уильямсон, британец, воевал в составе Донской Армии, писал, что видел отряд таких бойцов — очевидец описал встречу в «Прощании с Доном»: они были без формы, в обычной крестьянской одежде, на папахах нашит крест зеленого цвета. На автора войско произвело впечатление сильной, сплоченной армии. Отряд «зеленых» отказался вступать в бой на стороне «белых», но на протяжении всех боевых действий главные стороны конфликта пытались привлечь крестьян на свою сторону.

У крестьян был опыт ведения боевых действий: участие в стычках между деревнями, в боях периода Первой мировой войны, где многие запаслись трехлинейками и, даже, пулеметами. Заходить в такие деревни было небезопасно. Историки отмечают, что разрешения пройти через деревню просили регулярные войска у местного старосты – им нередко отказывали. В 1919 году ситуация изменилась, что вынудило крестьян прятаться в лесах и организовывать сплоченные военизированные отряды. Скрывались «зеленые» от мобилизации в Красную Армию – если в 1918 году большевики не вызывали опасений, то в 1919 они стали мощной силой, которой трудно было противостоять немногочисленными силами крестьянских отрядов.

Наиболее яркими предводителями «зеленых» были А.Антонов – эсер, один из лидеров восстания в Тамбовской губернии, П.Токмаков – глава Тамбовского восстания и Н.Махно – анархист, один из наиболее известных личностей освободительного движения в южной части Украины.

В среде «зеленых» были также обычные бандиты и приверженцы идеологии анархизма. С последними «третью силу» ассоциируют чаще всего. Эта идеология развивалась на территории России с конца XIX века. Анархизм развивался в виде нескольких течений: анархо-синдикалисты, анархо-индивидуалисты, чернознаменцы, безначальцы. В период Февральской и Октябрьской революций течение пережило несколько расколов. Наиболее активными были анарх-синдикалисты, от которых отделились анархо-федералисты. В среде анархо-коммунистов тажже произошел раскол – выделилась группа анархо-кооператоров, которые считали, что нет никаких преград для перехода от капитализма к коммунизму и этот процесс должен произойти одномоментно.

После свержения монархии, анархисты призывали народ к построению справедливого общества, основанного на всеобщей свободе. В виду особенности ситуации в стране, анархисты отмечали, что для окончательного свержения старой власти, будут действовать совместно с революционерами-большевиками. На первом этапе Гражданской войны анархисты стремились, в первую очередь, к скорейшей социальной революции. Кроме того, анархисты требовали свободы слова и печати, расправы с представителями старой власти, оказания материальной помощи единомышленникам, которые освободились из тюрем – ставшие «жертвами» жесткого монархического режима, выдачи оружия всем группировкам.

Группировки, действовавшие под лозунгами анархизма, выступали под зелеными, черными, черно-зелеными, зелено-красными флагами. Наиболее известный флаг – повстанцев Нестора Махно: черный флаг с черепом и костями стал общепринятым символом анархизма.

Характерная черта «зеленых» — отсутствие единого центра. На современных территориях России и Украины существовало несколько группировок – у каждой был свой лидер, свои порядки и цели: некоторые тяготели к вышеупомянутому анархизму (выступали против любой власти), некоторые – к идеям большевиков (идеалом считали власть Советов и социалистическое общество), отдельные группировки отстаивали национально-демократические интересы (требовали созыва Учредительного собрания и построения правового государства, действовали на территории Краснодарского края). Не поддерживали они и иностранных интервентов, действовавших на территории России в годы Гражданской войны.

Одно из наиболее известных восстаний «зеленых» — Тамбовский мятеж или «антоновщина». В результате масштабных военных действий, победу одержали большевики, впервые в истории применив химическое оружие против восставших.

Движение «зеленых» было полностью подавлено к концу Гражданской войны.