Леся Украинка: биография. Биография

Леся Украинка — известная поэтесса, которая входит в большую тройку укранских писателей, вместе с Иваном Франко и Тарасом Шевченко. Её вклад в развитие украиноязычной литературы сложно оценить. Ведь именно с её лёгкой руки в украинской поэзии появились образы из древней мифологии — символ высокоинтеллектуальной литературы.

Семья и детство

Леся Украинка родилась в богатой и образованной семье. Мать - детская писательница Ольга Драгоманова-Косач писала под псевдонимом Елена Пчилка, была известной активисткой женского движения. Отец - помещик Пётр Косач был высокообразованным человеком, влюблённым в искусство. Дядя будущей писательницы Михаил Драгоманов в своё время работал с Иваном Франко, был ярым социалистом, кроме того увлекался фольклором. Именно он и привил племяннице идею служения родной стране и вдохновил писать. Он же был доверенным критиком её первых сочинений.

Несмотря на данноё при крещении имя «Лариса», дома её так никто не называл, для всех она была «Лесей».

Образование вместе с братом Михаилом они получали дома - к ним специально приходили учителя.

Свой первый стих «Надежда» Леся написала в девять лет. Он посвящён её любимой тётке Елене Косач, которую сослали в Сибирь, обвинив в покушении на шефа жандармов.

На мировоззрение будущей писательницы очень сильно повлияли не только родители, но и остальные родственники. Ещё одна тётка Александра Косач-Шиманская несколько лет жила вместе с семьёй Леси. Она переехала к ним в Луцк из-за ареста и ссылки в Сибирь её мужа. «Тётя Саша», как её называла Леся, рассказывала ей много интересных историй, а также учила её музыки.

В десять лет Леся сильно простыла во время Крещенских праздников. Эта болезнь станет роковой для неё, не отпустив до конца жизни. Вскоре у неё проявится ревматизм, он распространится на ноги, а после и на руки. Страшные боли будут всё время мешать ей жить.

В 1881 году семья Косач переезжает в Киев. Там дети снова учатся у частных преподавателей по программе мужской гимназии, изучают латынь и грецкий язык.

Ещё через год родители опять переезжают. На этот раз в село Колодяжное, а детей оставляют в Киеве - учиться.

Юность и тяжёлая болезнь

В 1883 году врачи находят у юной Леси тяжёлую болезнь - туберкулёз костей. Чтобы предупредить развитие недуга, ей делают сложную операцию - удаляют из левой руки поражённые болезнью кости. Самочувствие Леси на какое-то время улучшается. Но жить в Киеве ей пока нельзя, поэтому она едет к родителям в Колодяжное - на свежий воздух. Там вместе с матерью Леся продолжает учиться - самостоятельно штудирует французский и немецкий языки.

Начиная с 1884 года Леся начинает активно писать стихи. И не только писать, но и публиковать. В том же году в журнале «Заря» вышли её первые стихи «Сафо», «Лето красное прошло» и «Ландыши». Автор стихов подписан как «Леся Украинка».

Некоторое время Леся опять живёт в Киеве - там она посещает школу искусств Александра Мурашка. В память о тех временах остались несколько картин, написанных маслом. Но потом она опять возвращается в Колодяжное, где продолжает учиться под руководством матери.

Уже к 20 годам Леся знала множество языков: кроме родного украинского она владела русским, польским, болгарским, французским, немецким, древнегреческим и латынью. Эти знания помогли ей переводить работы Гомера, Адама Мицкевича, Виктора Гюго и Николая Гоголя. Об уровне её знаний можно судить по тому факту, что в 19 лет она самостоятельно написала учебник для младших сестёр — «Древнюю историю восточных народов», который потом издали в Екатеринославе.

Елена Пчилка воспитывала Лесю нетрадиционно для тех времён. Именно мать научила её быть независимой и не слишком показывать на публику свои чувства.

Украинка и социализм

В 1891 году Леся Украинка впервые побывала на Галичине, а потом и на Буковине. Эта поездка полностью изменила и манеру её написание, и мировоззрение. Там она познакомилась с Иваном Франко, Ольгой Кобылянской, Осипом Маковеем и Василием Стефаником,

Леся Украинка, которая выросла в кругу интеллектуалов и богачей, увидела, что есть люди, живущие совершенно по-другому, и этот факт навсегда изменил её саму.

В 1894-1895 годах она жила в Софии в гостях у своего дяди Михаила Драгоманова. Там она окончательно сформировала свой взгляд на мир.

После смерти Драгоманова, Леся Украинка становится одной из соучредителей первой в Надднепрянщине украинской социалистической организации.

Но тут снова дала знать о себе тяжёлая болезнь. Леся Украинка вынуждена лечиться - поэтому годами она в санаториях Германии, Австро-Венгрии, Египта и Италии. Лечится она также на Полтавщине и в Крыму.

Несмотря на плохое самочувствие, эти поездки очень много дали для творчества писательницы.

Личная жизнь

Многие биографы утверждают, что первой любовью Украинки был Максим Славинский, старше её на три года. Когда они познакомились, Славинский был студентом, и их роднила любовь к поэзии - вместе они сидели над переводами Гейне. Со временем Славинского ждёт место среди руководства Центральной Рады, позже он станет послом УНР в Вене. После ареста чекистами, умрёт в тюрьме.

Летом 1897 года, пребывая в Крыму на лечении, Леся Украинка познакомилась с Сергеем Мержинским. Он был общественным деятелем и переводчиком с английского языка. У них было много общего: любовь к искусству и природе, взгляды на события в стране. Общим был и диагноз - оба страдали на туберкулёз.

В 1901 году Леся Украинка уехала на несколько месяцев в Минск, зная, что Мержинский умирает. Её не остановило ни то, что врачи не разрешали ей жить в холодном климате, ни то, что болезнь Мержинского может усугубить и её состояние. Но именно так и случилось.

Любовь к Мержинскому Украинка сохранила до конца жизни - после его смерти она никогда не снимала траурные чёрные наряды. Даже когда вышла замуж.

В начале марта 1907 года Леся Украинка опять приезжает в Киев, выходит замуж за Климента Квитку - фольклориста и музыковеда. Вскоре они переезжают в Крым, где мужу Украинки дали пост в суде. На переезде настаивала именно Украинка. Ведь мужу нужен был тёплый климат - он также болел на туберкулёз. Он, в свою очередь, делал всё возможное, чтобы достать деньги на её лечение.

Биографы сходятся на мысли, что замужество Украинки и Квитки - это не та страсть, мотивировавшая её писать поэмы, но это верная дружба и поддержка, в которой она так нуждалась, и которую хотела дарить сама.

Последние свои годы Украинка провела на курортах - лечила туберкулёз, который, как уже сама знала, её не отпустит. Она была в Египте и на Кавказе вместе с мужем, они занимались сбором украинского фольклора, а Леся дописывала свои незавершённые драмы. Последнюю диктовала матери, Елене Пчилке, уже умирая.

Не стало великой поэтессы в городе Сурами, в Грузии. Похоронена она на Байковом кладбище. За завещанием, хоронили её без участия духовенства.

Девочка была очень храброй. Еще в детстве она, боясь ночи и хищных зверей, боролась со своими страхами и бегала по ночам в соседний лес – чтобы увидеть русалку.
Леся Украинка научилась читать в четыре года.
В юности Леся брала уроки игры на фортепиано у жены известного композитора Николая Лисенко - Ольги О’Коннор.
Именем Леси Украинки назван астероид 2616 Lesya, который открыли в августе 1970 года.

Озвучте свое мнение!

Леся Украинка – писательница, ставшая символом Украины

Леся Украинка (настоящее имя Лариса Петровна Косач-Квитка) родилась 13 февраля (25 февраля) 1871 года в г. Новоград-Волынский (теперь Житомирская область). Умерла 19 июля (1 августа) 1913 года в поселке Сурами (Грузия). Величайшая украинская поэтесса, писательница, переводчица, деятель культуры.

Она родилась слабой и хрупкой, практически постоянно болела, умерла в возрасте 42 лет, став символом Украины, ее непокорности, самобытности, независимости, оказавшись в одном ряду с , Петром Могилою, .

9 заслуг Леси Украинки перед народом Украины.

1. Благодаря ее творчеству украинская литература заняла одну из самых высоких позиций в мировой культуре, а про украинцев и Украину заговорили во всем мире, восхищаясь поразительными картинами жизни «этого великого, самобытного, гостеприимного и вместе с тем смелого, отважного народа, непокоренного теми бедами, которые пришлось пережить украинцам за свою долгую и славную историю».

Лесю Украинку знают во всем мире. Ее произведения переведены на множество языков. До сих пор не потеряли своей актуальности сборники стихотворений «На крыльях песен», «Думы и мечты», «Отзывы», сборники поэм «Старая сказка», «Одно слово», сборники драм «Боярыня», «Кассандра», «В катакомбах», «Лесная песня» и другие.

2. Леся Украинка резко раздвинула традиционные жанры украинской литературы. Из-под ее пера вышли блестящие произведения эпического характера, потрясающие драматические творения, яркие прозаические работы, в том числе публицистика. И это помимо поэзии.

В 19-летнем возрасте она самостоятельно составила для своих сестер учебник «Древняя история восточных народов» на украинском языке. Также она много переводила на украинский язык Н. Гоголя, А. Мицкевича, Г. Гейне, В. Гюго, Гомера и др.

Новые образы, привносимые в украинскую литературу писательницей, «приходили» из разных источников, что также было весьма необычным, и что позволило значительно расширить границы современной Украинке литературы. Так, феноменально эрудированная девушка, знавшая множество языков в совершенстве, легко и совершенно естественным образом «поселяла» в Украине сюжеты из Древнего Египта («В доме работы»), древнееврейской истории («В плену», «На руинах»), периода раннего христианства («Руфин и Присцилла», «Адвокат Мартиан»), европейского Средневековья («Роберт Брюс», «Старая сказка») и др.

И это настолько было гармонично, что читателями воспринималась как нечто свое, родное, исконно знакомое, особенно когда романтические герои произведений Леси Украинки, как олицетворение мужества и силы украинского народа, боролись без компромиссов с пошлостью тирании и деспотизма власть имущих. Да, по жанровым законам романтизма, герои во многих случаях погибали, но это у писательницы было связано и с собственной концепцией необходимости жертв ради общей и полной победы.

Одна из лучших драм Леси Украинки «Одержимая» была посвящена возлюбленному, белорусу Сергею Мержинскому, и была написана у его смертного одра в Минске в 1901 году.

3. Основная тема творчества Леси Украинки – это национально-освободительная борьба украинского народа, уверенность в победе в этой борьбе. При том в этой теме она выступила новатором, внедряя, помимо инновационных стилистических и жанровых приемов, новые образы борцов за волю, независимость, свободу Украины. Все это отчетливо проявилось в ранних произведениях (поэма «Самсон», поэтический цикл «Слезы-перлы», «Невольничьи песни»), а высшего пика мастерства достигло в таких шедеврах, как «Триптих» и «Оргии».

4. Основными источниками творчества Леси Украинки стали ее собственные переживания. Благодаря им в украинской поэзии появились необыкновенно прекрасные по глубине лиричности, душевного драматизма и психологизма произведения - от раннего цикла «Звездное небо» до «Весна в Египте» и «Из подорожной книжки» (1910-1911 г.).

5. Кроме романтизма, Леся Украинка создала немало шедевров в иных литературных направлениях. Так,

декадентство характерно для «Голубой розы»;

реализм – для «Единственный сын», «Над морем», «Приязнь», эстетизм («поэзия чистой красоты») – для одного из самых гениальных произведений писательницы – драмы-феерии «Лесная песня».

6. Леся Украинка одной из первых стала сочетать в своем творчестве лучшие традиции украинской литературы с достижениями современной европейской поэзии. И вместе с тем привносила собственные новаторские жанрово-стилистические методы и концептуальные идеи, обогатившие не только украинскую, но и европейскую литературу.

7. Создавая драмы в стиле античности и Средневековья, писательница тем самым приобщала свой народ к сокровищам мировой культуры и вместе с тем показывала миру самобытность и уникальность украинцев. Она усовершенствовала формальные возможности украинской поэзии, развила эстетические концепции литературы, расширила жанровые и стилистические возможности поэзии, прозы, драматургии.

8. Леся Украинка стала стала крупнейшим собирателем украинского фольклора, сохранив его для потомков, знала около 500 народных песен, написала работу по фольклористике «Купала на Волыни». Ее муж Климентий Квитка с ее голоса записал большой цикл народных песен. Кстати, они, Леся и Климентий, были первыми украинскими фольклористами, кто начал записывать народные украинские песни на фонограф.

9. Леся Украинка перевела на украинский язык Гейне, Байрона, Гомера, Данте, Шекспира, поэзию Древнего Египта, гимны «Ригведы» и др.

Творческое наследие Леси Украинки включает более 270 стихотворений, не считая поэм и стихотворных драматических произведений, полтора десятка рассказов, столько же статей, огромное количество переводов, множество собранных уникальных народных песен, сказок, преданий, легенд украинского народа.

Девочка родилась очень слабой и всегда выглядела хрупкой. В семье ее любовно звали Зеичкой (тоненькой былинкой).

Практически всю жизнь болела. Не успев вылечиться от невыносимых болей в ноге, сделав удачную операцию в Берлине, писательница вновь переживала страшные муки. А в последние годы к туберкулезу прибавилась неизлечимая болезнь почек.

Первое свое стихотворение («Надежда») написала в возрасте 9 лет. Оно было посвящено тете Елене Антоновне Косач, сосланной в Сибирь за участие в покушении на шефа жандармов.

В 13 лет издала 2 книги поэзии под псевдонимом «Леся Украинка», который предложила ее мать.

В 14 лет Леся публикует два перевода повестей Гоголя и первую свою поэму «Русалка».

Леся и ее старший брат Михаил, будущий украинский ученый-метеоролог и писатель (за неразлучность в семье их часто называли в шутку общим именем - Мишелосие), учились у частных учителей.

Мать Леси вместе с детьми ходила по домам в селе и собирала разные песни и орнаменты в свою коллекцию.

Первой учительницей музыки будущей великой писательницы стала тетя Саша, к которой Леся на всю жизнь сохранила чувство глубокой признательности.

Леся имела феноменальные способности к языкам. Говорила о себе, что, видимо, нет такого звука, которого она не могла бы выговорить. Свободно разговаривала на украинском, русском, болгарском, польском, французском, немецком и итальянском языках, писала на украинском, русском, немецком и французском языках, переводила с древнегреческого, польского, английского, немецкого, итальянского и французского языков. Хорошо знала латынь, а в Египте начала изучать испанский язык.

Полагают, что первой настоящей любовью Леси Украинки был белорус, революционер Сергей Мержинский. Познакомились они в Ялте в 1897 году, куда приехали на лечение (оба болели туберкулезом).

Мержинский умер на руках Леси Украинки в Минске от туберкулеза легких. У его смертного ложа девушка написала поэму «Одержимая» – одну из сильнейших в ее творчестве. Она до конца своих дней любила белоруса, даже когда вышла замуж за бесконечно преданного ей Климентия Квитку.

Спустя шесть лет после смерти Сергея Мержинского на чтениях литературно-артистического кружка Киевского университета писательница встречает своего будущего супруга – студента-первокурсника Климентия Квитку, музыковеда и неутомимого собирателя народных песен. Леся Украинка предложила ему записать от нее песни, которые она знала. Так они и познакомились, и между ними возникла глубокая взаимная привязанность.

Мать Леси была категорически против связи дочери с новым другом. Она считала, что небогатый друг ее дочери вовсе не из-за любви «привязан» к обеспеченной Лесе. Но писательница, к изумлению матери, отказалась от родительских денег и ушла жить к Климентию. Вскоре они поженились.

Вопреки предположениям матери Украинки, муж ее дочери, искренне любя свою супругу, продавал все свои вещи, чтобы обеспечить хорошее лечение Лесе у лучших докторов Европы. Однако болезнь продолжала прогрессировать…

Среди других сердечных увлечений гения украинской литературы исследователи называют имя Нестора Гамбарашвили, студента Киевского университета, квартировавшего у Косачей. Она учила его французскому языку, он ее – грузинскому.

А первой любовью Леси Украинки некоторые исследователи называют Максима Славинского – в будущем одного из руководителей Центральной Рады, посла Украинской Народной Республики в Праге, арестованного чекистами и умершего в тюремном заключении.

Биография Леси Украинки.

Лариса Петровна Косач (Леся Украинка) родилась 13(25) февраля 1871 года в городе Новограде-Волынском в дворянской семье потомков украинской казацкой старшины.

Отец будущего классика украинкой литературы Косач Петр Антонович (1841-1909) происходил из дворян Черниговской губернии. Был видным юристом, общественным деятелем, в 1901 году «за отличия» произведен в действительные статские советники. В 1897 году - предводитель дворянства Ковельского уезда. Помещик.

Он очень любил литературу и живопись. В доме Косачей часто собирались писатели, художники и музыканты, устраивались вечера и домашние концерты.

Мать Леси, Драгоманова-Косач Ольга Петровна, происходила из мелкопоместных дворян Полтавской губернии. Была известной писательницей, чьи произведения выходили под псевдонимом Олена Пчилка. Кроме того, принимала активное участие в женском движении, издавала альманах «Первый венок».

Дядя (брат матери), Драгоманов Михаил Петрович, - потомственный дворянин, известный публицист, литературовед, фольклорист, общественный деятель, ученый - приват-доцент Киевского университета, профессор Софийского университета (Болгария). Долгое время жил за границей (во Франции и Болгарии), сотрудничал с Иваном Франко.

Исследователи полагают, что не столько отец и мать повлияли на формирование взглядов талантливого ребенка, получение феноменального образования, развитие творческих способностей будущего классика украинской литературы, сколько ее дядя. Именно он в большей степени оказал влияние на мировоззрение племянницы и помог изучить множество иностранных языков, что, в свою очередь, дало возможность девушке «вживую» соприкоснуться с сокровищницей мировой литературы, читая гениальные творения в оригинале.

В 1876 году, когда Ольга Косач вместе с Лесей и Михаилом отдыхали в селе Жаборица, девушка впервые услышала рассказы матери о мавке и познакомилась с украинским народным фольклором. С этого момента народные украинские предания, быт и культура, описываемые в легендах, сказках и мифах, стали одним из главных увлечений Украинки.

В марте 1879 арестовывают Елену Антоновну Косач, тетю Леси, за участие в покушении на шефа жандармов Дрентельна. Позже ее высылают в Сибирь. Узнав об этом, Лариса пишет первое свое стихотворение «Надежда».

6 (18) января 1881 года Леся сильно простудилась, что стало началом тяжелой болезни, продолжавшейся до конца ее дней.

В этом же году Ольга Косач привозит детей в Киев для обучения у частных преподавателей. Михаил и Леся учатся по программе мужской гимназии. Леся берет уроки игры на фортепиано у жены Николая Лысенко Ольги О’Коннор.

В начале мая 1882 года Косачи переезжают в село Колодяжное, что отныне и по 1897 год стало их постоянным местом жительства.

Летом 1883 года у Леси диагностировали туберкулез костей. В октябре этого же года профессор А. Ринек оперировал левую руку, удалил кости, пораженные туберкулезом. Рука осталась искалеченной, поэтому о музыкальной карьере Лесе пришлось забыть, хоть такие мечты были.

С 1884 года Леся активно пишет стихи на украинском языке («Ландыш», «Сафо», «Лето красное прошло» и др.) и публикует их во Львове в журнале «Зоря». Именно в этом году и появился псевдоним «Леся Украинка».

Некоторое время Леся училась в художественной школе Николая Мурашко в Киеве. Сохранилась написанная ею масляными красками картина. В дальнейшем образование получала самостоятельно, в чем ей активно помогала мать.

В 1891 году Украинка побывала в Галиции, а позже и в Буковине. Там познакомилась с И. Франко, М. Павликом, О. Кобылянской, В. Стефаником, А. Маковеем, Н. Кобринской и многими другими выдающимися творцами.

В начале марта 1907 года Леся Украинка переезжает из Колодяжного в Киев, а в конце марта вместе с Климентием Квиткой совершает поездку в Крым, где посещает Севастополь, Алупку, Ялту.

7 августа 1907 года Леся Украинка и Климентий Квитка официально оформили брак в церкви и поселились в Киеве. 21 августа они вместе отправляются в Крым, где Квитка получил должность в суде.

В этот период писательница весьма активно работает. Она завершает драматическую поэму «Айша и Мохаммед», заканчивает поэму «Кассандра», работу над которой начала в 1903 году. Также в публикацию направляет завершенную поэму «На руинах». В сентябре было написано стихотворение «За горой зарницы», продолжена работа над произведениями «В пуще», «Руфин и Присцилла».

В июне 1906 года Леся Украинка была избрана в правление киевской «Просвіти», где она занималась библиотекой. Однако царские жандармы отказали в открытии публичной библиотеки, а позже арестовали писательницу. После этого была закрыта и сама «Просвіта».

После 1907 года из-за семейных обстоятельств и прогрессирующей болезни Украинка вынуждена жить в основном за границей, посвящая свободное время исключительно творчеству.

Последние годы жизни Ларисы Косач-Квитки прошли на курортах Египта и Грузии. Вместе с мужем работает над собранием фольклора, активно пишет и обрабатывает собственные произведения. Так, на Кавказе за несколько дней пишет драму-феерию «Лесная песня», а в последний год жизни написала драматическую поэму «Оргия» и посвященный Ивану Франко лирико-эпический триптих: «Что даст нам силу?», «Орфеево чудо», «Про великана».

Узнав о тяжелом состоянии Леси, в Грузию приехала ее мать, которой Леся диктовала наброски своей последней, не завершенной драмы «На берегах Александрии».

Умерла Леся Украинка 19 июля (1 августа) 1913 года в Сурами, Грузия. Похоронена на Байковом кладбище в Киеве.

Увековечивание памяти.

На Байковом кладбище в Киеве классику украинской литературы установлен памятник.

Также памятники Лесе Украинке установлены в Торонто (Канада), Москве, Грузии (Телави), Баку, Балаклаве (Крым).

Именем Леси Украинки названы: бульвар и площадь в Киеве, улицы в Москве, Луцке, Тбилиси, Минске, Львове, Одессе, Ровно, Харькове, Батуми, Бресте, Полтаве, Ялте, Симферополе, Евпатории, Севастополе, Иркутске, Сочи, Житомире, Черновцах, Сумах, Виннице, Ковеле, Черкассах, Горловке, Кременчуге, Гадяче, Мелитополе, Копейске, Припяти.

В честь великой украинской писательницы также названы:

библиотека № 268 им. Л. Украинки в Москве;

Восточноевропейский национальный университет в Луцке;

Национальный академический театр русской драмы в Киеве;

музыкально-драматический театр в Днепродзержинске;

швейная фабрика в Черкассах.

Музеи Леси Украинки открыты в Киеве, Новограде-Волынском, Колодяжном (музей-усадьба Леси Украинки), в Ялте, Грузии.

В честь Леси Украинки в Украине выпущены серебряная монета и банкнота с изображением писательницы номиналом 200 гривен.

В честь Украинки выпущен ряд почтовых марок:

В Украине присуждается литературная премия имени Леси Украинки – одна из самых престижных.

Некоторые произведения Леси Украинки были экранизированы:

1961 - «Лесная песня» (фильм, 1961);

1976 - «Лесная песнь» (мультфильм);

1981 - «Лесная песня. Мавка» (фильм);

1986 - «Искушение Дон Жуана».

Леся Украинка в социальных сетях.

в «Одноклассниках» по запросу «Леся Украинка» найдено 14 групп:

во «Вконтакте» по запросу «Леся Українка» найдено 22 сообщества:

в Youtube по запросу «Леся Українка» – 7400 ответов:

Документальный фильм: «Обличчя української історії. Леся Українка».

Как часто пользователи Яндекса из Украины ищут информацию о Лесе Украинке?

Для анализа популярности запроса «Леся Украинка» используется сервис поисковой системы Яндекс wordstat.yandex, исходя из которого можно сделать вывод, что по состоянию на 7 января 2016 г. количество запросов за месяц составило 19 981, что видно на скрине:

За период с конца 2014 г. наибольшее количество запросов зарегистрировано в марте 2014 г. – 46 381 запрос за месяц.

Переводчица, деятель культуры.

Писала в самых разнообразных жанрах: поэзии, лирике, эпосе, драме, прозе, публицистике. Также работала в области фольклористики (220 народных мелодий записано с её голоса) и активно участвовала в украинском национальном движении.

Известная благодаря своим сборникам стихов «На крыльях песен» (1893), «Думы и мечты» (1899), «Отзывы» (1902), поэм «Старая сказка» (1893), «Одно слово» (1903), драм «Боярыня» (1913), «Кассандра» (1903-07), «В катакомбах» (1905), «Лесная песня » (1911) и другие.

По результатам опросов, современные украинцы называют её одним из самых выдающихся соотечественников, наряду с Тарасом Шевченко и Богданом Хмельницким .

Биография

Происхождение

Лариса Петровна Косач (Леся Украинка) родилась 13(25) февраля 1871 года в городе Новоград-Волынский в дворянской семье потомков украинской казацкой старши́ны , православного вероисповедания.

Родители Леси Украинки - уроженцы Левобережной Украины . На Волыни поселились летом 1868 года, переехав из Киева на новое место службы главы семейства.

В марте 1879 арестовывают Елену Антоновну Косач, тётю Леси, за участие в покушении на шефа жандармов Дрентельна , позже её вышлют в Олонецкую губернию , а 1881 сошлют в Сибирь на 5 лет (г. Ялуторовск Тюменской обл., а затем в г. Тюмень). Узнав об этом, Леся в конце 1879 или в начале 1880 года написала своё первое стихотворение «Надежда».

Летом 1880 Александра Антоновна Косач-Шимановская, тётя Леси, с двумя сыновьями переезжает в Луцк, живёт в семье Косач. Причиной переезда стал арест и ссылка в Сибирь её мужа Бориса Шимановского. «Тётя Саша» - первая Лесина учительница музыки. К ней Леся сохраняла всю жизнь чувство глубокой благодарности.

6 (18) января 1881 года Леся очень сильно простудилась, что послужило началом тяжёлой болезни. Начались нестерпимые боли в правой ноге. Сперва решили, что это острый ревматизм. Затем боли появились в руках.

В этом же году О. П. Косач повезла детей в Киев для обучения у частных преподавателей. Там Михаил и Леся начали учиться по программе мужской гимназии; Леся берёт уроки игры на фортепиано у жены Николая Лысенко - Ольги Александровны О’Коннор.

В начале мая 1882 года Косачи переезжают в село Колодяжное , что отныне и по 1897 год стало их постоянным местом жительства. Здесь в Колодяжном 29 мая (10 июня) 1882 года родилась сестра Леси Оксана, 22 августа (3 сентября) 1884 года - брат Николай (укр.) русск. , 10(22) марта 1888 года - сестра Изидора (укр.) русск. ; сестра Ольга родилась в Новоград-Волынском 14(26) мая 1877 года.

А тем временем Леся с братом Михаилом живут в Киеве, учатся у частных учителей, изучают греческий и латинский языки. Летом 1883 года у Леси диагностировали туберкулёз костей, в октябре этого же года профессор А. Ринек оперировал левую руку, удалил кости, поражённые туберкулёзом. Рука осталась искалеченной. О музыкальной карьере Леси не могло быть и речи.

В декабре Леся возвращается из Киева в Колодяжное, состояние здоровья улучшается, с помощью матери Леся изучает французский и немецкий языки.

Юность

Начиная с 1884 года Леся активно пишет стихи на украинском языке («Ландыш», «Сафо», «Лето красное прошло» и др.) и публикует их во Львове в журнале «Зоря» (укр.) русск. . Именно в этом году появился псевдоним «Леся Украинка». Сердечная дружба объединяет Ларису с её старшим братом Михаилом.

Некоторое время Леся училась в художественной школе Николая Мурашко в Киеве. От этого периода осталась одна картина, нарисованная масляными красками.

Позже ей пришлось получать образование самостоятельно, в чём помогала мать. Ольга Петровна знала много европейских языков, включая и славянские языки (русский, польский, болгарский и др.), а также древнегреческий, латинский, что свидетельствовало о её высоком интеллектуальном уровне. Об уровне домашнего образования Леси может свидетельствовать тот факт, что в 19-летнем возрасте она, по трудам Менара, Масперо и других учёных, составила для своих сестёр учебник «Древняя история восточных народов» на украинском языке (напечатан в Екатеринославе в 1918 году), много переводила на украинский язык (произведения Н. Гоголя, А. Мицкевича, Г. Гейне, В. Гюго, Гомера и др.). Ольга Петровна воспитывала Лесю как сильного человека, не имеющего права на чрезмерное выражение своих чувств.

Зрелость

Побывав в 1891 году в Галиции , а позже и на Буковине , Лариса Косач познакомилась со многими выдающимися деятелями культуры Западной Украины: И. Франко, М. Павликом, О. Кобылянской, В. Стефаником, А. Маковеем, Н. Кобринской. Основной вектор социально-политического мировоззрения Ларисы Косач сформировался после круглогодичного (1894-95) её пребывания у дяди Михаила Драгоманова в Софии и трагического события, каким для неё стала смерть дяди.

Тяжёлая болезнь вынуждала с юных лет часто выезжать на курортное лечение. Лечение в Германии, Австро-Венгрии, Италии, Египте, неоднократное пребывание на Кавказе, в Одессе, в Крыму обогатило её впечатления и способствовало расширению кругозора писательницы.

В начале марта 1907 года Леся Украинка переезжает из Колодяжного в Киев, а в конце марта вместе с Климентом Квиткой совершает поездку в Крым, где, в частности, посещает Севастополь, Алупку, Ялту.

7 августа 1907 года Леся Украинка и Климент Квитка официально оформили брак в церкви и поселились в Киеве по адресу: Большая Подвальная улица (теперь улица Ярославов Вал), д. 32, кв. 11. 21 августа они вместе отправляются в Крым, где Квитка получил должность в суде.

В это время она много работает на литературном поприще. 5 мая 1907 года была завершена драматическая поэма «Айша и Мохаммед», 18 мая окончательно завершила поэму «Кассандра», работу над которой начала ещё в 1903 году. 12 мая направила в альманах «Из неволи» (Вологда) драматическую поэму «На руинах». Издание печаталось для помощи политическим ссыльным. В сентябре было написано стихотворение «За горой зарницы», продолжена работа над произведениями «В пуще», «Руфин и Присцилла».

Последние годы жизни

Последние годы жизни Ларисы Косач-Квитки (Леси Украинки) прошли на курортах Египта и Грузии. Болезнь неумолимо прогрессировала. К обострившемуся процессу костного туберкулёза прибавилась неизлечимая болезнь почек. Превозмогая боль, тяжёлые страдания, Леся Украинка находила силы для творчества. Вместе с мужем, Климентом Квиткой, она работала над собранием фольклора, интенсивно обрабатывала собственные драмы. На Кавказе, вспоминая детство, Волынь , красоту природы Полесья , за несколько дней написала драму-феерию «Лесная песня» (укр. Лiсова пiсня ). На последнем году жизни создала драматическую поэму «Оргия» и посвящённый Ивану Франко лирико-эпический триптих «Что даст нам силу?»-"Орфеево чудо"-"Про великана" (укр. «Що дасть нам силу?»-«Орфеєве чудо»-«Про велета» ). Узнав о тяжёлом состоянии Леси, в Грузию приехала её мать. Ей писательница диктовала проекты своей последней, так и не написанной, драмы «На берегах Александрии».

Умерла Леся Украинка 19 июля (1 августа) 1913 года в Сурами (недалеко от Боржоми , Грузия) в возрасте 42 лет. Похоронена на Байковом кладбище в Киеве (надгробный памятник - бронза, гранит; скульптор Г. Л. Петрашевич; установлен в 1939 году).

Личная жизнь

В 1898 году в Ялте Лариса Петровна познакомилась с Сергеем Константиновичем Мержинским, общественным деятелем, выпускником Киевского университета святого Владимира . Мержинский жил некоторое время в Ялте, проходя лечение от туберкулёза. Четыре года спустя (в 1901 году) Леся едет в зимний Минск к смертельно больному возлюбленному. В тяжёлые зимние месяцы рождается одна из сильнейших её драм - «Одержимая», Сергей Мержинский умирает, и Лариса Петровна навсегда надевает чёрные траурные одежды.

В 1907 году поэтесса снова вернулась в Крым с Климентом Васильевичем Квиткой , впоследствии ставшим её мужем. Поспешный переезд спас жизнь Клименту Квитке, туберкулёз постепенно отступил. В течение супружеской жизни Климент Квитка записал песни, которые Леся помнила ещё с детства. А уже после смерти жены, в 1917 году , издал фотоскопическим способом двухтомник «Мелодии с голоса Леси Украинки». Климент Васильевич дожил до 1953 года , пережив жену на 40 лет.

Творчество

Лирика;
Драматические произведения.

Произведения

Сборник стихов «На крыльях песен» («На крилах пісень», ).
Сборник стихов «Мысли и грёзы» («Думи і мрії», ).
Сборник стихов «Отклики» («Відгуки», ).
Драма-феерия «Лесная песня» («Лісова пісня», ).

Экранизации

1976 - Лесная песнь (мультфильм)
1981 - Лесная песня. Мавка (фильм)

Память

В честь писательницы именем Леси Украинки названы:

Бульвар и площадь - в Киеве.
Библиотека № 268 им. Л. Украинки - в Москве .
Улицы - в Копейске , Припяти , Ивано-Франковске , Виннице , Харькове , Луцке , Москве , Тбилиси , Батуми , Иркутске , Минске , Ялте , Симферополе , Евпатории , Ковеле , Львове , Бресте , Черновцах , Черкассах , Горловке , Одессе , Житомире , Полтаве , Кременчуге , Гадяче , Севастополе , Мелитополе , Сумах , Сочи , Почепе .
Восточноевропейский национальный университет - в Луцке .

Напишите отзыв о статье "Леся Украинка"

Литература

Украинка Леся - статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание).
// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
Анатоль Костенко. Леся Украинка. - Молодая гвардия, 1971.
Дейч А. Леся Украинка. - М ., 1954.
Забужко О. Notre Dame d’Ukraine: Українка в конфлікті міфологій. - К. , 2007.
Деревянко К. , Бобров Г. Украинка против Украины. - Луганск, 2012.
Быков Д. С. 88-92.
Міщенко Л.І. Леся Українка. - К.: Радянська школа, 1986. - 303 с.

Примечания

Ссылки

в библиотеке Максима Мошкова
Церетели Э. . - 2006.
в Запорожье.

Отрывок, характеризующий Леся Украинка

В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d"Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d"avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.

Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d"elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.

Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там. Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n"y a pas d"autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C"est un rayon de lumiere dans l"ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d"une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.

Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.

Для всех нас, не помнящих истории и плохо знакомых с культурным наследием.

Леся Українка - вовсе не Леся, и совсем не Українка (та й зовсім не українка теж).

Настоящее имя - Лариса Петровна Косач. Родители Леси (Ларисы) - Пётр Косач и Ольга Драгоманова были русскими, точнее, русинами. Род же Ольги, матери Леси-Ларисы происходил от греческих корней.

Впрочем, мама Леси тоже баловалась поэзией и издавалась под псевдонимом Оле́на Пчі́лка. В принципе, украинский язык не был родным ни для «Леси», ни для «Олены», но существовал заказ на украинизацию, и заказчики из Австрии неплохо оплачивали работу. Другом семьи был Иван Яковлевич Франко (тоже русин?), собственно, он тоже был в этом бизнесе. Как говорится, «ничего личного» И только папа Леси (Ларисы Петровны) Пётр Антонович Косач был ярым защитником русского языка и единства всех русских (великороссов, малороссов, белорусов...). Да кто же об этом сейчас помнит? Ведь и в советский период вспоминать об этом считалось неприличным...

Некоторые подробности (можете перепроверить эту версию, если интересно): http://alternatio.org/articles/item/2073-жертва-матери-малоизвестная-леся-украинка

А это мать Леси-Ларисы. "Благородная девица" Российской Империи и член-корр АН УССР, дочь помещика и племянница декабриста Якова Якимовича Драгоманова... http://podgift.ru/mans3_5r.htm

А вот двоюродный дедушка Леси (Ларисы). Яков Акимович (Якимович) Драгоманов. Декабрист, т.е. масон, член Общества Соединённых Славян. Он, хотя и выступал против российского государственного строя, был истинным интернационалистом. И, как следует из названия общества, выступал за единство славян (во всяком случае, такая цель декларировалась). Кстати, был весьма достойным, честным и смелым человеком и офицером. Хотя в день Сенатского восстания он лежал в госпитале, и каторга ему не грозила, он честно признался в своих революционных убеждениях и не отрицал своего участия в заговоре... http://www.hrono.ru/biograf/bio_d/dragomanov_jakov.php

http://ru.wikipedia.org/wiki/%C4%F0%E0%E3%EE%EC%E0%ED%EE%E2,_%DF%EA%EE%E2_%DF%EA%E8%EC%EE%E2%E8%F7

Продолжая копать чуть глубже вокруг «яблони», рядом с которой падали драгомановы «яблочки», находим это. Общество соединённых славян, как выясняется, выступало за федерализацию. Т.е. за объединение всех славян в едином большом государстве: «Россия, Польша, Богемия, Моравия, Венгрия с Трансильванией, Сербия, Молдавия, Валахия, Далмация и Кроация. Венгров члены общества считали славянами». Как видим, Украины в данном списке нет (т.е. она является частью России). При этом, в рамках федеративного государства «славяне» предлагали чётко определить границы каждого из государств, входящих в федерацию (делить Россию на Великую, Малую, Новую, Красную, Белую и т.п. части Руси не предлагалось). Общество соединённых славян, возможно, было самым миролюбивым (правда, некоторые считают его самым воинственным) из всех декабристских сообществ. Хотя оно и присоединилось к общему плану цареубийства (некоторые члены этого общества дали соответствующую клятву), «славяне» категорически выступали против вооружённого восстания, т.к. военные революции (!) «бывают не колыбелью, а гробом свободы, именем которой совершаются». Впрочем, за свободу народа они были готовы пролить свою собственную кровь...

http://www.hrono.ru/libris/lib_n/nechk15.php

Речь идёт не о происхождении поэтов, а о происхождении идеи разделения России и Украины (и вытекающего отсюда кровопролития). Да и о происхождении самого современного украинского языка, скроенного на заказ... И ведь что интересно: ни заказчики, ни исполнители не были украинцами в этническом смысле. Впрочем, Пушкин тоже приложил руку к созданию современного русского языка. Но делал это не по заказу интервентов, и идея нового русского ("москальского", т.е. пушкинского!) языка не содержит в себе даже толики мысли о необходимости разделения большой русской славянской общности.

Рекомендую прочесть вот этот текст, написанный Пантелеимоном Кулишом, одним из изобретателей современного украинского (ещё первой его версии, мало похожей на ту химеру, которой пользуются современные украинские политики).

Леся Украинка (укр. Леся Українка; настоящее имя Лариса Петровна Косач-Квитка , укр. Лариса Петрівна Косач-Квітка; 25 февраля 1871, Новоград-Волынский - 19 июля 1913, Сурами) - украинская писательница, переводчица, культурный деятель. Писала в самых разнообразных жанрах: поэзии, лирике, эпосе, драме, прозе, публицистике. Также работала в области фольклористики (220 народных мелодий записано с её голоса) и активно участвовала в украинском национальном движении.

Мать - писательница О. П. Косач (псевдоним Елена Пчилка), была активной участницей женского движения, издавала альманах «Первый венок». Отец - юрист Пётр Антонович Косач (1841-1909), который очень любил литературу и живопись. В доме Косачей часто собирались писатели, художники и музыканты, устраивались вечера и домашние концерты. Дядя Леси (так её называли в семье, и это домашнее имя стало литературным псевдонимом) - Михаил Драгоманов, который со временем по-дружески опекал племянницу и всячески помогал ей, - был учёным, фольклористом, общественным деятелем, продолжительное время жил за границей (во Франции и Болгарии), сотрудничал с И. Франко. Ему принадлежит одна из ведущих ролей в формировании взглядов племянницы согласно своим социалистическим убеждениям, идеалам служения родине. Леся основательно изучила ряд иностранных языков, что дало ей возможность широко ознакомиться с классическими произведениями мировой литературы.

Раннее детство

Леся Украинка и её брат Михаил (в семье их называли общим именем - Мишелосия) учились у частных учителей. Рано (в 4 года) научилась читать. В январе 1876 года О. П. Косач с детьми Михаилом и Ларисой приехали в Киев, чтобы попрощаться с М. П. Драгомановым перед его вынужденной эмиграцией. Летом того же года О. П. Косач вместе с Лесей и Михаилом отдыхают в селе Жаборице. Здесь Леся впервые услышала рассказы матери о мавке. И познакомилась с украинским народным фольклором. Её мать вместе с детьми ходила по домам в селе и собирала разные песни и орнаменты в коллекцию О. П. Косач.

Детство

В 1878 году родители Леси ездили на всемирную выставку в Париж, где встречались с М. П. Драгомановым. В это время ухаживать за детьми приезжает Елена Антоновна Косач, сестра Ларисиного отца. Дружба с «тётей Елею» оставила заметный след в жизни и творчестве поэтессы.

7 (19) ноября того же года приказом министерства внутренних дел П. А. Косач переведён на работу в Луцк.

В марте 1879 арестовывают Елену Антоновну Косач, тётю Леси, за участие в покушении на шефа жандармов Дрентельна, позже её вышлют в Олонецкую губернию, а 1881 г. сошлют в Сибирь на 5 лет (г. Ялуторовск Тюменской обл., а затем в г. Тюмень). Узнав об этом, Леся в конце 1879 или в начале 1880 года написала своё первое стихотворение, «Надежда».

Летом 1880 г. Александра Антоновна Косач-Шимановская, тётя Леси, с двумя сыновьями переезжает в Луцк, живёт в семье Косач. Причиной переезда стал арест и ссылка в Сибирь её мужа Бориса Шимановского. «Тётя Саша» - первая Лесина учительница музыки. К ней Леся сохраняла всю жизнь чувство глубокой благодарности.

В этом году А. П. Косач повезла Михаила, Лесю и Ольгу в Киев для обучения под руководством частных учителей. Михаил и Леся начали учиться по программе мужской гимназии, там Леся берёт уроки игры на фортепиано у жены Н. Лысенко - Ольги Александровны О’Коннор.

В начале мая 1882 года Косачи переезжают в деревню Колодяжное, что отныне стало их постоянным местом жительства.

А тем временем Леся с братом Михаилом живут в Киеве, учатся у частных учителей, изучают греческий и латинский языки. Летом 1883 года у Леси диагностировали туберкулёз костей, в октябре этого же года профессор А. Ринек оперировал левую руку, удалил кости, поражённые туберкулёзом. В декабре Леся возвращается из Киева в Колодяжное, состояние здоровья улучшается, с помощью матери Леся изучает французский и немецкий языки.

29 мая (10 июня) 1882 года родилась сестра Оксана, 22 августа (2 сентября) 1884 - брат Николай.

Юность

Начиная с 1884 года Леся активно пишет стихи («Ландыш», «Сафо», «Лето красное прошло» и др.) И публикует их в журнале «Зоря». Именно в этом году появился псевдоним «Леся Украинка». Сердечная дружба объединяет Ларису с её старшим братом Михаилом. За неразлучность в семье их называли общим именем «Мишелося», позже Ларису прозвали в семье Лесей.

Некоторое время Лариса училась в школе Александра Мурашко в Киеве. С этого периода осталась одна картина, нарисованная масляными красками. Позже ей пришлось получать образование самостоятельно, в чём помогала мать.

Она знала много европейских языков, включая и славянские языки (русский, польский, болгарский и др.), а также древнегреческий, латинский, что свидетельствовало о её высоком интеллектуальном уровне. Елена Петровна воспитывала её как сильного человека, не имевшего права к чрезмерному выражению своих чувств. Об уровне её образования может свидетельствовать факт, что в 19-летнем возрасте она написала для своих сестёр учебник «Древняя история восточных народов» (напечатана в Екатеринославе в 1918 г.). Много переводила на украинский (Гоголя, А. Мицкевича, Г. Гейне, В. Гюго, Гомера и др.).

Зрелость

Побывав 1891 в Галиции, а позже и на Буковине, Украинка познакомилась со многими выдающимися деятелями Западной Украины: И. Франко, М. Павликом, О. Кобылянской, В. Стефаником, А. Маковеем, Н. Кобринской. Основной вектор социально-политического мировоззрения Л. Косач сформировался после круглогодичного (1894-95) её пребывания у М. Драгоманова в Софии и трагического события, каким для неё стала смерть дяди.

Историю любви Леси Украинки часто начинают с Сергея Мержинского. Тайна Леси Украинки и Ольги Кобылянской (сохранились письма Л. Косач) помогает в понимании Лесиного произведения «Голубая роза» (1896).

Вынужденная необходимость лечения в Германии, Австро-Венгрии, Италии, Египте, неоднократные пребывания на Кавказе, Одессе, в Крыму обогатили её впечатления и способствовали расширению кругозора писательницы.

Последние годы жизни

В начале марта 1907 года Леся Украинка переезжает из Колодяжного в Киев. А в конце марта вместе с К. Квиткой совершила поездку в Крым, где, в частности, побывала в Севастополе, Алупке и Ялте.

7 августа 1907 года Леся Украинка и Климент Квитка официально оформили брак в церкви и поселились по адресу: Большая Подвальная улица (теперь улица Ярославов Вал), д. 32, кв. 11 в Киеве. 21 августа они вместе отправляются в Крым, где Квитка получил должность в суде.

Последние годы жизни Л. Косач-Квитки прошли в путешествиях на лечении в Египте и на Кавказе. Вместе с мужем, Климентом Квиткой, она работала над собранием фольклора, интенсивно обрабатывала собственные драмы. На весть о тяжёлом состоянии Ларисы Петровны в Грузию приехала мать. Ей писательница диктовала проекты своей так и ненаписанной драмы «На берегах Александрии».

Умерла 19 июля (1 августа) 1913 года в Сурами в возрасте 42 лет. Похоронена на Байковом кладбище в Киеве (надгробный памятник - бронза, гранит; скульптор Г. Л. Петрашевич; установлен в 1939 году).

Личная жизнь

В 1898 году в Запорожье Лариса Петровна познакомилась с Сергеем Константиновичем Мержинским, общественным деятелем, выпускником Киевского университета святого Владимира. Мержинский жил некоторое время в Ялте, проходя лечение от туберкулёза. Четыре года спустя (в 1901 году) Леся едет в зимний Минск к смертельно больному возлюбленному. В тяжёлые зимние месяцы рождается одна из сильнейших её драм - «Одержима», Сергей Мержинский умирает, и Лариса Петровна навсегда надевает чёрные траурные одежды.

В 1907 году поэтесса снова вернулась в Крым с Климентом Васильевичем Квиткой, впоследствии ставшим её мужем. Поспешный переезд спас жизнь Клименту Квитке, туберкулёз постепенно отступил. В течение супружеской жизни Климент Квитка записал песни, которые Леся помнила ещё с детства. А уже после смерти жены, в 1917 году, издал фотоскопическим способом двухтомник «Мелодии с голоса Леси Украинки». Климент Васильевич дожил до 1953 года, пережив жену на 40 лет.

	Леся Украинка в Викицитатнике
	в Викитеке