Как возродить деревню удачные примеры. Возрождение деревни. Проекты в регионах. возрождение деревни

ВОЛОГДА, 11 марта. /ТАСС/. Российская деревня может стать драйвером развития экономики страны, центром обеспечения продовольственной безопасности, точкой демографического роста и сохранения культурного наследия. Вопросы возрождения села обсуждают в Вологде представители федеральной и региональных Общественных палат РФ, гражданские активисты и чиновники на первом региональном форуме развития сельских территорий "Деревня - душа России".

"На мой взгляд, ценность форума в том, что на одной площадке собираются активисты, НКО, представители бизнеса и власти, и могут здесь выработать общие решения", - сообщил ТАСС секретарь Общественной палаты РФ Александр Бречалов.

Проблемы села

В числе основных проблем села участники форума назвали плохие дороги, разваленную в постсоветское время малую авиацию, которая была основной транспортной артерией в ряды отдаленных северных сел, слабый уровень оказания медицинской помощи, активный отток молодого населения из сел из-за нехватки рабочих мест, высокий средний возраст населения сел и отсутствие кадров даже на чиновничьи должности.

"Мы не можем сейчас найти глав администраций сельских районов. Вот сейчас мы сталкиваемся, что никто не идет на эту должность. То есть мы даже возглавить не можем сельское поселение, не то, чтобы работать его заставить", - сказал председатель Общественной палаты Архангельской области Дмитрий Сизев.

Возделывать землю отбивают у селян охоту низкие цены на сельхозпродукцию, считают власти Вологодской области. "Современная деревня - это одно из больных мест российской экономики. Вымирание деревни, к сожалению, стало заметно и являться системным. Наблюдается сохранение усиления процесса урбанизации во многих регионах страны, буквально опустевание сельских территорий. Это стало проблемой не только для регионов с высоким уровнем развития сельского хозяйства, но уже и для нас - регионов-оплотов агропромышленного комплекса России", - отметил первый заместитель губернатора Вологодской области Алексей Шерлыгин.

Глава Тарногского района региона Сергей Гусев подчеркнул, что для сохранения деревень и развития их потенциала надо не только поднимать цены на сельхозпродукцию - основной источник доходов на селе, но и развивать дорожную и социальную инфраструктуру, строить новое жилье. Первые результаты этой работы в его районе, который уже три года подряд получает до 150 млн руб. субсидий в год, есть. Но этого мало.

Поддержка сельских НКО - драйвер развития деревень

Решение о дополнительном финансировании сельских проектов может быть принято уже этой весной - планируется, что президент РФ в конце марта-начале апреля подпишет указ о создании грантооператора для выделения субсидий НКО, проекты которых направлены на развитие малых городов и российских сел.

"Весь прошлый год Общественная палата на форумах "Сообщество" обсуждала идею создания нового грантооператора для НКО, реализующих свои проекты на селе. Мы услышали множество предложений активистов и НКО и передали их президенту. Он поддержал наши предложения, и мы надеемся, что в ближайшее время появится такой грантооператор, который будет поддерживать проекты только на селе и в малых городах", - сказал Бречалов.

И хотя жители мелких населенных пунктов отмечают, что в российских глубинках не так много официально зарегистрированных НКО с реальными проектами, Бречалов успокаивает, что президентский грант могут получить и НКО, зарегистрированные в крупных городах, но работа которых направлена на ускоренное развитие деревень.

По данным Общественной палаты РФ, в России зарегистрировано 220 тыс. НКО, из них в селах, согласно оценкам экспертов, закреплены 5-10% от общего количества некоммерческих организаций. К примеру в Алтайском крае, где велика доля "живых" деревень и сельского населения, в столице региона зарегистрировано 65% от всех НКО края, 25% - в других городах и только 10% - в селах.

От культуры к экономике

Форум "Деревня - душа России" проводится в Вологодской области уже несколько лет, но ранее внимание этого проекта уделялось сохранению культурных традиций и обычаев. Сейчас программу форума решено углубить и затронуть не только культурные вопросы, но социальные и экономические. В таком формате в Вологде, да и в России в целом, этот форум проводится впервые.

"Чтобы не противопоставлять культуру экономике и наоборот, мы пришли к тому, что проект "Деревня - душа России" сегодня ставит широкую задачу - это сохранение и развитие деревни и возвращение жителей на село. Российская деревня - это воспроизводство здорового и творческого человека, хранилище традиций и нравственных устоев народа, базис национальной идентичности, контроль территории и целостности государства, продовольственная независимость", - сказала инициатор проведения серии форумов "Деревня - душа России" Валентина Погожева.

Окончательный рецепт развития российских глубинок разработают и примут на всероссийском форуме, который планируется провести в Москве в июне.

Статистика

По данным Общественной палаты РФ, только в период с 2002 по 2010 годы число сельских населенных пунктов уменьшилось на 8,5 тыс., в том числе и за счет того, что ряд сельских населенных пунктов был включен в черту городов и поселков городского типа, а также их ликвидации по решениям местных органов власти в связи с естественной убылью и миграционным оттоком населения. Вместе с тем при переписи было зафиксировано 19,4 тысячи сельских населенных пунктов, в которых население фактически не проживало.

На начало 2014 года в селах жили 37,1 млн человек, в то время как в еще в 2000 году этот показатель составлял почти 39,5 млн человек. Площадь пашни за 10 лет снизилась до 115 млн гектаров против 132 млн гектаров, площадь сельхозугодий - до 196 млн гектаров против 220 млн гектаров.

На форуме было отмечено, что под угрозой вымирания в основном находятся деревни в северных регионах и на северо-востоке страны из-за более сложных климатических условий, удаленности населенных пунктов друг от друга, менее плодородной, чем на юге, почвы, плохо развитой сети дорог.

Опыт Глеба Тюрина по возрождению деревень.
Инновационное возрождение провинции: социальные технологии, NEO-экономика и прикладная психология.

Бывший валютный дилер Глеб Тюрин решил взяться за спасение «обескровленных» северных деревень.
То, что Тюрин за 4 года сделал в архангельской глубинке, не имеет прецедентов. Экспертное сообщество не может понять, как ему это удается: социальная модель Тюрина применима в абсолютно маргинальной среде и при этом незатратна. В западных странах аналогичные проекты стоили бы на порядки дороже. Изумленные иностранцы наперебой приглашают архангелогородца делиться опытом на всевозможных форyмах — в Германии, Люксембурге, Финляндии, Австрии, США. Тюрин выступал в Лионе на Всемирном саммите местных сообществ, его опытом активно интересуется Всемирный банк. Как это все случилось?

После вуза Глеб поехал учительствовать в сельскую школу в самом отдаленном районе Архангельской области. Отдал педагогике семь лет жизни. В начале 90-х вернулся в город, восстановил свой приличный английский, освоенный еще в элитной английской школе, работал менеджером и переводчиком в разных СП и западных фирмах, в американской бизнес-школе, стажировался на Западе, изучал банковское дело в Германии и стал старшим валютным дилером в Архангельскпромстройбанке.

«Это было по-своему очень интересно. Но чувствовал себя таким тикающим механизмом: весь день сидел перед кучей мониторов и щелкал деньги. Иногда по 100 миллионов рублей в день», — вспоминает Глеб. Что испытывает бывший учитель, который продает миллионы долларов при колебаниях курса? Дикий стресс.

А когда он выходил из банка, то видел, как нищие учителя устраивают демонстрации, перед мэрией кричат бабушки, которым не платят пенсию. «Через наш банк проходило по полтора миллиарда долларов в год. Стране не нужны были никакие западные инвестиции, мы могли бы сами полностью модернизировать свою экономику. А вокруг все сыпалось», — с горечью говорит Глеб.

Ельцинское десятилетие разорило Русский Север похлеще гражданской войны. В Архангельской области без труда можно упрятать Францию. Край богатый, но сегодня это преимущественно глушь, бездорожье, безработица. При советах чуть ли не все население было занято в лесной отрасли и сельском хозяйстве. В 90-м году плановую экономику отменили, рубильник выключили. Молоко, мясо по деревням закупать перестали. За 10 лет жители поморских сел, предоставленные сами себе, что называется, дошли до ручки: живут почти одними огородами и грибами. Кто может — уезжает, большинство — пьет горькую.

Во время поездки по Скандинавии Глеб как-то оказался в маленьком рабочем поселке и увидел там «кружок будущего». Сидят трезвые работяги и думают, что они будут делать, когда через несколько лет закроется их завод. Сначала он подумал, что они от своего развитого капитализма совсем обалдели. А потом понял, что это тот самый социализм, который мы строили и не построили. И решил то же самое попробовать делать в России. Он придумал и создал Институт гражданских и социальных инициатив — бесприбыльную негосударственную организацию, которая взялась за возрождение архангельской провинции. «Местная власть там живет на дотации сверху, делят их между райцентрами. А на периферию денег уже не хватает. Закрывают школу, потом — фельдшерско-акушерский пункт — все, деревня обречена. Из 4 тысяч деревень через 20 лет хорошо, если останется тысяча», — прогнозирует Тюрин.

А ведь до революции жители Поморья хозяйствовали крепко, жили трезво и зажиточно. На русском Севере были развиты многие промыслы и ремесла, возделывались разнообразные сельхозкультуры, шла бойкая торговля с другими регионами. Крестьяне сами содержали дороги и деревни. Почти в Приполярье получали рожь — 40 центнеров с гектара, держали стада быков, строили просторные деревянные дома-крепости, которым износу нет, — и все это при отсутствии техники, удобрений, гербицидов. Это была веками отлаженная система крестьянского самоуправления. Именно демократические традиции русского Севера сделали край процветающим. А Русский Север в 16-м веке — это половина страны.
Глеб Тюрин воспроизвел традиции российского земства в современных условиях.

С единомышленниками он стал ездить по деревням и собирать народ на встречи, организовывать клубы, семинары, деловые игры. Старались расшевелить людей, которые сникли, считая, что о них все забыли, что они никому не нужны, и ничего у них не может получиться. Существуют наработанные технологии, которые позволяют порой довольно быстро воодушевить людей, помочь им по-иному посмотреть на себя, на свою ситуацию.

Поморцы начинают думать, и оказывается, что у них много чего есть: лес, земля, недвижимость, другие ресурсы. Многие из которых бесхозны и гибнут. Например, закрытую школу или детсад немедленно разворовывают. Кто? Да само же местное население. Потому что каждый сам за себя и норовит хоть что-то лично для себя урвать. Но они разрушают ценный актив, который можно сохранить и сделать основой выживания данной территории. Мы пытались объяснить на крестьянских сходах: сохранять территорию можно только сообща.

Тюрин находил внутри этой разуверившейся сельской общины группу людей, заряженных на позитив. Создавал из них некое креатив-бюро, учил их работать с идеями и проектами. Это можно назвать системой социального консалтинга: обучали людей технологиям развития. В результате за 4 года население местных деревень воплотили 54 проекта стоимостью 1 миллион 750 тысяч рублей, которые дали экономический эффект почти в 30 миллионов рублей. Это уровень капитализации, которого нет ни у японцев, ни у американцев при их передовых технологиях.

Принцип эффективности
«Из чего складывается многократное увеличение активов? За счет синергетики, за счет превращения разрозненных и беспомощных одиночек в самоорганизующуюся систему.
Общество представляет набор векторов. Если часть их удалось сложить в один, то этот вектор сильнее и больше чем арифметическая сумма тех векторов, из которых он сложен.»

Селяне получают небольшую инвестицию, сами пишут проект и становятся субъектом действия. Раньше человек из райцентра тыкал пальцем на карту: вот здесь будем строить коровник. Теперь же они сами обсуждают, где и что они будут делать, причем ищут самое дешевое решение, потому что денег у них очень мало. Рядом с ними тренер. Его задача — привести их к ясному пониманию, что они делают и почему, как создать тот проект, который в свою очередь потянет за собой следующий. И чтобы каждый новый проект делал их экономически все более самодостаточными.

В большинстве случаев это не бизнес-проекты в конкурентой среде, а этап обретения навыков управления ресурсами. Для начала очень скромными. Но те, кто через этот этап прошли, уже могут идти дальше.
Вообще, это некая форма изменения сознания. Население, которое начинает себя осознавать, создает внутри себя некий дееспособный орган и вручает ему мандат доверия. То, что называется органом территориального общественного самоуправления (ТОС). По существу, это тоже самое земство, хотя несколько иное, чем было в 19-м веке. Но смысл — тот же: самоорганизующаяся система, которая привязана к территории и отвечает за ее развитие.

Люди начинают понимать, что они не просто решают проблему водо- или теплоснабжения, дорог или освещения: они создают будущее своей деревни. Главные продукты их деятельности — новое сообщество и новые отношения, перспектива развития. ТОС в своей деревне создает и старается расширить зону благополучия. Некоторое количество успешных проектов в одном населенном пункте наращивает критическую массу позитивного, которая меняет всю картину в районе в целом. Так ручейки сливаются одну большую полноводную реку.

Вот реальные примеры того, что удалось сделать Глебу и его команде:
В Коношском районе со времен советской мелиорации летом нет воды. Стали искать выход. Вспомнили: есть артезианская скважина, но надо построить водонапорную башню. Если идти обычным административным путем, сооружение потянет на миллион рублей, у муниципалитета таких денег нет. Но людям нечем поить скот и поливать огороды. Что делать? Придумали: собрать водонапорную башню из трех старых. Разработали проект. Район помог с инженерным обеспечением. Работали деревенские бесплатно. Закупили только новые трубы, разводные ключи — вся стройка обошлась в 50 тыс. рублей. И теперь вода здесь есть!
* * *
В соседней деревне Фоминской такая же беда с водой. ТОСовоцы решили привести в порядок родники под деревней. При этом сделали из них еще и местную достопримечательность. Вычистили помойку вокруг источников, поставили бетонные кольца для водозабора, срубы, беседку в традиционном русском стиле, декоративную ограду. И стали заманивать туристов. Как? Очень оригинально. Источники были названы родниками любви и поцелуев. В местном ЗАГСе оставили рекламу. И новобрачные поехали. Родилась традиция. Сейчас там каждое воскресенье свадьба. Едут с райцентра. Каждая свадьба оставляет 500 рублей. Для деревни это деньги. Уже и новые русские приезжают туда отдохнуть — там начали площадку для шашлыков отделывать. А еще тамошний ТОС отстоял лес от вырубки, добился льгот своим ветеранам, взял на себя обмен паспортов и многие-многие другие дела, о которых прежде и думать не могли. Теперь уже и молодежь начала подтягиваться к ТОСу — поверили.
* * *
В поселке Хозьмино Вельского района идея была другая — благоустроить два дома для ветеранов войны. Поначалу это казалось сомнительным. Почему этим двум? И в чем тут развитие? Их аргумент: «Мы сделаем более красивым поселок». Эффект проекта был невероятным. За 250 долларов, выделенных по гранту, они обшили вагонкой два дома, покрасили и украсили резными карнизами и наличниками. Живущие рядом посмотрели и задумались: надо свои дома сделать не хуже. Так возникла целая «музейная» улица домов, украшенных с невероятной фантазией. Идея следующего проекта была более практичной: перепахать все общественные сенокосы и засадить травой, которая даст гораздо больше зеленой массы. После этого тосовцы взялись модернизировать старую изношенную систему отопления поселка, при которой нещадно мерзли зимой, и постоянно висела угроза полного разморожения системы. В 16 домах установили печи или мини-котельные, а освободившиеся мощности отопительной системы направили на школу, клуб, больницу. Эффект проекта: 80 000 рублей в год экономии бюджетных денег. По завершении проекта экономия составит 600 тыс. рублей в год. А еще хозьминцы взялись восстанавливать свою уникальную церковь XVIII века.

В деревне Леушинской рядом с Хозьмино группа женщин, создав ТОС, взялась за здание запущенной котельной. Это была страшная мертвая индустриальная коробка из кирпича, заполненная громадами ржавых котлов и труб, в которой выл ветер и напивались алкаши. Тосовки придумали сделать там шейпинг-зал. Подняли мужиков, вытащили котлы, утеплили здание, привели в порядок крыши и стены, настелили полы, все покрасили, установили печь. Теперь тут есть современный спортзал, вокруг которого начала роиться молодежь и подростки, те, что прежде болтались без дела — с ними уже устали «бороться». А район под новый спортцентр дал пол-ставки руководителя спортивных секций.
* * *
В соседней деревне Берег того же Вельского района — масса безработных женщин. Они решили выращивать капусту. Создали производственный кооператив. Им дали безвозвратный грант. Они капусту вырастили, продали, на полученные деньги благоустроили медпункт, обстановку, спортплощадку для детей. И изменили ситуацию в деревне в принципе. Сейчас провели ремонт в клубе и создают там информационный центр ремесел.
* * *
В старинном селе Ошевенск в 40 километрах от Каргополя, ТОС тоже обратился к возрождению культуры и развитию туризма. Места тут живописнейшие, много старины, но все в разрушенном состоянии, нет работы, все пьют. Тосовцы взяли заброшенный купеческий дом XIX века и за два года полностью его восстановили, воссоздав в нем интерьер позапрошлого века. Получилась замечательная маленькая гостиница- музей. Когда энтузиасты начинали, деревня не верила: «Да какой у нас туризм?!» Но когда проект успешно довели до конца, деревенские стали проситься: «Ну, если у вас еще что-нибудь будет, вы уж нас возьмите!» Сюда уже приезжали архангельский Владыко, туристы из Москвы и даже Америки.
* * *
А вот в деревне Заозерье Мезенского района, что на самом севере области, на границе с тундрой, ситуация может показаться на порядок более сложной, чем в остальных архангельских деревнях. В деревне осталось всего двое ребятишек — школу собирались закрывать. Никакого производства, все закрыли. Это почти при полной изоляции от центра областного центра! Разбитая дорога есть только зимой — 550 километров смертной муки. За что тут браться? Стали думать, спорить. И вот что надумали. В районе много одиноких стариков, которым нужна помощь. Их увозят в богадельню областной центр. А что если открыть для них дом престарелых? Нет помещения? Перевезти огромное здание закрытого детсада из соседней деревни!

Взялись и за три года сделали! В январе 2004 года открыли дом престарелых на 14 мест. У многих местных появилась работа, место сбыта с/х продукции.

Чтобы привлечь сюда медсестру (головная боль для многих даже более благополучных деревень!), тосовцы отремонтировали заброшенную квартиру в общежитии и дали объявления в газетах по всей России: «Требуется медсестра. Желательно с детьми. Благоустроенная квартира предоставляется». Оказалось, что в стране полно женщин, которые мечтают уйти от пьющего мужа, да некуда. И к ним приехала одна такая — с двумя детьми-школьниками. А это значит, что и дом престарелых обеспечен медпомощью, и еще школьников добавилось. Значит, школу не закроют.
* * *
Развитие — это не передача денег, как думают некоторые чиновники. Развитие — это передача умений, передача навыков, передача знаний, которые формируют инновационное поведение жителей, сообщества. Поэтому совершенно очевидно, что это требует появления людей, которые умеют работать с этим профессионально, — таких профессиональных «развивателей», людей, которые помогают создавать развитие. Инновацию надо принести, адаптировать, показать, научить, помочь внедрить, сопровождать до тех пор, пока она не приживётся, пока на практике кто-то из сельчан не сможет реализовать что-то инновационное. А потом нужно показать остальным, объяснить, растолковать. И тогда эта инновация обретает последователей, становится жизненной реалией.
* * *
С «подачи» Тюрина и его Института в Архангельской области было создано около 40 ТОСов — зарегистрированных групп неравнодушных к собственной жизни людей. Реальных органов власти на селе. Эти проекты, если говорить упрощенно, строятся из нескольких элементов:
1. Люди на местах объединялись, чтобы развивать свою местность. Для начала это были небольшие группы, которые становились структурой развития своей деревни, своего села - по сути, выступали в партнерстве между собой и в партнерстве с властью.

2. Эти люди сами существенно изменялись: брали на себя ответственность за свою судьбу. Уже через небольшое время они думали и взаимодействовали по-новому, получив определенные навыки и знания.

3. При некоторой поддержке жители десятков северных деревень находили умные и оригинальные решения своим проблемам, превращали эти решения в проекты, находили и получали необходимые ресурсы, начинали реализацию проектов и в подавляющем большинстве случаев доводили их до эффективного результата - успешно завершали первые проекты и начинали новые.

Подобный способ развития приводит к мощному увеличению активов территории, к реальной ее капитализации - к тому, что бедность и бесперспективность уступают новым возможностям, новой локальной экономике. И больших денег для этого не требуется. Скорее, нужны воля, желание и определенные технологии социального консалтинга. Глеб Тюрин с коллегами смогли показать, что реальные изменения могут быть запущены где угодно, практически в любых, даже в самых, казалось бы, безнадежных местах.

Разработанные механизмы и технологии начинают широко применяться в регионах России страны. О развитии территорий сегодня все чаще думают горожане - они становятся главной аудиторией, главным двигателем перемен. Это признак нашего времени. Прежде город был пылесосом, «пожиравшим» человеческие ресурсы территории. Теперь «городские» готовы возвращать долги малой родине, своим деревням и погостам, своему прошлому. И своему будущему. Именно нынешние горожане, их таланты и возможности послужат возрождению российской глубинки.

Сейчас возможно и необходимо построить совершенно новую глубинку, - наши деревни и малые города. Новую экономику, новую систему расселения - современную, микроурбанизированную среду, в которой мы сможем жить, не думая о мегаполисах как единственном источнике удобства и благоденствия, потому что «на земле» будет лучше, чем в мегаполисах.

Достойную жизнь в современной России невозможно себе представить без эффективного самоуправления в провинции. Главный фактор развития самоуправления — ответственное отношение самих жителей к своим природным, техническим и, что самое главное, человеческим ресурсам.
Чтобы узнать больше об опыте и подходе Глеба Тюрина к возрождению деревень и малых населенных пунктов смотрите в прекрепленных к посту видео, статьях и книге, ссылки ниже.
Книгу Глеба Тюрина «Опыт возрождения русских деревень» можно скачать по

Дополнительные статьи о деятельности Глеба Тюрина:
Ненастоящие люди – настоящие деньги —http://www.stringer.ru/publication.mhtml?Part=47&PubID=5051
От Лос-Ангельска до Нью-Йоркино — http://ogoniok.com/4946/22/
Статья Глеба Тюрина «Корпорации, социальный капитал и модернизации страны» —http://magazines.russ.ru/nz/2006/48/tu19.html
Россия и следующая долгая волна, или почему так важны сельские территории — http://www.regnum.ru/news/1181953.html

Дорога домой. Фильм о переселении из мегаполисов и возрождении глубинки:

Глеб Тюрин. Возрождение деревни. Архангельский опыт:

Глеб Тюрин — Инновационное развитие территорий через вовлечение населения:

Глеб Тюрин. Как изменить маленький город. Проект Новое Пикалёво:

Могут ли обычные граждане решить проблемы, с которыми не справляется государство, - например, вернуть жизнь в умирающее село? Предпринимателю Олегу Жарову это удалось, и он уверен: таким образом можно поднять полстраны.

В этом году ярославский экономист и бизнесмен Жаров был удостоен Госпремии в области искусства за возрождение села Вятское. Когда-то богатейшее, 5 лет назад оно практически лежало в руинах. Жаров поселился здесь вместе с семьёй, стал покупать разрушенные купеческие дома, реставрировать и продавать. Провёл канализацию, водопровод, открыл гостиницу, ресторан, 7 музеев. Туристов теперь сюда привозят автобусами.

Миллионер-колхозник

«АиФ»: - Олег Алексеевич, вы в Вятском открыли музей предприимчивости. Думаете, это качество в наших людях выродилось и впору его демонстрировать как диковинку?

О.Ж.: - Нет, сдавать предприимчивость в музей рано. Всё, что сегодня в России ещё работает, основано именно на предприимчивости. Жители Вятского до революции в этом качестве столь преуспевали, что солёными огурцами кормили всю Россию, продавали их за границу, поставляли к императорскому двору. Село было знаменито далеко за своими пределами - мастерами-жестянщиками, кровельщиками, каменщиками, штукатурами. Вятское было застроено каменными двухэтажными домами. Да и в советские времена местные жили хорошо - работали в колхозе-миллионере. Но я всегда говорю так: здесь был не колхоз-миллионер, а колхозники-миллионеры. На огурцах со своего огорода каждая семья за лето зарабатывала на автомобиль. Известно, что один из жителей хранил на сберкнижке миллион рублей.

«АиФ»: - Что же случилось потом? Куда делась эта деловая хватка?

О.Ж.: - За последние 20 лет произошёл какой-то перелом сознания… Думаю, это общая деградация всех устоев, в первую очередь психологическая. Люди получали в колхозе зарплату, а в свободное от работы время занимались огурцами. А когда оказалось, что зарплату больше не платят и самому нужно брать ответственность за своё благополучие, многие сломались. А ведь предприниматель - это тот, кто несёт всю полноту ответственности за бизнес, за тех, кто с ним работает, за их семьи. Нужно будить в людях самосознание, кричать об этом.

«АиФ»: - Вот вы сюда переехали и сразу же позвали сельчан на субботник. А они не пришли. С тех пор удалось до них докричаться?

О.Ж.: - Люди всё-таки постепенно меняются - прежде всего с точки зрения психологии. Очень приятно, когда приходят посоветоваться, например, в какой цвет крышу покрасить. Ведь когда я сюда приехал, заборы стояли кривые, траву не косили - даже не думали об этом. Мусор выбрасывали на улицу, а теперь несут в контейнеры. Дворы убирают, наличники реставрируют, цветы перед воротами выставляют.

«АиФ»: - Значит, чтобы люди поменялись, им надо было сначала канализацию провести и работу дать?

О.Ж.: - Им надо было дать надежду - на то, что не всё так плохо, что грядут лучшие времена. Поймите, до сих пор вся их жизнь была в телевизоре. Вот они включали его и, словно сериал, смотрели, как живут где-то в Москве или за границей. И не думали, что всё это может быть в их селе. Да, сначала они меня воспринимали как чудака и чужака. Но когда увидели, что в Вятское пошёл туристический поток, то поверили в свои перспективы, в своё будущее. У людей появилось ощущение сопричастности к большой жизни. И многие действительно получили работу: в туристическом комплексе 80 сотрудников, из них 50 - местные.

«АиФ»: - А ведь сейчас часто говорят, что русские работать не хотят, спиваются, поэтому без приезжих нашей экономике не обойтись. Вы согласны?

О.Ж.: - С одной стороны, у нас работают местные ребята 18-25 лет, они не пьют, вечно в движении, я ими доволен. С другой стороны, мы, конечно, потеряли квалифицированные кадры. Те мастеровые традиции, о которых я говорил, в Вятском не сохранились. Есть один столяр преклонного возраста, один кузнец. К сожалению, эти профессии совершенно не модны. Все стремятся в программисты, юристы, экономисты. Но я бы хотел сказать молодым людям, что сегодня самые перспективные и высокооплачиваемые специальности - именно рабочие. Помощник печника, которого мы приглашаем из города, получает 100 000 рублей в месяц! Можете себе представить? И этот мастер ещё готов людей нанять, но не может найти - работа эта не считается престижной.

Через мои руки здесь прошло около 100 человек, скажем так, славянского происхождения. Из них на работе остались человек 10. И столько же прошло узбеков и таджиков - из них только 10% отсеялись. Вот говорят, бизнесменам выгодно иметь дело с приезжими, ведь им можно платить меньше. Но не в этом дело! Они обучаемы, трудолюбивы, уважительно себя ведут, не пьют. Конечно, все они у меня работают легально. Если кто-то ведёт себя агрессивно - сразу расстаёмся.

Богатое наследство

«АиФ»: - Хочу прочитать вам письмо, которое в «АиФ» прислал глава одного сельсовета. Он ратует за восстановление колхозов. Пишет, что в деревнях сейчас можно без декораций снимать фильмы о войне: впечатление такое, что там велись бои с применением артиллерии. Вы в Вятском застали такую же картину, но умудрились восстановить здесь нормальную жизнь без помощи государства.

О.Ж.: - Я против такой позиции: придёт государство и всё наладит. Ничего оно не наладит! Оно уже показало свою несостоятельность. Государственная форма управления - это вчерашний день. Я верю в людей, в самоорганизацию. Убеждён, что в деревню придёт частный бизнес, фермеры, которые всё поставят на свои места. Просто нужно время, и не такое уж долгое. Моя надежда на изменение России - прежде всего в предпринимательстве.

«АиФ»: - Но миллионеров у нас с каждым годом всё больше, а толку? Только деньги из страны выводят.

О.Ж.: - Вы неправы. У нас много миллиардеров, а миллионеров, к сожалению, гораздо меньше. Предприниматели разные бывают. Если сформируется средний класс, если дадут дорогу малому бизнесу, ситуация изменится.

«АиФ»: - Вы в одиночку справились и с одной из главных наших проблем - с развалом ЖКХ. Взяли и провели канализацию в Вятское. И с жителей деньги за неё не берёте.

О.Ж.: - Не беру, потому что считаю: лучше я потеряю на копеечных сборах, но создам комфортную инфраструктуру для жизни и бизнеса. Вообще же проблему ЖКХ можно решить. Сегодня тарифы устанавливают каждый год. И руководителю коммунального предприятия неинтересно заниматься модернизацией. У него, скажем, работают 100 человек, а он понимает, что нужно всего 20. Как только он уволит 80 лишних, фонд зарплаты сократится и на ту же сумму уменьшится тариф. Выгоды для него никакой, но так он хотя бы 80 людям сохранит работу. Если же устанавливать тариф раз в 5 лет, он сможет уволить лишних людей, а освободившиеся деньги потратит на трубы.

«АиФ»: - Скорее он их себе в карман положит.

О.Ж.: - Так чиновники поступают. А бизнесмен заинтересован в сокращении издержек, в том, чтобы всё на предприятии работало, - вот вам и модернизация ЖКХ.

«АиФ»: - Как думаете, другие сёла можно возродить, как Вятское?

О.Ж.: - Я экономист и ставил конкретную цель - создать механизмы социально-экономического развития территорий на основе возрождения культурно-исторического наследия. Без нефти, без газа, без гигантских инвестиций в промышленную инфраструктуру. Я доказал, что историко-культурный комплекс вполне может быть рентабельным бизнесом. Иными словами, возрождение культурного наследия финансово состоятельно. В нашей стране много малых городов, они все обладают историческим наследием. Только в Вятском 53 архитектурных памятника!

Полстраны таким образом можно было бы поднять. Для этого не такие уж большие деньги нужны, и тут как раз государство может поучаствовать - в развитии инфраструктуры, в строительстве дорог. Но самое главное - мобилизовать творческий потенциал народа. Он есть, его нельзя изничтожить, нельзя вытравить.

- Отец Кирилл, у Вас деревенские корни?

- Я родился в шахтёрском посёлке Артёмовске на Донбассе. Отец мой - уроженец деревни Переездное Воронежской области, а мать - из села Старое Меловое Белгородской области. В детстве я часто бывал в этих деревнях, особенно в Переездном.

В Павловском районе, где находится Переездное, было два действующих храма, но очень много церквей разрушили после революции. В соседнем с Переездным селе Рассыпном на куполе колокольни я видел множество отметин от пуль. Однажды священник оттуда пришёл в Переездное, чтобы освятить куличи и яйца в Великую субботу, а пьяные мужики закрыли его в сарае, где он просидел всю ночь. Пасхальная служба была сорвана... Несколько десятилетий после массового закрытия храмов в этих местах крестил детей и отпевал покойников раб Божий Феодор, Фёдор Киприянович. Мне рассказывали, он был бесстрашным человеком, много пострадал за веру. Бывало, после очередных крестин дадут ему нагоняй местные власти, отвезут в поле подальше от деревни, а наутро он уже в другой деревне молится об усопшем. Никогда не унывал.

- А когда Вы уже в качестве священника стали опекать деревни?

- С лета 1991 года, тогда я решил приехать в Переездное, чтобы молитвенно помянуть бабушку - мать отца - в день 20-летия её преставления.

- Какой Вы увидели деревню тогда?

- Запомнился разговор с дояркой. Она сетовала на крайне низкую себестоимость молока, это совершенно обесценивало её труд. В деревне тогда появились перекупщики, за гроши скупавшие живность. Потянулись беженцы из республик бывшего Союза. Стало процветать воровство.

Со многими руководителями беседовал. Говорили примерно одно и тоже: высокие цены на горючее делают бессмысленным крестьянский труд, молодёжь покидает деревню, народ спивается. Руководитель хозяйства в селе Лесково - я освящал там его дом и здание, где располагалось правление, - поведал, как незадолго до этого увольнял доярок - за пьянство (!). Последние новости оттуда неутешительные: хозяйство в Лескове полностью развалилось, весь скот в Переездном вырезали.

- Неужели ничего нельзя сделать для пресечения этого зла?

- Этот же руководитель говорил: все знают, в каких домах села гонят самогон или продают некачественный спирт. А милиция бездействует - неприкосновенность частного жилища! Наркотики появились в деревне... После дискотеки у клуба прямо на земле валяются шприцы. Я абсолютно уверен, что народ сознательно спаивают. Смертность ужасающая.

- Зачем Вы установили несколько поклонных крестов в сельской местности, в чём видите смысл их появления в этих местах?

- Поклонные кресты в сёлах стали центром духовной жизни. Всего мы установили в Воронежской области двенадцать таких крестов. Организовали небольшие общины, снабдили людей богослужебными книгами. Таким образом, собираясь у крестов в воскресные и праздничные дни, жители этих сёл не будут оторваны от общей соборной молитвы нашего народа.

- Вы занимались ещё и восстановлением сельских храмов?

- Точнее сказать, давали импульс к их возрождению. Приезжали в какую-нибудь деревню, где храм лежал в руинах, вешали колокола на дереве, начинали трезвон. Люди ничего сначала не понимали, потом собирались к церкви. Служили молебен, затем - проповедь, общая трапеза. Потом приглашаем всех на трудовой час. Бывали настоящие чудеса. После нашего появления в селе Ерышевка через полтора месяца получаю письмо. Местные жители сообщают, что уже покрыли крышу, настелили полы, вставили окна и даже цветники вокруг церкви разбили.

- Что собираетесь делать дальше?

- Помню, как в селе Серяково была совершена первая служба в престольный день на Усекновение главы св. Иоанна Крестителя, и люди нас спросили: "Когда вы нам храм откроете?". А мы говорим: "Уже открыли этой службой". Они: "А дальше что?". - "А дальше в течение нескольких дней мы проведём здесь генеральную уборку и соорудим иконостас. Вы же приходите сюда каждую субботу и воскресение и, помолясь, прочитав молитвы по уставу, протрите подоконник, поставьте банку с цветами, а потом то же самое сделайте со следующим подоконником. То есть мы уверены, что благодаря регулярной молитве начнётся тяга к храму у людей. Так часто бывает. Очевидно, что нужно начинать не с составления огромных смет, а именно с молитвы. Молитва творит чудеса.

- Где Вы трудитесь сейчас?

- В Тверской области. Здесь община имеет несколько домиков. Установили с десяток поклонных крестов, копаемся в руинах нескольких храмов в вымирающих деревнях. Здесь положение ещё хуже. Журнал "Русский Дом" писал, что ежегодно с карты Тверской области исчезает около 40 деревень. Одна исчезла на наших глазах - Райки в Лихославском районе. Можно ещё понять временное приостановление появления новых населённых пунктов, но когда исчезают те, где жили люди столетиями, - это ужасно! Главная причина деградации и вымирания - ужасающее пьянство и безработица. Очень много заброшенных деревень. Этой зимой много приехало южан. Земельные паи скупаются за бесценок. На бумаге в районе более полутора сотен фермеров, реально - три человека, а ведь дотации и льготы получали все.

Пьянство повальное. Местный житель, мужчина 50-ти лет, сказал, что из его одноклассников половина уже умерли от палёной водки. Говорю: "Что ж, ждите здесь пару тысяч китайцев, которые заселят вашу землю". "Ой, не надо", - возражает. "Тогда зачем же вы спиваетесь и не рожаете детей?", - спрашиваю его. Но ответ очевиден: от безысходности.

- Что же делать? Вы всё так мрачно нарисовали...

- Исчерпывающие рекомендации дать затрудняюсь. Но... надо, наконец, начать систематическую работу по ограничению пьянства; не душить налогами оставшихся сельских могикан, а дотировать их только за то, что они ещё живут на земле. Вы посмотрите, что получается: от одной вымирающей деревни до другой несколько десятков километров. Деревня - наш тыл, резерв, в виду грядущих неизбежных катаклизмов. Мы списали долг Монголии в 6 млрд долл., Ираку - 23 млрд, а на национальный проект по развитию сельского хозяйства выделяем 1 млрд. Абсурд!

Контролёр по энергоснабжению рассказал про то, как бабушки в деревнях, хлебнувшие лиха на войне, в колхозах отработавшие несколько десятилетий, получают пенсию 1800 руб., а их ещё заставляют приобретать новые счётчики за 600 руб.!

Селу необходима серьёзная материальная поддержка. Надо срочно провести противоаварийное работы в разрушающихся сельских храмах, сельских школах, почтах, библиотеках. Не будет их - вымирание деревни пойдёт семимильными шагами. Необходима целевая материальная помощь. Важно сплотить людей. Я верю в силу воздействия православных деревенских общин, в то, что они способны исцелить любые гнойные раны...

Беседовал Владимир Александрович ФРОЛОВ

http://www.russdom.ru/2007/200712i/20071233.shtml

В деревне Машкино Торжокского района живут чудаки.
Они перекраивают местный ландшафт по методу какого-то австрийца, возделывают гряды, скачут на лошадях и ткут одежду.

Они покинули мегаполисы, чтобы поднять дух русичам и возродить село.
Мы ожидали увидеть в Машкино все что угодно - старообрядцев, фанатиков, славянских нацистов.

Но только не то, что увидели.

Дорога до Машкина вся в колдобинах и вьется, как лабиринт в журнале«Мурзилка».
На самой опасной развилке как из-под земли вырастает коренастый старик в тулупе и ушанке и подсказывает путь:
- Прямо - большая лужа, а направо - Машкино.

По деревне можно проехать только на внедорожнике, но даже его большие колеса вязнут в грязи. Наша цель - белый дом в конце деревни, обитый сайдингом. Именно там живет «атаман Белояр».

Эти ценные сведения почерпнуты от местного жителя Ярослава, записанного «ВКонтакте» как«дядька Ведунъ». Он же объяснил, как добраться до Машкина, и сообщил одно из главных местных правил:
- В домах обязательно снимайте обувь.

Машкино - деревня холмистая. На ее крутых склонах разбиты грядки, на солнце блестят стекла теплиц. Внизу, под холмом, гудит трактор. Вдоль деревни прорыта длинная узкая канава. Белый атаманский дом окружают желтые домики, похожие на большие ульи.

Стучимся в дверь:
- Здесь живет Белояр?
- Здесь. Но вам надо подождать.
Кудрявый человек с пышной бородой и ярко-синими глазами смотрит насмешливо и идет во двор - подключать газовый баллон.
- Начальник должен не только указывать, но и сам работать, - говорит он, откручивая вентиль.
Во дворе дома стоит коляска. Там под балдахином спит младенец Мария, четвертая дочка из семерых детей Белояра. Поначалу атаман немногословен. Сообщает только, что «в миру» его зовут Сергей Васильевич Кайдаш, а Белояр - это имя для своих. Он бывший банкир, действующий проректор Челябинского государственного университета, казачий старшина.
- Я вам все расскажу по порядку, - говорит он нам, сгорающим от любопытства. - А пока айда чай пить.

И мы спешим в соседнюю избу - поздравлять местную жительницу Наталью с днем рождения. Попутно узнаем, что сейчас в Машкине живут 17 взрослых и 20 детей. Все дети на семейном обучении: они приписаны к школе в Большом Вишенье, а здесь с ними занимается Ирина, преподаватель МГУ.
- Но Ирина не учитель, - уточняет Белояр. - Она тьютор. Просто помогает учиться. А наша задача - создать для детей образовательную среду.
На порог избы выбегает худенький мальчик с топором. У него кудри и васильковые глаза, как у Белояра. Это его сын Гриша десяти лет.
- К моему приезду дрова наколешь, те, что сможешь, - ласково приказывает атаман.
Гриша охотно кивает и скрывается за углом.

На его месте вдруг возникает гастарбайтер с землистым лицом и уточняет у Белояра, где копать.
- Это туркмен, мы зовем его Андрей, - просвещает потом атаман. - У него кличка «маленький экскаватор»: пашет от а до я. Канаву в деревне видели? Это он лопатой вырыл, под укладку зимнего водопровода. У Андрея вот-вот четвертый ребенок должен родиться.
- Как он сюда попал?
- У меня в Торжке есть боевой товарищ Азир. Я его просил найти непьющую семью, которая могла бы жить и работать в Машкино. И он нашел Андрея.
- Обязательно, чтоб не пили?
- Да, - отрезает Белояр. - У нас жесткий сухой закон, и курить нельзя. Двое уже уехали. Один пил, другой курил.
Так мы узнаем второе правило Машкина и, временно проглотив все вопросы, наконец-то переступаем порог избы.

В избе длинный стол уставлен пирогами. Здесь шумно, уютно и много людей: мужчины, женщины, дети. У всех добрые лица и шерстяные носки на ногах.

Вообще-то это место - школа. Здесь, напротив печки, стоит компьютер. На стене висит карта Тверской области, на подоконниках стоят банки с карандашами. Женщина в замшевом бежевом сарафане - это тьютор Ирина, профессор биологии МГУ.

Бородатый парень Юра с балалайкой - профессиональный исполнитель бардовской песни. Вот босой, кстати, мужик с берестяной полоской вокруг лба. Светловолосая именинница Наталья в сарафане до пят с узорами - шила сама. По комнате носятся дети - все как один хорошенькие, похожие на ангелочков. Многие подбегают к Белояру, обнимают и целуют его.

Нас усаживают на диван, подносят пирог и чай с мелиссой и душицей. Только тогда атаман Белояр, он же Сергей Васильевич Кайдаш, начинает рассказ, удивительный, как и все вокруг:
- Я потомственный казак, вырос в Казахстане. По трем высшим образованиям я инженер, специалист по сельскому хозяйству, финансист. С 1989 года - бизнесмен. Проректор ЧелГУ, сейчас представляю интересы этого вуза в федеральных органах. И немножко доктор экономики.
- Шутите?
- Почему? Я просто не люблю об этом говорить, но диссертацию докторскую защитил. Идея сельской жизни возникла давно. Еще на Урале мы разрабатывали проект расселения казаков на село. Но тогда кризис помешал.
- А почему именно Машкино?
- Мы искали место по всем признакам: энергетика, аура, местное население… Объехали всю Ивановскую, Калужскую, Тульскую области. И нашли Машкино. Во-первых, здесь тупик: если кто приехал - значит, к нам. Во-вторых, это уникальное место между Петербургом и Москвой, предгорье Валдая, высота 345 метров над уровнем моря. Здесь красивый ландшафт и достаточно земли, чтобы глобально планировать. Здесь дух хороший.

Атаман Белояр говорит энергично и напористо. Каждое его слово весит пуд. Кажется, он знает ответы на все житейские и философские вопросы. Он с достоинством объясняет, чья это земля, чьи это дома и какая судьба ждет Машкино.
- Недавно мы спасли от банкротства местный колхоз «Путь Ленина», и теперь официально я - его председатель. Мы забрали в собственность то, что осталось от колхозного имущества: конюшню, например. Теперь де-юре вся эта земля - наша. Но мы не хотим слыть варягами. Мы покупаем не землю, а преемственность. Поэтому нам было важно жить в мире с местными жителями.
- И как вас здесь приняли?
- Два года назад, когда мы приехали в Машкино, здесь жили две семьи… Все было разграблено, разрушено. И тут мы. Мы сразу сказали: либо у нас любовь до гроба, либо война до смерти. Пока середина. Летом в Машкино приезжают дачники, которые любят выпить и погулять. А мы их поведение… ммм… корректируем.

Сергей Кайдаш рассуждает о хулиганистых дачниках, а я думаю: чем, собственно, плохи варяги? В конце концов, их приход на Русь был вполне закономерен. С уважением смотрю на Кайдаша: он представляется мне Рюриком.

Атаман Белояр не любит лишних вопросов. Он сразу же расставляет все точки над i: они приехали не просто жить и сажать огород. У них глобальные задачи - такие, как возрождение русского села.

Деревня - это не просто территория. Она должна быть предельно развитой. Мы хотим доказать, что на селе можно жить и работать.
Подобные идеи популярны в последнее время. А Тверская область - лакомый кусочек для дауншифтеров. Но пока особых перемен не видно, а тверские деревни тихо угасают.

Сергей Кайдаш не похож на фанатика. Его концепция идеальной сельской жизни продумана до мелочей:
- Главный аспект деревенской жизни - образование, - складно, как на приеме у министра, чеканит Сергей Васильевич. - Есть школа - есть деревня, и наоборот. Я много лет работаю в вузе. Однажды мы с коллегами поняли: хорошего абитуриента надо растить с начальной школы. Мы соединили несколько продвинутых программ в одну и сформировали 100 экспериментальных начальных классов, чтобы модернизировать образование хотя бы в рамках региона. И результаты были ошеломляющие. Сейчас я занимаюсь внедрением таких программ на федеральном уровне. По мне образование - это не педагоги. Это среда, которая окружает ребенка.

Сергей Кайдаш привез своих детей (а их семеро!) в Машкино, потому что здесь хорошая среда. Сейчас их уроки проходят на природе: в лесу, полях и на лугах. Познавая природу: жучков, паучков, ветер, дождь, - ребята изучают химию, физику, биологию. Поэтому их знания сугубо практичны.

Взрослые здесь тоже активно прислушиваются к природе. Они обустраивают землю и перекраивают местный ландшафт по технологии австрийца Зеппа Хольцера, знаменитого агрария-революционера, подвижника пермакультуры.

Философия Хольцера заключается в том, чтобы понять природу, а не бороться с ней, - объясняет Кайдаш. - Все части ландшафтного дизайна надо разместить «по уму»: гряды - чтобы ловили солнце, рядом с полем - овраг, чтобы вода стекала. Все должно находиться в гармонии.

У Хольцера это называется «пермакультура», а у нас - «лесосад» и«лугоогород». Нам эти слова больше нравятся.

В прошлом году именитый фермер приезжал в Машкино с лекциями. Специально для него и был построен белый дом, в котором сейчас живет Сергей Кайдаш с семьей. Казак солидарен с еще одним положением Хольцера: на земле нужно трудиться руками.
- Индустриализация сельского хозяйства ведет к его исчезновению. Если мы сейчас загоним сюда комбайны, построим крупные животноводческие комплексы - Машкино погибнет. Потому что здесь будет одна кнопка и два человека. А остальной сотне что делать? Деревня должна давать людям работу.
- А как заставить людей трудиться в деревне? Тем более - изнеженных горожан?
- Заставить их приехать в деревню и просто пахать - нереально, - размышляет Кайдаш. - Наша главная цель - научить людей жить на земле без страха. Тот, кто бежит от себя, и здесь не остановится. А тот, кто приехал жить, - будет жить.

В Машкине живут люди разных убеждений: православные, старообрядцы, мусульмане, атеисты…
Однако на общедеревенском сходе жители решили образовать в Машкино казачий хутор.

Здесь далеко не все казаки. Но из 11 хуторов, которые формально сейчас наши, мы будем строить станицу. Моя общественная задача - развитие казачества. Не как этноса, а как духа. Как и у русичей: вернем духовность нашей родине - она воспрянет.
Дух - это основное, но не единственное, что они культивируют. Атаман Белояр не витает в облаках, а крепко стоит на земле. Его любимая приговорка: «Мы без фанатизма».

Проект предусматривает экономическое развитие села и Торжокского района пока в основном за счет туризма:
- Мы развиваем эко-, агро-, этнотуризм, - перечисляет проректор Кайдаш. На ручке дивана сидит профессор Ирина, улыбается и согласно кивает. -«Агро» - это наша земля. «Эко» - это слияние с природой. А «этно» - это фольклор. Все три компонента могут существовать вместе в деревне. Особенно важен фольклор. Телевизор, компьютер - они энергию только забирают. А народное творчество - возвращает. Причем наша задача - не вывозить продукты из деревни, а привлекать потребителя сюда.

В этом деле «станичники» добились немалых успехов. Уже два года в Машкине летом организуется «семейный отдых» для любителей экоагроэтнотуризма: три смены по две недели. Недавно отдыхающие создали «ВКонтакте» восторженную группу «Машкино навсегда». А на деньги туристов Сергей Кайдаш организовал в Машкине бесплатный отдых для детей, чьи отцы погибли в горячих точках.
Летом туристы живут в «домиках-ульях» на четыре спальных места. Трудятся на земле, скачут на лошадях, трапезничают и пляшут.

В Машкине проходят джигитовки и фольклорные фестивали. Все лето работают мастера: гончары, столяры, кузнецы и прочие народные умельцы. После отдыха в Машкине некоторые решают остаться здесь навсегда. Так случилось, например, с именинницей Натальей, в этом году переехавшей сюда на ПМЖ с дочерью.

А сейчас вокруг нее кружится хоровод: соседи поздравляют Наталью, прыгая по пожухлой траве и распевая во весь голос:
Пусть душа, как птица,
Крылья расправляет,
Любовью своей
Землю накрывает.

Отправляемся на экскурсию по деревне. Первый пункт - конюшня, где живет десяток лошадей. Они так же красивы и радостны, как люди - разве что без пуховых носков. Многие жители, в том числе 13-летняя Дарья, дочка атамана, профессионально занимаются джигитовкой. Уже есть настоящий манеж для конкура. В планах - сделать ипподром и проводить скачки.

За конюшней - ферма, где живут две коровы, козы и куры.
С холма открывается вид на новое Машкино, уже почти перекроенное по«умной» технологии Зеппа Хельцера. Пруд в три метра глубиной. Экскаватор роет еще один пруд: они будут располагаться каскадом.
- Там будут сады. А здесь мы сделали сливной канал, чтобы весной поля не затопляло. А гряды разбиты там, где ловятся солнечные лучи, - с толком объясняет атаман. - Мы соединили под землей три ручья - и теперь здесь бьет родник.

И ведет нас за поле показывать какие-то диковинные холмы, где летом вырастает смородина и малина под два метра.

Десант, высадившийся на торжокскую землю и развивший здесь бурную деятельность, конечно, привлек внимание местных властей. В Машкино потянулся поток «проверяющих» всех уровней: прокурор, ветеринар, четыре майора милиции, СЭС, Роспотребнадзор, органы опеки… УБЭП вменяло им незаконное предпринимательство.

Но никто не нашел, к чему придраться:
- Прокуратура пыталась возбудить хоть какое-нибудь уголовное дело, - вспоминает Сергей Кайдаш. - Но нас нельзя уличить, потому мы стараемся жить по совести. Самая большая безопасность для нас - это полная прозрачность. Проверяющие приезжают, а мы их чаем поим, на ухо не шепчем, взятки не даем…

Белояр опять повторяет главную заповедь: они пришли с миром. И второй постулат: чтобы деревня жила, надо грамотно формировать среду. Мимо скачет Дарья на неоседланном коне. Младшие девочки, завидев ее, визжат от восторга.
- Это и есть правильная среда: когда старшие - пример для младших, - вворачивает Кайдаш.

Идем по деревне: летняя т рапезная, кухня, кладовая. Зимняя трапезная обернута сине-красным баннером «Единой России», читаются буквы«Шевел…». Сейчас там проломлен пол, потому что летом «плясали до утра». Это идеологическая рубка станицы: на стене висит устав поселения и прочие заповеди, по которым живут в Машкине. Самая главная из них: «Без любви все - ничто».

Вдруг из подпола показывается бородатая голова… Вздрагиваем.
- Ванька, ты, что ли? - окликает атаман.
Добрый молодец Иван, с которым мы час назад пили чай, сейчас ремонтирует пол в трапезной, таскает кирпичи. Ежедневный труд здесь норма жизни для взрослых и детей. Причем это радость, а не мука. «Самое большое преступление совершил тот, кто стал наказывать трудом», - комментирует Белояр.

Неторопливо оглядываем мастерские. В столярной мастерской - стружки дерева, в гончарной - печь для обжига, большой и малый гончарный круг и горшки. На днях в Машкино на ПМЖ приезжает девушка-портниха и тоже будет здесь работать. Эти мастерские - предтеча производства, когда деревня будет зарабатывать деньги сама.

Последний экспонат - это баня, где туристы летом стирают белье.
- А вы тоже в тазах стираете? - кошусь на Белояра.
- Что вы! - буркает Кайдаш. - У нас стиральная машина. Я же говорю: без фанатизма.
- Так все-таки кто вы? - в конце беседы возникает вопрос, который просился первым. - Вы - община?
- Община для меня слово сакральное, - отрезает атаман. - Ее нельзя создать искусственно. Чтобы общиной стать, людям надо пуд соли съесть. Мы - общежитие людей, которые хотят жить и работать на земле. Есть поговорка: рыба гниет с головы. Но с лидеров начинается и возрождение. Сейчас к нам много народу приезжает. Я так, как с вами, беседую и предлагаю им: живите. А потом как получится. Если человек пришел с миром, мы его примем.

У происходящего в этой деревне есть пяток названий: станица, общежитие, экопоселение, проект…
Но в мыслях я называю это просто Машкино - как феномен, которого еще не было на тверской земле, а может, и в России.
И хочется верить, что оно навсегда.