Освободительный поход в западную белоруссию. Польский поход красной армии (ркка)

Когда 17 сентября 1939 года Красная армия пересекла советско-польскую границу, основная часть вооружённых сил Второй Речи Посполитой сражалась против вермахта на западе. Тем не менее, безвозвратные потери РККА (погибшие, умершие от ран и пропавшие без вести) за 2 недели боёв «освободительного похода» составили, по советским данным, почти полторы тысячи человек. С кем же столкнулись советские солдаты на западе современных Беларуси и Украины?

Разница в точке зрения

17 сентября 1939 года Рабоче-Крестьянская Красная армия силами Белорусского и Украинского фронтов, развёрнутых накануне на базе приграничных Белорусского особого и Киевского особого военных округов, вторглась на территорию Польши. В советской историографии эту операцию принято называть «Освободительным походом Рабоче-Крестьянской Красной Армии», и она принципиально обособляется от немецкого вторжения в Польшу, начавшегося 1 сентября.

При этом как в польской, так и в западной исторической литературе германское и советское вторжения часто считают частями единого целого. Общим названием для событий осени 1939 года в Польше является термин «Сентябрьская кампания» (наравне с ним могут использоваться «Польская кампания 1939 года», «Оборонительная война 1939 года», «Польская война 1939 года»). В англоязычной литературе нередко используется объединяющий немецкую и советскую операции термин «Вторжение в Польшу» (Invasion of Poland). Как это часто бывает, воззрения и взгляды очень сильно влияют на оценку произошедшего в прошлом и даже на его название.

С польской точки зрения между нападениями Германии и СССР действительно не было принципиальной разницы. И та и другая страна напали без официального объявления войны. У обоих государств нашлись и подходящие поводы для вторжения. Немцы обосновали свою агрессию неуступчивостью Польши в вопросе Данцигского коридора, ущемлением прав немецкого меньшинства и, в конце концов, организовали Гляйвицкую провокацию , позволившую Гитлеру заявить о польском нападении на Германию.

Один из сохранившихся ДОТов польской постройки в Беларуси
http://francis-maks.livejournal.com/47023.html

СССР, в свою очередь, оправдывал вторжение распадом польского правительства и государства, которые «не подают признаков жизни» , заботой об «угнетавшихся» в Польше «единокровных украинцах и белорусах, брошенных на произвол судьбы» и даже о самом польском народе, который «был ввергнут» своими «неразумными руководителями» в «злополучную войну» (как указано в ноте, вручённой послу Польши в Москве утром 17 сентября 1939 года).

При этом следует помнить, что «не подающее признаков жизни» польское государство, правительство которого на тот момент ещё не находилось в эмиграции, продолжало сопротивление на своей земле. Польский президент, в частности, покинул страну только в ночь с 17 на 18 сентября, уже после того, как Красная армия пересекла границу. Впрочем, даже после полной оккупации Польша не прекратила сопротивления. Её правительство не капитулировало, а сухопутные подразделения, авиация и флот сражались на фронтах Второй мировой войны вплоть до самого её окончания в Европе.

Здесь следует сделать очень важную оговорку. Несомненно, ответственность за развязывание Второй мировой войны лежит на военно-политическом руководстве Германии. Советско-германский договор о ненападении, подписанный 23 августа 1939 года, являлся одним из многочисленных аналогичных договоров, подписанных в межвоенный период между европейскими государствами. И даже пресловутый дополнительный протокол к нему о разграничении сфер интересов не был чем-то уникальным.

Раздел мира на сферы влияния между великими державами к первой половине XX века был устоявшейся практикой в международных отношениях, уходящей корнями ещё в XV век, когда Испания и Португалия, заключив Тордесильясский договор, разделили всю планету по «папскому меридиану». Более того, иногда сферы влияния устанавливались безо всяких договоров, в одностороннем порядке. Так, например, поступили США со своей «доктриной Монро», согласно которой их сферой интересов определялись оба американских континента.

Ни советско-германский договор, ни секретный протокол не содержали обязательств со стороны заключавших его государств по развязыванию агрессивной войны или участию в ней. Пакт Молотова-Риббентропа лишь в какой-то степени развязал руки Германии, обезопасив её с одного из флангов. Но договоры о ненападении для того и заключаются. За то, каким образом Германия использовала появившиеся в результате возможности, Советский Союз никакой ответственности нести не может.

Воспользуемся уместной аналогией. В 1938 году при аннексии чехословацких Судет у Германии действовал договор о ненападении с Польшей. Более того, Польша и сама приняла участие в разделе Чехословакии, введя войска в Тешинскую Силезию. Такие действия, разумеется, не красят польское правительство. Но всё это ни в коей мере не опровергает того исторического факта, что именно Германия была инициатором раздела Чехословакии и что именно она несёт за него ответственность.

Но вернёмся к сентябрьским событиям 1939 года.

В знаменитом выступлении народного комиссара иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова 22 июня 1941 года есть такие слова о нападении Германии на СССР:

«Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключён договор о ненападении… »

К сожалению, подобное вероломство в истории цивилизованных народов было далеко не беспримерным. Договора между государствами нарушались с завидной регулярностью. Например, в XIX веке в Парижском и Берлинском трактатах европейские государства гарантировали территориальную целостность Османской империи. Но это не помешало впоследствии Франции захватить Тунис, Италии - Ливию и архипелаг Додеканес, а Австро-Венгрии - Боснию и Герцеговину.

Первые статьи Договора о ненападении между Польшей и Советским Союзом, подписанного 25 июля 1932 года и продлённого в 1934 году до конца 1945 года

В юридическом плане существенной разницей между нападением Германии и «освободительным походом» Советского Союза было следующее. На начало 1939 года Польша имела подписанные договора о ненападении и с СССР, и с Германией. Но 28 апреля 1939 года Гитлер разорвал договор с Польшей, используя этот демарш как рычаг для давления. Советско-польский договор о ненападении в мае 1934 года был продлён аж до 1945 года. И на сентябрь 1939 года он оставался в силе.

За рамки этой статьи выходит оценка целесообразности, правомерности и, тем более, моральной составляющей советского вторжения. Заметим лишь, что, как отметил в своём коммюнике от 17 сентября посол Польши в Великобритании Эдвард Рачинский,

«Советский Союз и Польша согласились на определение агрессии, согласно которому актом агрессии считается любое вторжение на территорию одной из сторон вооружённых воинских частей другой стороны. Было достигнуто также соглашение относительно того, что никакие [выделено автором] соображения политического, военного, экономического и иного характера ни в коем случае не могут служить предлогом или оправданием акта агрессии».

План обороны на востоке

Если состав сил РККА, принимавших участие в Польском походе, достаточно хорошо описан в отечественной литературе, с противостоящими им в Восточных Кресах польскими частями ситуация туманнее. Ниже будет рассмотрен состав польских частей, в сентябре 1939 года размещавшихся на восточной границе, а также (в следующих статях) описан характер боевых действий этих формирований при вступлении в соприкосновение с соединениями Красной армии.

Основная часть польских вооружённых сил к сентябрю 1939 года была развёрнута против Германии и её сателлита – Словакии. Отметим, что такая ситуация для польской армии 1930-х годов не была характерной – основную часть времени с момента обретения независимости Вторая Речь Посполитая готовилась к войне против СССР.

Польская железобетонная плотина на р. Щара, предназначенная для быстрого затопления территории. Деревня Миничи, Ляховичский р-н Брестской области, Беларусь
http://francis-maks.livejournal.com/48191.html

Вплоть до начала 1939 года Советский Союз расценивался поляками как наиболее вероятный источник военной опасности. На востоке проводилась большая часть военных учений и возводились долговременные укрепления, многие из которых неплохо сохранились до сих пор. Привычные ДОТы в болотистых низменностях Полесья дополнялись системой гидротехнических сооружений (дамб и плотин), позволявших быстро затопить значительные по площади территории и создать препятствия для наступающего противника. Впрочем, как и расположенные «напротив» укрепрайоны значительно более известной «линии Сталина» в 1941 году, польские укрепления на восточной границе в 1939 году встретили противника с предельно ослабленными гарнизонами и не смогли оказать на ход боевых действий существенного влияния.

Протяжённость границы Польши с СССР составляла 1412 километров (для сравнения – граница Польши с Германией имела длину 1912 километров). В случае войны с СССР поляки планировали развернуть на востоке страны пять армий в первой линии обороны («Вильно», «Барановичи», «Полесье», «Волынь» и «Подолье», всего 18 пехотных дивизий, 8 кавалерийских бригад). Ещё две армии («Лида» и «Львов», всего 5 пехотных дивизий и 1 кавалерийская бригада) должны были находиться во второй линии. Стратегический резерв должен был состоять из 6 пехотных дивизий, 2 кавалерийских и 1 бронетанковой бригады, сосредоточенных в районе Бреста-над-Бугом. Развёртывание в соответствии с этими планами требовало привлечения практически всей польской армии – 29 из 30 имевшихся к марту 1939 года дивизий, 11 из 13 (двух не хватало!) кавалерийских бригад и единственной бронетанковой бригады.

Только с начала 1939 года, когда Германия начала демонстрировать решимость довести вопрос Данцигского коридора до конца любыми способами, поляки в дополнение к плану обороны «Восток» начали разрабатывать план обороны «Запад». Они спешно перебрасывали соединения на западную границу, а в августе провели мобилизацию. В итоге к началу Второй мировой войны в Восточных Кресах самой значимой вооружённой структурой оказался Корпус охраны границы (KOP, Korpus Ochrony Pogranicza).

Всё, что осталось

Территориальными подразделениями Корпуса, примерным польским аналогом более привычных для нас пограничных отрядов, были полки и бригады. Всего на восточной границе после мобилизации 30 августа таких частей было восемь (перечисляются с севера на юг):

• полк «Глубокое»,
• полк «Вилейка»,
• полк «Снов» (на приведённой ниже карте обозначен как «Барановичи»),
• бригада «Полесье»,
• полк «Сарны»,
• полк «Ровно»,
• полк «Подолье»
• полк «Чортков».

Группа унтер-офицеров 24-го батальона «Сейны» польского Корпуса охраны границы, охранявшего границу с Литвой
wizajnyinfo.pl

Ещё один полк Корпуса, «Вильно», был развернут на польско-литовской границе. Учитывая географическое положение «вытянутого» узкой полосой на север относительно основной территории тогдашней Польши Виленского воеводства, он тоже находился в непосредственной близости от границы с Советским Союзом.

Полки и бригады KOP были переменного состава. Кроме того, с марта 1939 года отдельные подразделения Корпуса перебрасывались с восточной границы на запад. В результате к концу августа 1939 года полк «Вильно» состоял из четырёх пехотных батальонов, полк «Глубокое» и бригада «Полесье» - из трёх, полк «Снов» - из двух. Полк «Вилейка» и полк «Подолье» включали по три пехотных батальона и кавалерийскому эскадрону, полк «Сарны» - два пехотных, два специальных батальона и кавалерийский эскадрон. Наконец, полк «Чортков» имел в составе три пехотных батальона и инженерную роту.

Общая численность штаба (с началом войны переведённого из Варшавы в Пинск), восьми полков и бригады KOP на 1 сентября 1939 года составляла около 20 тысяч человек. Кадровых военнослужащих среди них было немного, поскольку таких в первую очередь «изымали» для комплектования новых дивизий. В основном пограничные части были укомплектованы резервистами, многие из которых относились к этническим меньшинствам Второй Речи Посполитой, главным образом – украинцам, белорусам, евреям и немцам.

Диспозиция польских, немецких, словацких и советских войск к началу Второй мировой войны и общий ход Сентябрьской кампании 1939 года. В восточной части обозначены районы дислокации полков и бригады польского Корпуса охраны границы и места важнейших боёв между польскими и советскими частями

Личный состав подразделений польских пограничников, находившихся на границе с Германией и Словакией, полностью пошёл на укомплектование вновь формировавшихся четырёх пехотных дивизий (33-й, 35-й, 36-й и 38-й) и трёх горных бригад (1-й, 2-й и 3-й).

Кроме Корпуса охраны границы, в боевые действия против советских частей в первые дни советского вторжения были вовлечены части, прибывшие на восток для переформирования после тяжёлых боёв с немцами, а также вновь формируемые территориальные дивизии. Их общая численность в Восточных Кресах на 17 сентября оценивается в 10 пехотных дивизий неполного состава. Впоследствии, с продвижением на запад, количество польских войск, с которыми пришлось столкнуться РККА, увеличивалось: на пути оказывались всё новые и новые польские части, отступавшие перед гитлеровцами.

Согласно данным, опубликованным Григорием Фёдоровичем Кривошеевым в статистическом исследовании «Россия и СССР в войнах XX века: потери вооружённых сил», безвозвратные потери Белорусского и Украинского фронтов во время «освободительного похода» составили 1475 человек. Эта цифра включает 973 убитых, 102 умерших от ран, 76 погибших в результате катастроф и происшествий, 22 умерших от болезней и 302 пропавших без вести. Санитарные потери РККА, согласно тому же источнику, составили 2002 человека. Польские историки считают эти цифры сильно заниженными, приводя цифры в 2,5–6,5 тысяч погибших и в 4–10 тысяч раненых. Например, профессор Чеслав Гжеляк в своих публикация оценивает советские потери в 2,5–3 тысячи убитых и 8–10 тысяч раненых.

Патруль польского Корпуса охраны границы у современной станции Колосово (Столбцовский р-н Минской области, Беларусь)

Небольшие, дезорганизованные и ослабленные польские подразделения, разумеется, не могли оказать серьёзного сопротивления многочисленным, свежим и хорошо оснащённым частям РККА. Тем не менее, как видно из приведённых выше цифр потерь, «освободительный поход» отнюдь не был лёгкой прогулкой.

О боевых столкновениях частей Корпуса охраны границы и Войска Польского с РККА в сентябре 1939 года будет рассказано в следующей статье.

Литература:

В сентябре 1939 года произошло событие, которое является одной из самых знаменательных вех истории Белоруссии. В результате Освободительного похода Красной Армии насильственно разорванный белорусский народ вновь стал единым. Это был акт великой исторической справедливости, что является бесспорным фактом, но, к сожалению, это понятно далеко не всем.

На Западе имеются влиятельные силы, которые пытаются не только приписать России/Советскому Союзу соучастие с гитлеровской Германией в нападении на Польшу в сентябре 1939 года, но и навязать нашему народу чувство некой вины за те события. И за этим кроется не только корыстное желание попытаться истребовать «моральную» и «материальную» компенсацию за утрату возвращенных истинным хозяевам западнобелорусских земель, но и подвести «правовую» базу под возможный территориальный пересмотр существующих границ.

На первый взгляд может показаться, что подобный сценарий развития событий абсолютно невероятен. Но где сейчас не так давно еще цветущая европейская страна Югославия? Историю необходимо не только знать, но и уметь извлекать из нее правильные выводы. А это нужно и для того, чтобы ясно представлять себе, где твой брат и союзник, а где в лучшем случае партнер.

17 сентября 1939 года Красная Армия перешла русско-польскую границу, разрезавшую территорию Белоруссии практически пополам. По большому счету, называть существовавшую до середины сентября 1939 года границу «старой» можно было лишь с большой долей условности, так как она появилась только в соответствии с Рижским договором от 18 марта 1921 года, т.е. существовала всего 18 лет.

Этот документ стал итогом неудачной для Советской России войны с Польшей, в результате которой к последней отошли обширные белорусские и украинские территории. В довоенной Польше эти земли именовались «кресами всходними» (восточными окраинами) и последовательно превращались в нищий и бесправный придаток второй Речи Посполитой.

Вот только некоторые цифры. В 30-х годах двадцатого столетия в Новогрудском и Полесском воеводствах от 60-ти до 70-ти процентов населения были неграмотными. Подавляющее большинство земельных угодий находилось во владении крупных польских помещиков и военизированных польских переселенцев-«осадников» .

Что касается экономического развития региона, то за время «польского часа» доставшаяся с дореволюционных времен промышленность пришла в полный упадок. А на тех немногих предприятиях, которые имелись в наличии, заработок рабочих был на 40-50 процентов ниже, чем в самой Польше. А ведь и польские рабочие находились в тяжелом материальном положении – подавляющее большинство имело доходы ниже тогдашнего прожиточного минимума. Поэтому жизнь впроголодь была присуща для большинства западнобелорусского населения.

Но крайняя нужда была не самой черной стороной жизни западных белорусов. На восточных землях второй Речи Посполитой Варшавой проводилась политика жесткой полонизации, что вылилось в практически полную ликвидацию образования на белорусском и русском языках, закрытие и разрушение сотен православных храмов.

Невозможно без содрогания читать и слушать воспоминания очевидцев (некоторые еще живы) о том, каким оскорблениям и унижениям со стороны «педагогов» подвергались белорусские дети в польских школах за случайно оброненное белорусское или русское слово. Особенно пристальным вниманием со стороны польских властей пользовалась белорусская интеллигенция, в первую очередь учителя, которым настоятельно предлагалось принять католицизм и поменять национальное самоопределение с белорусского и восточнославянского на польское.В противном случае упрямцев ждало или лишение работы (это в лучшем случае) или политические репрессии (тюрьма или концлагерь в Березе-Картузской). Человек мог оказаться в польском застенке только за чтение (!) Пушкина или Достоевского. Положение белорусского населения на «кресах всходних» было просто отчаянным, что выливалось в многочисленные, временами довольно жесткие, протестные выступления.

В 1921-1925 годах в Западной Белоруссии действовало активное партизанское движение, направленное против польской власти. Партизаны наносили удары по полицейским участкам, жгли усадьбы польских помещиков и хутора поляков-осадников. По данным Второго разведывательного отдела (небезызвестная «двуйка») генерального штаба Войска польского, в 1923 году общая численность партизан, действовавших на территории Виленщины, в Полесье, в Налибокской, Беловежской и Гродненской пущах составляла от 5 до 6 тысяч человек.

В числе известных руководителей западнобелорусского партизанского движения были Кирилл Орловский, Василий Корж, Филипп Яблонский, Станислав Ваупшасов. Наиболее влиятельными силами в этом движении были Коммунистическая партия Западной Белоруссии (КПЗБ), Белорусская партия социалистов-революционеров, а также Белорусская революционная организация (БРО), выделившаяся из левого крыла партии эсеров.

В декабре 1923 года БРО вошла в состав КПЗБ, так как обе организации имели практически совпадающие программы – конфискация помещичьих земель с безвозмездной передачей крестьянам, восьмичасовой рабочий день, объединение всех белорусских земель в рабоче-крестьянскую республику.

В эти годы Западная Белоруссия фактически была охвачена народным восстанием за освобождение от владычества второй Речи Посполитой. Для подавления партизанского движения польское правительство широко использовало регулярную армию, в первую очередь подвижные кавалерийские части. В результате жестоких репрессий и массового террора партизанское движение к 1925 году пошло на спад. По данным польских властей только в Полесском воеводстве в апреле 1925 года было арестовано 1400 подпольщиков, партизан и их помощников.

В этих условиях руководство КПЗБ принимает решение об изменении тактики борьбы, отказывается от партизанских действий и уходит в глубокое подполье. К концу 1930-х годов в рядах КПЗБ состояло около 4000 человек. Кроме того, более 3000 членов этой партии постоянно находилось в тюрьмах. В то же время, начиная с 1924 года, в Западной Белоруссии вполне легально действовала организация содействия революционерам «Красная помощь».

В ноябре 1922 года в Польше состоялись парламентские выборы, по итогам которых в Сейм и Сенат прошли соответственно 11 и 3 депутата-белоруса, создавшие в Сейме фракцию – Белорусский посольский клуб (БПК). В июне 1925 года левой фракцией БПК совместно с КПЗБ и другими революционно-демократическими организациями была создана Белорусская крестьянско-рабочая громада (БКРГ), выросшая в короткий срок в массовое общественно-политическое движение.

К началу 1927 года Громада насчитывала более ста тысяч членов и к тому времени фактически установила политический контроль над многими районами Западной Белоруссии. В мае 1926 года была принята программа БКРГ, которая требовала конфискации помещичьих земель с последующей их передачей безземельным крестьянам, создания рабоче-крестьянского правительства, установления демократических свобод и самоопределения Западной Белоруссии.

Польское правительство недолго терпело такую политическую самодеятельность и в ночь с 14 на 15 января 1927 года начался разгром Громады. Были произведены массовые обыски и аресты членов БКРГ. Без согласия сейма были арестованы депутаты Бронислав Тарашкевич, Симон Рак-Михайловский, Павел Волошин и другие. А 21 марта 1927 года БКРГ была запрещена.

К началу тридцатых годов практически единственной реально дееспособной политической организацией в Западной Белоруссии оставалась только КПЗБ, что во многом было обусловлено поддержкой со стороны Коминтерна. В мае 1935 года второй съезд КПЗБ принял решение о переходе к тактике создания широкого народного фронта на основе общедемократических требований – отмена репрессивной конституции, бесплатное наделение крестьян землей, введение 8-часового рабочего дня и ликвидация концлагеря в Березе-Картузской. На этой платформе в 1936 году КПЗБ заключает соглашение о совместных действиях с Белорусской христианской демократией.

Казалось бы, что тактика широкого народного фронта имела хорошие политические перспективы, но удар по западнобелорусским коммунистам был неожиданно нанесен с той стороны, откуда его никак не ожидали. В 1938 году решением Исполкома Коминтерна Коммунистические партии Западной Белоруссии и Западной Украины были распущены. С чем же это было связано? Очевидно с тем, что коммунисты Западной Белоруссии и Западной Украины были активными действующими революционерами и слишком привержены идеям свободы и народовластия (выражаясь современным бюрократическим языком, были экстремистами), что никак не могло устраивать уже давно вставших на путь левого тоталитаризма советских руководителей.

Как бы там ни было, но борьба компартии Западной Белоруссии и других революционно-демократических организаций за освобождение от власти второй Речи Посполитой является одной из самых героических страниц в истории белорусского народа. Эта борьба в разных формах продолжалась в течение всего периода польской оккупации и явилась проявлением глубокого неприятия западно-белорусским населением второй Речи Посполитой, которая была для него чужой и враждебной.

Весь период «польского часа» западные белорусы верили и надеялись, что освобождение придет с востока. Не разбираясь в большинстве своем в особенностях государственного устройства СССР и уж тем более в перипетиях партийно-политической борьбы в ВКП (б), западный белорус знал, что восточнее станции Негорелое, что под Минском, находится великая страна, которая помнит о нем и для которой он является сыном.

Польская кампания вермахта

1 сентября 1939 года гитлеровская Германия начала молниеносную войну против Польши, и за 16 дней полностью разгромила польскую армию и систему государственного управления второй Речи Посполитой. Как справедливо писала 14 сентября по этому поводу газета «Правда»: «Многонациональное государство, не скрепленное узами дружбы и равенства населяющих его народов, а, наоборот, основанное на угнетении и неравноправии национальных меньшинств, не может представлять крепкой военной силы».

Справедливости ради надо отметить, что Германия в количественном отношении не имела подавляющего превосходства над польскими вооруженными силами. Для проведения польской кампании германское командование сосредоточило 55 пехотных и 13 механизированных и моторизованных (5 танковых, 4 моторизованных и 4 легких) дивизий. В целом это составило около 1500000 чел. и 3500 танков. Воздушные силы образовали две воздушные армии в составе около 2500 самолетов.

Польша выставила против Германии 45 пехотных дивизий. Кроме того, она имела 1 кавалерийскую дивизию, 12 отдельных кавалерийских бригад, 600 танков и всего около 1000 действующих самолетов. Все это составило численность примерно в 1000000 человек. Кроме того, Польша имела около 3 миллионов обученных солдат, более половины которых прошли обучение после 1920 года. Однако огромная часть этого обученного запаса польское командование так и не смогло использовать в этой войне. В итоге до 50 процентов лиц, годных для военной службы, остались в сентябре 1939 года вне армии.

Польская пехота 1939 года

Со своей стороны германскому командованию удалось в последний период перед 1 сентября с большой быстротой сосредоточить и развернуть мощную ударную группировку войск. В целом же польская кампания выявила подавляющее качественное и организационное превосходство вермахта над польской армией, что и обеспечило скоротечность войны. Злую шутку над польским правительством сыграло и то обстоятельство, что все межвоенные годы Польша готовилась к войне с Советским Союзом и в результате оказалась совершенно неготовой к вооруженному противоборству с Германией, на границе с которой с польской стороны практически отсутствовали даже какие-либо серьезные укрепления.

К концу первой декады сентября польское правительство бежало в Румынию, а население еще не захваченных немецкими войсками территорий и остатки польских вооруженных сил были оставлены на произвол судьбы. Исходя из такого хода событий, 10 сентября 1939 года нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов сделал заявление, в котором говорилось, что «Польша распадается, и это вынуждает Советский Союз прийти на помощь украинцам и белорусам, которым угрожает Германия».

А в это время немецкие войска быстро продвигались на восток, передовые танковые отряды уже подошли к Кобрину. Нависла реальная угроза гитлеровской оккупации западнобелорусских земель. Обстановка требовала от руководства Советского Союза решительных и незамедлительных действий.

Вынужденная мера

14 сентября в Смоленске командующий войсками Белорусского особого военного округа М.П. Ковалев на совещании высшего начальствующего состава сообщил, что «в связи с продвижением немецких войск в глубь Польши советское правительство решило взять под защиту жизнь и имущество граждан Западной Белоруссии и Западной Украины, ввести свои войска на их территорию и тем самым исправить историческую несправедливость». К 16 сентября войска специально образованных Белорусского и Украинского фронтов заняли исходные рубежи в ожидании приказа от наркома обороны.

В ночь на 17 сентября в Кремль был вызван германский посол Шуленберг, которому Сталин лично объявил, что через четыре часа войска Красной Армии пересекут польскую границу на всем ее протяжении. При этом немецкой авиации было предложено не залетать восточнее линии Белосток-Брест-Львов.

Сразу после приема посла Германии уже заместитель наркома иностранных дел СССР В.П. Потемкин вручил польскому послу в Москве В. Гржибовскому ноту советского правительства. «События, вызванные польско-германской войной, – говорилось в документе, – показали внутреннюю несостоятельность и явную недееспособность польского государства. Все это произошло за самый короткий срок... Население Польши брошено на произвол судьбы. Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. В силу такого рода положения заключенные между Советским Союзом и Польшей договоры прекратили свое действие... Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Советское правительство до последнего времени оставалось нейтральным. Но оно в силу указанных обстоятельств не может больше нейтрально относиться к создавшемуся положению».

В настоящее время можно услышать много спекуляций по поводу правомерности действий Советского Союза в сентябре 1939 года. Польская сторона, например, заостряет внимание на том, что продвижение германских войск по территории Польши не было бы таким успешным, если бы части Красной Армии не перешли советско-польскую границу 17 сентября 1939 года. Подчеркивается, что вхождение советских войск на территорию Польши произошло без объявления войны, а на восточных землях имелись все возможности (готовились-то к войне против СССР) для оказания длительного сопротивления наступающим частям и соединениям Красной Армии. И, наконец, польская историография пытается утверждать, что советские войска выполняли некий особый план, разработанный совместно руководителями Союза ССР и фашистской Германии.

На самом деле действия Советского Союза в той обстановке были продиктованы сложившейся в связи с агрессией Германии против Польши обстановкой и оправданы не только в военно-политическом отношении, но и с позиций международного права. Достаточно сказать, что ко времени начала операции тогдашней Польши как государства уже не существовало. Бездарное польское правительство «санации» бежало из осажденной Варшавы. Сколько-либо упорядоченная система государственной власти совершенно распалась, было полностью потеряно управление польскими войсками, везде царили хаос и паника.

Однако польская сторона, напротив, утверждает, что только после получения сообщения о переходе советскими войсками восточной границы Польши, верховный главнокомандующий Рыдз-Смиглый вместе с президентом и правительством выехали в Румынию. Более того, польские историки специально обращают внимание на то, что польские войска не оказывали никакого сопротивления Красной Армии, поскольку якобы получили соответствующий приказ сверху. Но кто мог отдать такой приказ в тот момент, когда все польское государственно-политическое и военное руководство уже сидело под фактическим арестом в Румынии? Какие штабы польских соединений и частей способны были получить эту директиву в условиях тотальной дезорганизации систем связи и управления?

Что касается военной составляющей Освободительного похода 1939 года, то она имела все признаки, говоря современными понятиями, миротворческой операции.

В 5 часов 40 минут утра 17 сентября 1939 года войска Белорусского и Украинского фронтов перешли советско-польскую границу, установленную в 1921 году. Войскам Красной Армии запрещалось подвергать авиационной и артиллерийской бомбардировке населенные пункты и польские войска, не оказывающие сопротивления. Личному составу разъяснялось, что войска пришли в Западную Белоруссию и Западную Украину «не как завоеватели, а как освободители украинских и белорусских братьев». В своей директиве от 20 сентября 1939 года начальник пограничных войск СССР комдив Соколов потребовал от всех командиров предупредить весь личный состав «о необходимости соблюдения должного такта и вежливости» по отношению к населению освобожденных районов. Начальник пограничных войск Белорусского округа комбриг Богданов в своем приказе прямо подчеркнул, что армии Белорусского фронта переходят в наступление с задачей «не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией».

Особое внимание обращалось на необходимость охраны жизни и имущества всех украинских и белорусских граждан, тактичного и лояльного отношения к польскому населению, польским государственным служащим и военнослужащим, не оказывающим вооруженного сопротивления. Польским беженцам из западных регионов Польши предоставлялось право двигаться беспрепятственно и самим организовывать охрану стоянок и населенных пунктов.

Выполняя общий миротворческий замысел операции, советские войска старались избегать вооруженного соприкосновения с частями польских вооруженных сил. По признанию начальника штаба польского главного командования генерала В.Стахевича, польские войска «дезориентированы поведением большевиков, потому что они в основном избегают открывать огонь, а их командиры утверждают, что они приходят на помощь Польше против немцев». Советские ВВС не открывали огонь по польским самолетам, если те не вели бомбометание или обстрел частей наступающей Красной Армии. К примеру, 17 сентября в 9 часов 25 минут польский истребитель был приземлен советскими истребителями в районе пограничной заставы «Баймаки», чуть позже на другом участке советскими истребителями был принужден к посадке польский двухмоторный самолет П-3Л-37 из бомбардировочной эскадрильи 1-го Варшавского полка. В то же время отдельные боевые столкновения были отмечены на линии старой границы, по берегам реки Неман, в районе Несвижа, Воложина, Щучина, Слонима, Молодечно, Скиделя, Новогрудка, Вильно, Гродно.

Следует добавить, что крайне мягкое отношение частей Красной Армии к польским войскам было обусловлено во многом тем обстоятельством, что в то время большое количество этнических белорусов и украинцев было призвано в польскую армию. Например, солдаты польского батальона, расквартированного на стражнице «Михайловка», трижды обращались к командованию Красной Армии с просьбой взять их в плен. Поэтому в том случае, если польские части не оказывали сопротивления и добровольно складывали оружие, рядовые чины практически сразу распускались по домам, интернировались лишь офицеры.

В современной Польше внимание общественности пытаются сконцентрировать исключительно на трагической судьбе части офицерского корпуса Польши, погибшего в Катыни и других лагерях для пленных польских офицеров. Между тем замалчиваются материалы и факты по полному освобождению летом 1941 года почти миллиона поляков, временно находившихся на поселении в Средней Азии и Сибири. Замалчивается и предоставленная полякам в СССР по договору с правительством генерала Сикорского в Лондоне (30.06.1941 г.) возможность воссоздания польских вооруженных сил на советской территории. А ведь, несмотря на тяжелейшие условия первого года войны с фашистской Германией и ее союзниками, СССР помог к 1942 году создать на своей территории 120 тысячную польскую армию, которая по согласованию с польским правительством в изгнании затем была переброшена в Иран и Ирак.

Необходимо обратить внимание на то, что при встрече с немецкими войсками частям Красной Армии предписывалось «действовать решительно и продвигаться быстро». С одной стороны, не давать германским частям без необходимости повода для провокаций, а с другой - не допускать захвата немцами районов, заселенных украинцами и белорусами. При попытке же немецких войск завязать бой, надлежало давать им решительный отпор.

Естественно, что когда большие массы недружественных (пусть пока еще и невраждебных) войск действуют на встречных направлениях, практически неизбежными становятся различные недоразумения и отдельные боевые столкновения. Так, 17 сентября части германского 21-го армейского корпуса подверглись восточнее Белостока бомбардировке советской авиацией и понесли потери убитыми и ранеными. В свою очередь, вечером 18 сентября у местечка Вишневец (85 км от Минска) немецкая бронетехника обстреляла расположение 6-й русской стрелковой дивизии, погибло четверо красноармейцев. 19 сентября в районе Львова произошел бой между частями немецкой 2-й горнострелковой дивизии с русскими танкистами, в ходе которого обе стороны понесли потери убитыми и ранеными. Тем не менее, ни Россия, ни Германия не были заинтересованы в то время в вооруженном конфликте и тем более в войне. К тому же решительная военная демонстрация, осуществленная Красной Армией, способствовала прекращению продвижения германских войск на восток.

Жители Западной Белоруссии и Западной Украины в сентябре 1939 года встречали войска Красной Армии с большим воодушевлением – с красными знаменами, плакатами «Да здравствует СССР!», цветами и хлебом-солью. Заместитель начальника пограничных войск СССР комбриг Аполлонов в своем донесении, в частности, отмечал, что «население польских сел повсеместно приветствует и радостно встречает наши части, оказывая большое содействие в переправе через реки, продвижению обозов, разрушая укрепления поляков». Командование Белорусского пограничного округа также сообщало, что «население Западной Белоруссии с радостью, любовью встречает части РККА, пограничников». Лишь небольшая часть интеллигенции и зажиточных белорусов и украинцев заняли выжидательную позицию. Они, конечно, опасались не «прихода России» как таковой, а антибуржуазных преобразований новой власти. Исключение составляли местные поляки, которые в большинстве своем переживали происходившее как национальную трагедию. Именно они организовывали вооруженные банды, распространяли среди населения провокационные слухи.

Помощь войскам Белорусского фронта в ряде мест оказали повстанческие отряды и революционные комитеты. Повстанческие отряды (отряды самообороны) начали возникать уже в первые дни германо-польской войны из числа коммунистов и комсомольцев, избежавших ареста либо бежавших из мест заключения, дезертиров польской армии и местной молодежи, не явившейся на призывные участки. Действиям повстанцев, устраивавших засады полицейским конвоям и отбивавшим арестованных «большевиков», громивших полицейские участки, помещичьи имения и хутора осадников (польских военных поселенцев), способствовало безвластие, возникшее после бегства польской администрации из сельской местности в города – под защиту армии и жандармерии.

19 сентября Молотов сообщил германскому послу Шуленбергу, что советское правительство и лично Сталин посчитали нецелесообразным создание «Польской Советской Республики» на западнобелорусских и западноукраинских землях (ранее такая возможность рассматривалась), где восточнославянской население составляло 75% от всех проживающих.

С рассветом 23 сентября советские войска должны были начать выдвижение на новую демаркационную линию. Отход соединений вермахта на запад должен был начаться на сутки раньше. При совершении маршей между советскими и немецкими войсками предполагалось сохранение дистанции в 25 километров.

Однако в Белосток и Брест советские войска вошли на сутки раньше, исполняя указание воспрепятствовать вывозу из этих городов немцами «военной добычи» – попросту, предотвратить разграбление Белостока и Бреста. В первой половине дня 22 сентября передовой отряд 6-го кавалерийского корпуса (120 казаков) вошел в Белосток, чтобы принять его от немцев. Вот как описывает эти события командир кавалерийского отряда полковник И.А. Плиев: «Когда наши казаки прибыли в город, случилось то, чего гитлеровцы больше всего боялись и чего пытались избежать: тысячи горожан высыпали на безлюдные доселе улицы и устроили красноармейцам восторженную овацию. Немецкое командование наблюдало всю эту картину с нескрываемым раздражением – контраст со встречей вермахта был разительный. Опасаясь, что дальнейшее развитие событий примет нежелательный для них оборот, немецкие части поспешили покинуть Белосток задолго до наступления вечера – уже в 16.00 прибывший в Белосток комкор Андрей Иванович Еременко не застал никого из германского командования».

К 25 сентября 1939 года войска Белорусского фронта вышли на демаркационную линию, где и остановились. 28 сентября с капитуляцией остатков польских войск, располагавшихся в Августовской пуще, боевые действия Белорусского фронта прекратились. За 12 суток похода фронт потерял 316 человек убитыми и умершими на этапах санитарной эвакуации, трое человек пропали без вести и 642 были ранены, контужены и обожжены.

17 – 30 сентября 1939 года фронт взял в плен (а по существу интернировал) 60202 польских военнослужащих (в том числе 2066 офицеров). К 29 сентября войска Белорусского и Украинского фронтов находились на линии Сувалки – Соколув – Люблин – Ярослав – Перемышль – р. Сан. Однако эта линия просуществовала недолго.

20 сентября Гитлер принял решение о скорейшем превращении Литвы в германский протекторат, а 25 сентября подписал директиву № 4 о сосредоточении войск в Восточной Пруссии для похода на Каунас. В поисках спасения Литва запросила помощи у СССР. В тот же день Сталин в беседе с Шуленбергом делает совершенно неожиданное предложение: обменять отошедшие к СССР Люблинское и часть Варшавского воеводства на отказ Германии от претензий на Литву. Тем самым устранялась возможная угроза германского вторжения в Белоруссию с севера.

Вопрос обсуждался в конце сентября в ходе визита Риббентропа в Москву. В соответствии с подписанным 29 сентября 1939 года советско-германским договором «О дружбе и границе» Литва отошла в советскую сферу интересов, а новая советско-германская граница пошла по линии р. Нарев - р. Западный Буг - г. Ярослав - р. Сан. К 5-9 октября все части советских войск были отведены за линию новой государственной границы. 8 октября 1939 года на белорусских территориях граница с Германией была взята под охрану пятью вновь сформированными пограничными отрядами – Августовским, Ломжанским, Чижевским, Брест-Литовским и Владимир-Волынским.

В польских землях, отошедших в 1939 году к Рейху, по сути, вся польская интеллигенция была либо истреблена, либо отправлена в концлагеря, либо выселена. На других бывших польских территориях, включенных немцами в т.н. генерал-губернаторство, началась «чрезвычайная акция умиротворения» («акция АБ»), в результате которой сразу было уничтожено несколько десятков тысяч поляков. С 1940 года германские власти стали загонять бывших польских граждан в лагерь смерти Освенцим, а позже в концлагеря с газовыми камерами в Белжеце, Треблинке и Майданеке. Почти полностью были уничтожены польские евреи – 3,5 млн. человек, массовому террору подверглась польская интеллигенция, целенаправленно и безжалостно уничтожалась молодежь. Категорически запрещено было обучение поляков в средней школе и университетах. В начальной школе оккупационной немецкой администрацией был исключен из учебного плана перечень предметов: польская история и литература, география. Поляков переводили на животное существование, Рейх продолжал немецкую колонизацию на бывших польских территориях, превращая оставшихся в живых польских граждан в рабов. Попытки массового перехода польского населения на территорию Западной Белоруссии жестко пресекались немецкими оккупационными войсками.

Совершенно иная картина наблюдалась на землях, занятых Красной Армией. После завершения военной стадии операции начались политические и социальные преобразования. В предельно сжатые сроки была создана система временных органов «революционно-демократической власти»: временные управления в городах, поветах и воеводствах, рабочие комитеты на предприятиях, крестьянские комитеты в волостях и деревнях. Временное управление включало отделы продовольствия, промышленности, финансов, здравоохранения, народного образования, коммунальный, политического просвещения, связи. Состав органов временного управления первоначально утверждался командованием Красной Армии; временное управление, в свою очередь, утверждало состав крестьянских комитетов, избранных крестьянскими сходами.

Опираясь на отряды рабочей гвардии и крестьянской милиции, временные органы власти брали в свои руки руководство политической, административно-хозяйственной и культурной жизнью городов и деревень. Взяв под контроль наличные запасы сырья, продуктов и товаров, органы «революционно-демократической власти» обеспечивали население продовольствием и товарами первой необходимости по фиксированным ценам, вели борьбу со спекуляцией. Они принимали и распределяли продукты и товары, поступавшие из СССР в порядке безвозмездной помощи.

В сентябре – октябре 1939 года в Западной Белоруссии открылось значительное количество новых школ, образование в которых было переведено по выбору граждан на родной язык - белорусский, русский, польский. Бесплатное образование резко расширило число учащихся за счет детей крестьян и рабочих, Вновь открытые больницы, амбулатории и медпункты обслуживали население бесплатно.

В октябре 1939 года при высокой политической активности избирателей прошли всеобщие и свободные выборы в Народное Собрание Западной Белоруссии (НСЗБ). Польские исследователи, наоборот, утверждают совершенно обратное, что выборы в Западной Белоруссии и октябрьский 1939 г. референдум в Литве прошли в обстановке тотального террора большевиков. Но факты свидетельствуют о другом: 28-30 октября в Белостоке открылось заседание законно избранного Народного Собрания, в ходе которого было принято 4 основополагающих документа: «Обращение с просьбой о принятии Западной Белоруссии в состав СССР», «Об установлении советской власти», «О конфискации помещичьих земель», «О национализации крупной промышленности и банков». Уже 2 ноября 1939 года Верховный Совет СССР постановил удовлетворить просьбу Народного Собрания ЗБ и включить Западную Белоруссию в состав СССР с воссоединением ее с Белорусской ССР. 14 ноября внеочередная III сессия Верховного Совета БССР постановила: «Принять Западную Белоруссию в состав Белорусской Советской Социалистической Республики» и приняла решение о разработке комплекса мер по ускоренной советизации Западной Белоруссии. В тот же день Белорусский фронт был преобразован в Западный Особый военный округ со штабом в Минске.

Так завершился Освободительный поход Красной Армии 1939 года, ставший, по сути, блестящей миротворческой операцией, которая не только коренным образом изменила тогдашнюю политическую карту Европы в пользу Советского Союза, но и придала современные очертания (с некоторыми послевоенными изменениями) нынешней Республике Беларусь.

Есть вещи, о которых не надо забывать...
Совместное фашистско-советское нападение на Польшу переросло во Вторую мировую войну. И если агрессия гитлеровцев получила должную оценку на Нюрнбергском процессе, то советские преступления против поляков замалчивались и остались безнаказанными. Впрочем, советские преступления аукнулись позором и горечью 1941 года.
И стоит посмотреть на события 1939 г. глазами поляков:

Оригинал взят у vg_saveliev в Польский поход РККА 1939 года глазами поляков.

Нас учили не так, конечно. О том, что написано ниже, нам не говорили.
Думаю, и сегодня Польский поход описывается как взятие под защиту белорусов и украинцев в условиях распада польского государства и агрессии нацистской Германии.
Но это было. Поэтому у поляков совсем другой взгляд на то, что происходило, начиная с 17 сентября 1939 года.

Было четыре часа утра 17 сентября 1939 года, когда Красная Армия приступила к осуществлению приказа № 16634, который накануне выдал народный комиссар обороны маршал Климент Ворошилов. Приказ звучал кратко: «Начать наступление на рассвете 17-го».
Советские войска, состоявшие из шести армий, сформировали два фронта — белорусский и украинский и начали массированную атаку на восточные польские территории.
В атаку было брошено 620 тысяч солдат, 4700 танков и 3300 самолетов, то есть в два раза больше, чем было у Вермахта, напавшего на Польшу первого сентября.

Советские солдаты обращали на себя внимание своим видом
Одна жительница городка Дисна Виленского воеводства, описывала их так: «Они были странные — маленького роста, кривоногие, уродливые и страшно изголодавшиеся. На головах у них были причудливые шапки, а на ногах — тряпичные ботинки». В виде и поведении солдат была еще одна черта, которую местные жители заметили еще отчетливее: животная ненависть ко всему, что ассоциировалось с Польшей. Она была написана на их лицах и звучала в их разговорах. Могло показаться, что кто-то уже давно «пичкал» их этой ненавистью, и лишь теперь она смогла вырваться на свободу.

Советские солдаты убивали польских пленных, уничтожали мирное население, жгли и грабили. За линейными частями шли оперативные группы НКВД, чьей задачей была ликвидация «польского врага» в тылу советского фронта. Им была поручена задача взять под контроль важнейшие элементы инфраструктуры польского государства на оккупированных Красной Армией территориях. Они занимали здания государственных учреждений, банков, типографий, редакции газет; изымали ценные бумаги, архивы и культурные ценности; арестовывали поляков на основании подготовленных заранее списков и текущих доносов своих агентов; ловили и переписывали сотрудников польских служб, парламентариев, членов польских партий и общественных организаций. Многие были сразу же убиты, не имея шансов даже попасть в советские тюрьмы и лагеря, сохранив хотя бы теоретические шансы на выживание.

Дипломаты вне закона
Первыми жертвами советского нападения пали дипломаты, представлявшие Польшу на территории Советского Союза. Польский посол в Москве Вацлав Гжибовский в полночь с 16 на 17 сентября 1939 года был срочно вызван в Народный комиссариат иностранных дел, где заместитель министра Вячеслава Молотова Владимир Потемкин попытался вручить ему советскую ноту с обоснованием атаки Красной Армии. Гжибовский отказался ее принять, заявив, что советская сторона нарушила все международные соглашения. Потемкин ответил, что нет уже ни польского государства, ни польского правительства, заодно объяснив Гжибовскому, что польские дипломаты не имеют больше никакого официального ранга и будут трактоваться как находящаяся в Советском Союзе группа поляков, которую местные суды имеют право преследовать за противоправные действия. Вразрез положениям женевской конвенции советское руководство попыталось воспрепятствовать эвакуации дипломатов в Хельсинки, а потом арестовать. Просьбы заместителя декана дипломатического корпуса посла Италии Аугусто Россо к Вячеславу Молотову, остались без ответа. В итоге польских дипломатов решил спасти посол Третьего рейха в Москве Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург, который вынудил советское руководство дать им разрешение на выезд.

Однако до этого в СССР успели произойти другие, гораздо более драматичные, истории с участием польских дипломатов.
30 сентября польский консул в Киеве Ежи Матусинский был вызван в местное отделение Наркоминдела. В полночь он вышел в сопровождении двух своих шоферов из здания польского консульства и пропал без вести. Когда об исчезновении Матусинского узнали остававшиеся в Москве польские дипломаты, они вновь обратились к Аугусто Россо, а тот отправился к Молотову, который заявил, что, скорее всего, консул с шоферами бежал в какую-нибудь соседнюю страну. Не удалось ничего добиться и Шуленбургу. Летом 1941 года, когда СССР стал выпускать поляков из лагерей, генерал Владислав Андерс (Władysław Anders) начал формировать на советской территории польскую армию, и в ее рядах оказался бывший шофер консула Анджей Оршинский (Andrzej Orszyński). Согласно его показаниям, данным под присягой польским властям, в тот день всех троих арестовало НКВД и перевезло на Лубянку. Оршинского не расстреляли только чудом. Польское посольство в Москве еще несколько раз обращалось к советским властям по поводу пропавшего консула Матусинского, но ответ был одним и тем же: «У нас его нет».

Репрессии затронули также сотрудников других польских дипломатических представительств в Советском Союзе. Консульству в Ленинграде запретили передать здание и находившееся в нем имущество следующему консулу, а НКВД силой выдворило из него персонал. У консульства в Минске был организован митинг «протестующих граждан», в результате которого демонстранты избили и ограбили польских дипломатов. Для СССР Польша, как и международное право не существовали. Произошедшее с представителями польского государства в сентябре 1939 года, было уникальным событием в истории мировой дипломатии.

Расстрелянная армия
Уже в первые дни после вторжения Красной Армии в Польшу начались военные преступления. Сначала они затронули польских солдат и офицеров. Приказы советских войск изобиловали призывами, адресованными польскому мирному населению: его агитировали уничтожать польских военных, изображая их как врагов. Простых солдат призыва
ли убивать своих офицеров. Такие приказы давал, например, командующий Украинским фронтом Семен Тимошенко. Эта война велась вразрез международному праву и всем военным конвенциям. Сейчас даже польские историки не могут дать точную оценку масштаба советских преступлений 1939 года. О многих случаях зверств и жестоких убийств польских военных мы узнали лишь спустя несколько десятков лет благодаря рассказам свидетелей тех событий. Так было, например, с историей командующего Третьего военного корпуса в Гродно генерала Юзефа Ольшины-Вильчинского.
22 сентября в окрестностях поселка Сопоцкин его автомобиль окружили советские военные с гранатами и автоматами. Генерала и сопровождавших его людей ограбили, раздели и почти сразу же расстреляли. Жена генерала, которой удалось выжить, рассказывала спустя много лет: «Муж лежал лицом вниз, левая нога была прострелена под коленом наискось. Рядом лежал капитан с раскроенной головой. Содержимое его черепа вылилось на землю кровавой массой. Вид был ужасен. Я подошла ближе, проверила пульс, хотя знала, что это бессмысленно. Тело было еще теплым, но он был уже мертв. Я начала искать какую-нибудь мелочь, что-то на память, но карманы мужа были пусты, у него забрали даже Орден воинской доблести и образок с изображением Богоматери, который я дала ему в первый день войны».

В Полесском воеводстве советские военные расстреляли целую взятую в плен роту батальона Корпуса охраны пограничья «Сарны» — 280 человек. Жестокое убийство произошло также в Великих Мостах Львовского воеводства. Советские солдаты согнали на площадь кадетов местной Школы офицеров полиции, выслушали рапорт коменданта школы и расстреляли всех присутствующих из расставленных вокруг пулеметов. Никто не выжил. Из одного польского отряда, сражавшегося в окрестностях Вильнюса и сложившего оружие взамен за обещание отпустить солдат по домам, были выведены все офицеры, которые были тут же казнены. То же самое произошло в Гродно, взяв который советские войска убили около 300 польских защитников города. В ночь с 26 на 27 сентября советские отряды вошли в Немирувек Хелмской области, где ночевало несколько десятков юнкеров. Их взяли в плен, связали колючей проволокой и забросали грантами. Полицейских, которые защищали Львов, расстреляли на шоссе, ведущем в Винники. Аналогичные расстрелы происходили в Новогрудке, Тернополе, Волковыске, Ошмянах, Свислочи, Молодечно, Ходорове, Золочеве, Стрые. Отдельные и массовые убийства взятых в плен польских военных совершались в сотнях других городов восточных регионов Польши. Издевались советские военные и над ранеными. Так было, например, в ходе боя под Вытычно, когда несколько десятков раненых пленных поместили в здании Народного дома во Влодаве и заперли там, не оказав никакой помощи. Через два дня почти все скончались от ран, их тела сожгли на костре.
Польские военнопленные под конвоем Красной армии после Польского похода в сентябре 1939 года

Иногда советские военные использовали обман, вероломно обещая польским солдатам свободу, а иногда даже представляясь польскими союзниками в войне с Гитлером. Так произошло, например, 22 сентября в Винниках неподалеку от Львова. Возглавлявший оборону города генерал Владислав Лангер подписал с советскими командующими протокол передачи города Красной Армии, по которому польским офицерам обещали беспрепятственный выход в направлении Румынии и Венгрии. Договор почти сразу же был нарушен: офицеров арестовали и вывезли в лагерь в Старобельске. В районе Залещиков на границе с Румынией русские украшали танки советскими и польскими флагами, чтобы изобразить из себя союзников, а потом окружить польские отряды, разоружить и арестовать солдат. С пленных часто снимали мундиры, обувь и пускали их дальше без одежды, с нескрываемой радостью стреляя по ним. В целом, как сообщала московская пресса, в сентябре 1939 года в руки советской армии попало около 250 тысяч польских солдат и офицеров. Для последних настоящий ад начался позже. Развязка произошла в Катынском лесу и подвалах НКВД в Твери и Харькове.

Красный террор
Террор и убийства мирного населения приобрели особые масштабы в Гродно, где было убито как минимум 300 человек, в том числе принимавших участие в обороне города скаутов. Двенадцатилетнего Тадзика Ясинского советские солдаты привязали к танку, а потом протащили по мостовой. Арестованных мирных жителей расстреливали на Собачьей Горе. Свидетели этих событий вспоминают, что в центре города лежали груды трупов. Среди арестованных оказались, в частности, директор гимназии Вацлав Мыслицкий, руководительница женской гимназии Янина Недзвецка и депутат Сейма Константы Терликовский.
Все они вскоре умерли в советских тюрьмах. Раненым приходилось скрываться от советских солдат, потому что в случае обнаружения их ждал немедленный расстрел.
Красноармейцы особенно активно изливали свою ненависть на польских интеллигентов, помещиков, чиновников и школьников. В деревне Большие Эйсмонты в Белостокском районе пыткам подвергли члена Союза помещиков и сенатора Казимежа Биспинга, который позже умер в одном из советских лагерей. Арест и пытки ждали также инженера Оскара Мейштовича, владельца имения Рогозница неподалеку от Гродно, который был впоследствии убит в минской тюрьме.
С особой жестокостью советские солдаты относились к лесникам и военным поселенцам. Командование Украинского фронта выдало местному украинскому населению 24-часовое разрешение на то, чтобы «расправиться с поляками». Самое жестокое убийство произошло в Гродненском районе, где неподалеку от Скиделя и Жидомли находилось три гарнизона, населенных бывшими легионерами Пилсудского. Несколько десятков человек было жестоко убито: им отрезали уши, языки, носы, распороли животы. Некоторых облили нефтью и сожгли.
Террор и репрессии обрушились также на духовенство. Священников избивали, вывозили в лагеря, а часто и убивали. В Антоновке Сарненского повета священника арестовали прямо во время службы, в Тернополе монахов-доминиканцев выгнали из монастырских зданий, которые были сожжены на их глазах. В селе Зельва Волковысского повета арестовали католического и православного священников, а потом жестоко расправились с ними в ближайшем лесу.
С первых дней входа советских войск тюрьмы городов и городков Восточной Польши начали стремительно заполняться. НКВД, которое относилось к пленникам со звериной жестокостью, начало создавать собственные импровизированные тюрьмы. Спустя всего несколько недель число заключенных увеличилось по меньшей мере в шесть-семь раз.

Преступление против поляков
В эпоху Польской Народной Республики поляков пытались убедить, что 17 сентября 1939 года произошел «мирный» ввод советских войск для защиты белорусского и украинского населения, живущего на восточных рубежах Польской республики. Между тем это было жестокое нападение, которое нарушало положения Рижского договора 1921 года и польско-советский договор о ненападении 1932 года.
Вошедшая в Польшу Красная Армия не считалась с международным правом. Речь шла не только о захвате восточных польских регионов в рамках выполнения положений подписанного 23 августа 1939 года пакта Молотова-Риббентропа. Вторгшись в Польшу, СССР начал воплощать в жизнь зародившийся еще в 20-е годы план по истреблению поляков. Сначала ликвидация должна была затронуть «руководящие элементы», которые следовало как можно быстрее лишить влияния на народные массы и обезвредить. Массы же, в свою очередь, планировалось переселить вглубь Советского Союза и превратить в рабов империи. Это была настоящая месть за то, что Польша в 1920 году сдержала наступление коммунизма. Советская агрессия была вторжением варваров, которые убивали пленных и гражданских, терроризировали мирное население, уничтожали и оскверняли все, что ассоциировалось у них с Польшей. Весь свободный мир, для которого Советский Союз всегда был удобным союзником, помогшим победить Гитлера, не хотел ничего знать об этом варварстве. И поэтому советские преступления в Польше до сих пор не получили осуждения и наказания!
Вторжение варваров (Лешек Петшак, "Uwazam Rze", Польша)

Как-то непривычно такое читать, правда? Разрывает шаблон. Заставляет подозревать, что поляки ослеплены своей ненавистью к русским.
Потому что совсем это не похоже на освободительный поход РККА, о котором нам всегда рассказывали.
Ну, это если не считать поляков оккупантами.
Понятно, что наказать оккупантов - это правильно. А война - это война. Она всегда жестока.

Может быт, в этом все дело?
Поляки считают, что это их земля. А русские - что их.

Николай Сергеев, интернет-сайт "Западная Русь ", 17.09.2010

В сентябре 1939 года произошло событие, которое является одной из самых знаменательных вех истории Белоруссии. В результате Освободительного похода Красной Армии насильственно разорванный белорусский народ вновь стал единым. Это был акт великой исторической справедливости, что является бесспорным фактом, но, к сожалению, это понятно далеко не всем.

На Западе имеются влиятельные силы, которые пытаются не только приписать Советскому Союзу соучастие с гитлеровской Германией в нападении на Польшу в сентябре 1939 года, но и навязать нашему народу чувство некой вины за те события. И за этим кроется не только корыстное желание попытаться истребовать «моральную» и «материальную» компенсацию за утрату возвращенных истинным хозяевам западнобелорусских земель, но и подвести «правовую» базу под возможный территориальный пересмотр существующих границ.

На первый взгляд может показаться, что подобный сценарий развития событий абсолютно невероятен. Но где сейчас не так давно еще цветущая европейская страна Югославия?

Историю необходимо не только знать, но и уметь извлекать из нее правильные выводы. А это нужно и для того, чтобы ясно представлять себе, где твой брат и союзник, а где в лучшем случае партнер.

Под «польским часом»

17 сентября 1939 года Красная Армия перешла старую советско-польскую границу, разрезавшую территорию Белоруссии практически пополам. По большому счету, называть существовавшую до середины сентября 1939 года границу «старой» можно было лишь с большой долей условности, так как она появилась только в соответствии с Рижским договором от 18 марта 1921 года, т.е. существовала всего 18 лет.

Этот документ стал итогом неудачной для Советской России войны с Польшей, в результате которой к последней отошли обширные белорусские и украинские территории. В довоенной Польше эти земли именовались «кресами всходними» (восточными окраинами) и последовательно превращались в нищий и бесправный придаток второй Речи Посполитой.

Вот только некоторые цифры. В 30-х годах двадцатого столетия в Новогрудском и Полесском воеводствах от 60-ти до 70-ти процентов населения были неграмотными. Подавляющее большинство земельных угодий находилось во владении крупных польских помещиков и военизированных польских переселенцев-«осадников» .

Что касается экономического развития региона, то за время «польского часа» доставшаяся с дореволюционных времен промышленность пришла в полный упадок. А на тех немногих предприятиях, которые имелись в наличии, заработок рабочих был на 40-50 процентов ниже, чем в самой Польше. А ведь и польские рабочие находились в тяжелом материальном положении – подавляющее большинство имело доходы ниже тогдашнего прожиточного минимума. Поэтому жизнь впроголодь была присуща для большинства западнобелорусского населения.

Но крайняя нужда была не самой черной стороной жизни западных белорусов. На восточных землях второй Речи Посполитой Варшавой проводилась политика жесткой полонизации, что вылилось в практически полную ликвидацию образования на белорусском и русском языках, закрытие и разрушение сотен православных храмов.

Невозможно без содрогания читать и слушать воспоминания очевидцев (некоторые еще живы) о том, каким оскорблениям и унижениям со стороны «педагогов» подвергались белорусские дети в польских школах за случайно оброненное белорусское или русское слово. Особенно пристальным вниманием со стороны польских властей пользовалась белорусская интеллигенция, в первую очередь учителя, которым настоятельно предлагалось принять католицизм и поменять национальное самоопределение с белорусского и восточнославянского на польское.В противном случае упрямцев ждало или лишение работы (это в лучшем случае) или политические репрессии (тюрьма или концлагерь в Березе-Картузской). Человек мог оказаться в польском застенке только за чтение (!) Пушкина или Достоевского. Положение белорусского населения на «кресах всходних» было просто отчаянным, что выливалось в многочисленные, временами довольно жесткие, протестные выступления.

В 1921-1925 годах в Западной Белоруссии действовало активное партизанское движение, направленное против польской власти. Партизаны наносили удары по полицейским участкам, жгли усадьбы польских помещиков и хутора поляков-осадников. По данным Второго разведывательного отдела (небезызвестная «двуйка») генерального штаба Войска польского, в 1923 году общая численность партизан, действовавших на территории Виленщины, в Полесье, в Налибокской, Беловежской и Гродненской пущах составляла от 5 до 6 тысяч человек.

В числе известных руководителей западнобелорусского партизанского движения были Кирилл Орловский, Василий Корж, Филипп Яблонский, Станислав Ваупшасов. Наиболее влиятельными силами в этом движении были Коммунистическая партия Западной Белоруссии (КПЗБ), Белорусская партия социалистов-революционеров, а также Белорусская революционная организация (БРО), выделившаяся из левого крыла партии эсеров.

В декабре 1923 года БРО вошла в состав КПЗБ, так как обе организации имели практически совпадающие программы – конфискация помещичьих земель с безвозмездной передачей крестьянам, восьмичасовой рабочий день, объединение всех белорусских земель в рабоче-крестьянскую республику.

В эти годы Западная Белоруссия фактически была охвачена народным восстанием за освобождение от владычества второй Речи Посполитой. Для подавления партизанского движения польское правительство широко использовало регулярную армию, в первую очередь подвижные кавалерийские части. В результате жестоких репрессий и массового террора партизанское движение к 1925 году пошло на спад. По данным польских властей только в Полесском воеводстве в апреле 1925 года было арестовано 1400 подпольщиков, партизан и их помощников.

В этих условиях руководство КПЗБ принимает решение об изменении тактики борьбы, отказывается от партизанских действий и уходит в глубокое подполье. К концу 1930-х годов в рядах КПЗБ состояло около 4000 человек. Кроме того, более 3000 членов этой партии постоянно находилось в тюрьмах. В то же время, начиная с 1924 года, в Западной Белоруссии вполне легально действовала организация содействия революционерам «Красная помощь».

В ноябре 1922 года в Польше состоялись парламентские выборы, по итогам которых в Сейм и Сенат прошли соответственно 11 и 3 депутата-белоруса, создавшие в Сейме фракцию – Белорусский посольский клуб (БПК). В июне 1925 года левой фракцией БПК совместно с КПЗБ и другими революционно-демократическими организациями была создана Белорусская крестьянско-рабочая громада (БКРГ), выросшая в короткий срок в массовое общественно-политическое движение.

К началу 1927 года Громада насчитывала более ста тысяч членов и к тому времени фактически установила политический контроль над многими районами Западной Белоруссии. В мае 1926 года была принята программа БКРГ, которая требовала конфискации помещичьих земель с последующей их передачей безземельным крестьянам, создания рабоче-крестьянского правительства, установления демократических свобод и самоопределения Западной Белоруссии.

Польское правительство недолго терпело такую политическую самодеятельность и в ночь с 14 на 15 января 1927 года начался разгром Громады. Были произведены массовые обыски и аресты членов БКРГ. Без согласия сейма были арестованы депутаты Бронислав Тарашкевич, Симон Рак-Михайловский, Павел Волошин и другие. А 21 марта 1927 года БКРГ была запрещена.

К началу тридцатых годов практически единственной реально дееспособной политической организацией в Западной Белоруссии оставалась только КПЗБ, что во многом было обусловлено поддержкой со стороны Коминтерна. В мае 1935 года второй съезд КПЗБ принял решение о переходе к тактике создания широкого народного фронта на основе общедемократических требований – отмена репрессивной конституции, бесплатное наделение крестьян землей, введение 8-часового рабочего дня и ликвидация концлагеря в Березе-Картузской. На этой платформе в 1936 году КПЗБ заключает соглашение о совместных действиях с Белорусской христианской демократией.

Казалось бы, что тактика широкого народного фронта имела хорошие политические перспективы, но удар по западнобелорусским коммунистам был неожиданно нанесен с той стороны, откуда его никак не ожидали. В 1938 году решением Исполкома Коминтерна Коммунистические партии Западной Белоруссии и Западной Украины были распущены. С чем же это было связано? Очевидно с тем, что коммунисты Западной Белоруссии и Западной Украины были активными действующими революционерами и слишком привержены идеям свободы и народовластия (выражаясь современным бюрократическим языком, были экстремистами), что никак не могло устраивать уже давно вставших на путь левого тоталитаризма советских руководителей.

Как бы там ни было, но борьба компартии Западной Белоруссии и других революционно-демократических организаций за освобождение от власти второй Речи Посполитой является одной из самых героических страниц в истории белорусского народа. Эта борьба в разных формах продолжалась в течение всего периода польской оккупации и явилась проявлением глубокого неприятия западнобелорусским населением второй Речи Посполитой, которая была для него чужой и враждебной.

Весь период «польского часа» западные белорусы верили и надеялись, что освобождение придет с востока. Не разбираясь в большинстве своем в особенностях государственного устройства СССР и уж тем более в перипетиях партийно-политической борьбы в ВКП (б), западный белорус знал, что восточнее станции Негорелое, что под Минском, находится великая страна, которая помнит о нем и для которой он является сыном.

Польская кампания вермахта

1 сентября 1939 года гитлеровская Германия начала молниеносную войну против Польши, и за 16 дней полностью разгромила польскую армию и систему государственного управления второй Речи Посполитой. Как справедливо писала 14 сентября по этому поводу газета «Правда»: «Многонациональное государство, не скрепленное узами дружбы и равенства населяющих его народов, а, наоборот, основанное на угнетении и неравноправии национальных меньшинств, не может представлять крепкой военной силы».

Справедливости ради надо отметить, что Германия в количественном отношении не имела подавляющего превосходства над польскими вооруженными силами. Для проведения польской кампании германское командование сосредоточило 55 пехотных и 13 механизированных и моторизованных (5 танковых, 4 моторизованных и 4 легких) дивизий. В целом это составило около 1 500 000 чел. и 3500 танков. Воздушные силы образовали две воздушные армии в составе около 2500 самолетов.

Польша выставила против Германии 45 пехотных дивизий. Кроме того, она имела 1 кавалерийскую дивизию, 12 отдельных кавалерийских бригад, 600 танков и всего около 1000 действующих самолетов. Все это составило численность примерно в 1 000 000 человек. Кроме того, Польша имела около 3 миллионов обученных солдат, более половины которых прошли обучение после 1920 года. Однако огромная часть этого обученного запаса польское командование так и не смогло использовать в этой войне. В итоге до 50 процентов лиц, годных для военной службы, остались в сентябре 1939 года вне армии.

Со своей стороны германскому командованию удалось в последний период перед 1 сентября с большой быстротой сосредоточить и развернуть мощную ударную группировку войск. В целом же польская кампания выявила подавляющее качественное и организационное превосходство вермахта над польской армией, что и обеспечило скоротечность войны. Злую шутку над польским правительством сыграло и то обстоятельство, что все межвоенные годы Польша готовилась к войне с Советским Союзом и в результате оказалась совершенно неготовой к вооруженному противоборству с Германией, на границе с которой с польской стороны практически отсутствовали даже какие-либо серьезные укрепления.

К концу первой декады сентября польское правительство бежало в Румынию, а население еще не захваченных немецкими войсками территорий и остатки польских вооруженных сил были оставлены на произвол судьбы. Исходя из такого хода событий, 10 сентября 1939 года нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов сделал заявление, в котором говорилось, что «Польша распадается, и это вынуждает Советский Союз прийти на помощь украинцам и белорусам, которым угрожает Германия».

А в это время немецкие войска быстро продвигались на восток, передовые танковые отряды уже подошли к Кобрину. Нависла реальная угроза гитлеровской оккупации западнобелорусских земель. Обстановка требовала от руководства Советского Союза решительных и незамедлительных действий.

Вынужденная мера

14 сентября в Смоленске командующий войсками Белорусского особого военного округа М.П. Ковалев на совещании высшего начальствующего состава сообщил, что «в связи с продвижением немецких войск в глубь Польши советское правительство решило взять под защиту жизнь и имущество граждан Западной Белоруссии и Западной Украины, ввести свои войска на их территорию и тем самым исправить историческую несправедливость». К 16 сентября войска специально образованных Белорусского и Украинского фронтов заняли исходные рубежи в ожидании приказа от наркома обороны.

В ночь на 17 сентября в Кремль был вызван германский посол Шуленберг, которому Сталин лично объявил, что через четыре часа войска Красной Армии пересекут польскую границу на всем ее протяжении. При этом немецкой авиации было предложено не залетать восточнее линии Белосток-Брест-Львов.

Сразу после приема посла Германии уже заместитель наркома иностранных дел СССР В.П.Потемкин вручил польскому послу в Москве В. Гржибовскому ноту советского правительства. «События, вызванные польско-германской войной, – говорилось в документе, – показали внутреннюю несостоятельность и явную недееспособность польского государства. Все это произошло за самый короткий срок... Население Польши брошено на произвол судьбы. Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. В силу такого рода положения заключенные между Советским Союзом и Польшей договоры прекратили свое действие... Польша стала удобным полем для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Советское правительство до последнего времени оставалось нейтральным. Но оно в силу указанных обстоятельств не может больше нейтрально относиться к создавшемуся положению».

В настоящее время можно услышать много спекуляций по поводу правомерности действий Советского Союза в сентябре 1939 года. Польская сторона, например, заостряет внимание на том, что продвижение германских войск по территории Польши не было бы таким успешным, если бы части Красной Армии не перешли советско-польскую границу 17 сентября 1939 года. Подчеркивается, что вхождение советских войск на территорию Польши произошло без объявления войны, а на восточных землях имелись все возможности (готовились-то к войне против СССР) для оказания длительного сопротивления наступающим частям и соединениям Красной Армии. И, наконец, польская историография пытается утверждать, что советские войска выполняли некий особый план, разработанный совместно руководителями Союза ССР и фашистской Германии.

На самом деле действия Советского Союза в той обстановке были продиктованы сложившейся в связи с агрессией Германии против Польши обстановкой и оправданы не только в военно-политическом отношении, но и с позиций международного права. Достаточно сказать, что ко времени начала операции тогдашней Польши как государства уже не существовало. Бездарное польское правительство «санации» бежало из осажденной Варшавы. Сколько-либо упорядоченная система государственной власти совершенно распалась, было полностью потеряно управление польскими войсками, везде царили хаос и паника.

Однако польская сторона, напротив, утверждает, что только после получения сообщения о переходе советскими войсками восточной границы Польши, верховный главнокомандующий Рыдз-Смиглый вместе с президентом и правительством выехали в Румынию. Более того, польские историки специально обращают внимание на то, что польские войска не оказывали никакого сопротивления Красной Армии, поскольку якобы получили соответствующий приказ сверху. Но кто мог отдать такой приказ в тот момент, когда все польское государственно-политическое и военное руководство уже сидело под фактическим арестом в Румынии? Какие штабы польских соединений и частей способны были получить эту директиву в условиях тотальной дезорганизации систем связи и управления?

Что касается военной составляющей Освободительного похода 1939 года, то она имела все признаки, говоря современными понятиями, миротворческой операции.

Освободительная операция

В 5 часов 40 минут утра 17 сентября 1939 года войска Белорусского и Украинского фронтов перешли советско-польскую границу, установленную в 1921 году. Войскам Красной Армии запрещалось подвергать авиационной и артиллерийской бомбардировке населенные пункты и польские войска, не оказывающие сопротивления. Личному составу разъяснялось, что войска пришли в Западную Белоруссию и Западную Украину «не как завоеватели, а как освободители украинских и белорусских братьев». В своей директиве от 20 сентября 1939 года начальник пограничных войск СССР комдив Соколов потребовал от всех командиров предупредить весь личный состав «о необходимости соблюдения должного такта и вежливости» по отношению к населению освобожденных районов. Начальник пограничных войск Белорусского округа комбриг Богданов в своем приказе прямо подчеркнул, что армии Белорусского фронта переходят в наступление с задачей «не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией».

Особое внимание обращалось на необходимость охраны жизни и имущества всех украинских и белорусских граждан, тактичного и лояльного отношения к польскому населению, польским государственным служащим и военнослужащим, не оказывающим вооруженного сопротивления. Польским беженцам из западных регионов Польши предоставлялось право двигаться беспрепятственно и самим организовывать охрану стоянок и населенных пунктов.

Выполняя общий миротворческий замысел операции, советские войска старались избегать вооруженного соприкосновения с частями польских вооруженных сил. По признанию начальника штаба польского главного командования генерала В.Стахевича, польские войска «дезориентированы поведением большевиков, потому что они в основном избегают открывать огонь, а их командиры утверждают, что они приходят на помощь Польше против немцев». Советские ВВС не открывали огонь по польским самолетам, если те не вели бомбометание или обстрел частей наступающей Красной Армии. К примеру, 17 сентября в 9 часов 25 минут польский истребитель был приземлен советскими истребителями в районе пограничной заставы «Баймаки», чуть позже на другом участке советскими истребителями был принужден к посадке польский двухмоторный самолет П-3Л-37 из бомбардировочной эскадрильи 1-го Варшавского полка. В то же время отдельные боевые столкновения были отмечены на линии старой границы, по берегам реки Неман, в районе Несвижа, Воложина, Щучина, Слонима, Молодечно, Скиделя, Новогрудка, Вильно, Гродно.

Следует добавить, что крайне мягкое отношение частей Красной Армии к польским войскам было обусловлено во многом тем обстоятельством, что в то время большое количество этнических белорусов и украинцев было призвано в польскую армию. Например, солдаты польского батальона, расквартированного на стражнице «Михайловка», трижды обращались к командованию Красной Армии с просьбой взять их в плен. Поэтому в том случае, если польские части не оказывали сопротивления и добровольно складывали оружие, рядовые чины практически сразу распускались по домам, интернировались лишь офицеры.

В современной Польше внимание общественности пытаются сконцентрировать исключительно на трагической судьбе части офицерского корпуса Польши, погибшего в Катыни и других лагерях для пленных польских офицеров. Между тем замалчиваются материалы и факты по полному освобождению летом 1941 года почти миллиона поляков, временно находившихся на поселении в Средней Азии и Сибири. Замалчивается и предоставленная полякам в СССР по договору с правительством генерала Сикорского в Лондоне (30.06.1941 г.) возможность воссоздания польских вооруженных сил на советской территории. А ведь, несмотря на тяжелейшие условия первого года войны с фашистской Германией и ее союзниками, СССР помог к 1942 году создать на своей территории 120 тысячную польскую армию, которая по согласованию с польским правительством в изгнании затем была переброшена в Иран и Ирак.

Необходимо обратить внимание на то, что при встрече с немецкими войсками частям Красной Армии предписывалось «действовать решительно и продвигаться быстро». С одной стороны, не давать германским частям без необходимости повода для провокаций, а с другой - не допускать захвата немцами районов, заселенных украинцами и белорусами. При попытке же немецких войск завязать бой, надлежало давать им решительный отпор.

Естественно, что когда большие массы недружественных (пусть пока еще и невраждебных) войск действуют на встречных направлениях, практически неизбежными становятся различные недоразумения и отдельные боевые столкновения. Так, 17 сентября части германского 21-го армейского корпуса подверглись восточнее Белостока бомбардировке советской авиацией и понесли потери убитыми и ранеными. В свою очередь, вечером 18 сентября у местечка Вишневец (85 км от Минска) немецкая бронетехника обстреляла расположение 6-й советской стрелковой дивизии, погибло четверо красноармейцев. 19 сентября в районе Львова произошел бой между частями немецкой 2-й горнострелковой дивизии с советскими танкистами, в ходе которого обе стороны понесли потери убитыми и ранеными. Тем не менее, ни СССР, ни Германия не были заинтересованы в то время в вооруженном конфликте и тем более в войне. К тому же решительная военная демонстрация, осуществленная Красной Армией, способствовала прекращению продвижения германских войск на восток.

Жители Западной Белоруссии и Западной Украины в сентябре 1939 года встречали войска Красной Армии с большим воодушевлением – с красными знаменами, плакатами «Да здравствует СССР!», цветами и хлебом-солью. Заместитель начальника пограничных войск СССР комбриг Аполлонов в своем донесении, в частности, отмечал, что «население польских сел повсеместно приветствует и радостно встречает наши части, оказывая большое содействие в переправе через реки, продвижению обозов, разрушая укрепления поляков». Командование Белорусского пограничного округа также сообщало, что «население Западной Белоруссии с радостью, любовью встречает части РККА, пограничников». Лишь небольшая часть интеллигенции и зажиточных белорусов и украинцев заняли выжидательную позицию. Они, конечно, опасались не «прихода России» как таковой, а антибуржуазных преобразований новой власти. Исключение составляли местные поляки, которые в большинстве своем переживали происходившее как национальную трагедию. Именно они организовывали вооруженные банды, распространяли среди населения провокационные слухи.

Помощь войскам Белорусского фронта в ряде мест оказали повстанческие отряды и революционные комитеты. Повстанческие отряды (отряды самообороны) начали возникать уже в первые дни германо-польской войны из числа коммунистов и комсомольцев, избежавших ареста либо бежавших из мест заключения, дезертиров польской армии и местной молодежи, не явившейся на призывные участки. Действиям повстанцев, устраивавших засады полицейским конвоям и отбивавшим арестованных «большевиков», громивших полицейские участки, помещичьи имения и хутора осадников (польских военных поселенцев), способствовало безвластие, возникшее после бегства польской администрации из сельской местности в города – под защиту армии и жандармерии.

19 сентября Молотов сообщил германскому послу Шуленбергу, что советское правительство и лично Сталин посчитали нецелесообразным создание «Польской Советской Республики» на западнобелорусских и западноукраинских землях (ранее такая возможность рассматривалась), где восточнославянской население составляло 75% от всех проживающих.

С рассветом 23 сентября советские войска должны были начать выдвижение на новую демаркационную линию. Отход соединений вермахта на запад должен был начаться на сутки раньше. При совершении маршей между советскими и немецкими войсками предполагалось сохранение дистанции в 25 километров.

Однако в Белосток и Брест советские войска вошли на сутки раньше, исполняя указание воспрепятствовать вывозу из этих городов немцами «военной добычи» – попросту, предотвратить разграбление Белостока и Бреста. В первой половине дня 22 сентября передовой отряд 6-го кавалерийского корпуса (120 казаков) вошел в Белосток, чтобы принять его от немцев. Вот как описывает эти события командир кавалерийского отряда полковник И.А. Плиев: «Когда наши казаки прибыли в город, случилось то, чего гитлеровцы больше всего боялись и чего пытались избежать: тысячи горожан высыпали на безлюдные доселе улицы и устроили красноармейцам восторженную овацию. Немецкое командование наблюдало всю эту картину с нескрываемым раздражением – контраст со встречей вермахта был разительный. Опасаясь, что дальнейшее развитие событий примет нежелательный для них оборот, немецкие части поспешили покинуть Белосток задолго до наступления вечера – уже в 16.00 прибывший в Белосток комкор Андрей Иванович Еременко не застал никого из германского командования».

К 25 сентября 1939 года войска Белорусского фронта вышли на демаркационную линию, где и остановились. 28 сентября с капитуляцией остатков польских войск, располагавшихся в Августовской пуще, боевые действия Белорусского фронта прекратились. За 12 суток похода фронт потерял 316 человек убитыми и умершими на этапах санитарной эвакуации, трое человек пропали без вести и 642 были ранены, контужены и обожжены.

17 – 30 сентября 1939 года фронт взял в плен (а по существу интернировал) 60202 польских военнослужащих (в том числе 2066 офицеров). К 29 сентября войска Белорусского и Украинского фронтов находились на линии Сувалки – Соколув – Люблин – Ярослав – Перемышль – р. Сан. Однако эта линия просуществовала недолго.

20 сентября Гитлер принял решение о скорейшем превращении Литвы в германский протекторат, а 25 сентября подписал директиву № 4 о сосредоточении войск в Восточной Пруссии для похода на Каунас. В поисках спасения Литва запросила помощи у СССР. В тот же день Сталин в беседе с Шуленбергом делает совершенно неожиданное предложение: обменять отошедшие к СССР Люблинское и часть Варшавского воеводства на отказ Германии от претензий на Литву. Тем самым устранялась возможная угроза германского вторжения в Белоруссию с севера.

Вопрос обсуждался в конце сентября в ходе визита Риббентропа в Москву. В соответствии с подписанным 29 сентября 1939 года советско-германским договором «О дружбе и границе» Литва отошла в советскую сферу интересов, а новая советско-германская граница пошла по линии р. Нарев - р. Западный Буг - г. Ярослав - р. Сан. К 5-9 октября все части советских войск были отведены за линию новой государственной границы. 8 октября 1939 года на белорусских территориях граница с Германией была взята под охрану пятью вновь сформированными пограничными отрядами – Августовским, Ломжанским, Чижевским, Брест-Литовским и Владимир-Волынским.

В польских землях, отошедших в 1939 году к Рейху, по сути, вся польская интеллигенция была либо истреблена, либо отправлена в концлагеря, либо выселена. На других бывших польских территориях, включенных немцами в т.н. генерал-губернаторство, началась «чрезвычайная акция умиротворения» («акция АБ»), в результате которой сразу было уничтожено несколько десятков тысяч поляков. С 1940 года германские власти стали загонять бывших польских граждан в лагерь смерти Освенцим, а позже в концлагеря с газовыми камерами в Белжеце, Треблинке и Майданеке. Почти полностью были уничтожены польские евреи – 3,5 млн. человек, массовому террору подверглась польская интеллигенция, целенаправленно и безжалостно уничтожалась молодежь. Категорически запрещено было обучение поляков в средней школе и университетах. В начальной школе оккупационной немецкой администрацией был исключен из учебного плана перечень предметов: польская история и литература, география. Поляков переводили на животное существование, Рейх продолжал немецкую колонизацию на бывших польских территориях, превращая оставшихся в живых польских граждан в рабов. Попытки массового перехода польского населения на территорию Западной Белоруссии жестко пресекались немецкими оккупационными войсками.

Совершенно иная картина наблюдалась на землях, занятых Красной Армией. После завершения военной стадии операции начались политические и социальные преобразования. В предельно сжатые сроки была создана система временных органов «революционно-демократической власти»: временные управления в городах, поветах и воеводствах, рабочие комитеты на предприятиях, крестьянские комитеты в волостях и деревнях. Временное управление включало отделы продовольствия, промышленности, финансов, здравоохранения, народного образования, коммунальный, политического просвещения, связи. Состав органов временного управления первоначально утверждался командованием Красной Армии; временное управление, в свою очередь, утверждало состав крестьянских комитетов, избранных крестьянскими сходами.

Опираясь на отряды рабочей гвардии и крестьянской милиции, временные органы власти брали в свои руки руководство политической, административно-хозяйственной и культурной жизнью городов и деревень. Взяв под контроль наличные запасы сырья, продуктов и товаров, органы «революционно-демократической власти» обеспечивали население продовольствием и товарами первой необходимости по фиксированным ценам, вели борьбу со спекуляцией. Они принимали и распределяли продукты и товары, поступавшие из СССР в порядке безвозмездной помощи.

В сентябре – октябре 1939 года в Западной Белоруссии открылось значительное количество новых школ, образование в которых было переведено по выбору граждан на родной язык - белорусский, русский, польский. Бесплатное образование резко расширило число учащихся за счет детей крестьян и рабочих, Вновь открытые больницы, амбулатории и медпункты обслуживали население бесплатно.

В октябре 1939 года при высокой политической активности избирателей прошли всеобщие и свободные выборы в Народное Собрание Западной Белоруссии (НСЗБ). Польские исследователи, наоборот, утверждают совершенно обратное, что выборы в Западной Белоруссии и октябрьский 1939 г. референдум в Литве прошли в обстановке тотального террора большевиков. Но факты свидетельствуют о другом: 28-30 октября в Белостоке открылось заседание законно избранного Народного Собрания, в ходе которого было принято 4 основополагающих документа: «Обращение с просьбой о принятии Западной Белоруссии в состав СССР», «Об установлении советской власти», «О конфискации помещичьих земель», «О национализации крупной промышленности и банков». Уже 2 ноября 1939 года Верховный Совет СССР постановил удовлетворить просьбу Народного Собрания ЗБ и включить Западную Белоруссию в состав СССР с воссоединением ее с Белорусской ССР. 14 ноября внеочередная III сессия Верховного Совета БССР постановила: «Принять Западную Белоруссию в состав Белорусской Советской Социалистической Республики» и приняла решение о разработке комплекса мер по ускоренной советизации Западной Белоруссии. В тот же день Белорусский фронт был преобразован в Западный Особый военный округ со штабом в Минске.

Так завершился Освободительный поход Красной Армии 1939 года, ставший, по сути, блестящей миротворческой операцией, которая не только коренным образом изменила тогдашнюю политическую карту Европы в пользу Советского Союза, но и придала современные очертания (с некоторыми послевоенными изменениями) нынешней Республике Беларусь.

"пУЧПВПДЙФЕМШОЩЕ РПИПДЩ" 1939-1940 ЗЗ.: БЛФЩ ЛТБУОПК ЗЕПРПМЙФЙЛЙ

оП ЛБЛ ФПМШЛП НЩ ВХДЕН УЙМШОЩ ОБУФПМШЛП, ЮФПВЩ УТБЪЙФШ ЧЕУШ ЛБРЙФБМЙЪН, НЩ ОЕНЕДМЕООП УИЧБФЙН ЕЗП ЪБ ЫЙЧПТПФ.

лБРЙФБМЙУФЙЮЕУЛЙК НЙТ РПМПО ЧПРЙАЭЙИ НЕТЪПУФЕК, ЛПФПТЩЕ НПЗХФ ВЩФШ ХОЙЮФПЦЕОЩ ФПМШЛП ЛБМЕОЩН ЦЕМЕЪПН УЧСЭЕООПК ЧПКОЩ.

17 УЕОФСВТС 1939 З. лТБУОБС бТНЙС ОБЮБМБ ЧФПТЦЕОЙЕ Ч рПМШЫХ. ьФЙН ВЩМБ ПФЛТЩФБ ЬТБ Ф. О. "ПУЧПВПДЙФЕМШОЩИ РПИПДПЧ", ЪБИЧБФОЙЮЕУЛЙИ БЛГЙК ууут РП ПФОПЫЕОЙА Л ЗПУХДБТУФЧБН чПУФПЮОПК еЧТПРЩ. уПЧЕФУЛЙК уПАЪ ЧУФХРЙМ ЧП чФПТХА НЙТПЧХА ЧПКОХ ОБ еЧТПРЕКУЛПН ЛПОФЙОЕОФЕ ЛБЛ БЗТЕУУПТ.

"пУЧПВПДЙФЕМШОЩНЙ" ЬФЙ РПИПДЩ ВЩМЙ ОБЪЧБОЩ Ч ууут РПФПНХ, ЮФП лТБУОБС бТНЙС Й олчд РПНПЗБМЙ ПУЧПВПДЙФШУС ОБТПДБН чПУФПЮОПК еЧТПРЩ ПФ ЬЛУРМХБФБГЙЙ. хДПЧМЕФЧПТЕООЩК уФБМЙО 9 УЕОФСВТС 1940 ЗПДБ РПДЧЕМ ЙФПЗ: ":ьФП ВМБЗПРТЙСФОП ДМС ЮЕМПЧЕЮЕУФЧБ, ЧЕДШ УЮБУФМЙЧЩНЙ УЕВС УЮЙФБАФ МЙФПЧГЩ, ЪБРБДОЩЕ ВЕМПТХУЩ, ВЕУУБТБВГЩ, ЛПФПТЩИ НЩ ЙЪВБЧЙМЙ ПФ ЗОЕФБ РПНЕЭЙЛПЧ, ЛБРЙФБМЙУФПЧ, РПМЙГЕКУЛЙИ Й ЧУСЛПК РТПЮЕК УЧПМПЮЙ. ьФП У ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС ОБТПДПЧ" .

чПЦДШ ПЫЙВУС. х УБНЙИ "ПУЧПВПЦДЕООЩИ" ВЩМБ ОБ ЬФПФ УЮЕФ ОЕУЛПМШЛП ДТХЗБС ФПЮЛБ ЪТЕОЙС: РТЙ РЕТЧПК ЧПЪНПЦОПУФЙ У ПТХЦЙЕН Ч ТХЛБИ ЧПЕЧБМЙ РТПФЙЧ ЛПННХОЙЪНБ ДП ЛПОГБ 40-И, Б Ч ПФДЕМШОЩИ УМХЮБСИ ДП ОБЮБМБ 1960-И ЗПДПЧ.

оП УЕКЮБУ ОБУ ЙОФЕТЕУХЕФ ОЕ ФП, ЛБЛ тллб Й олчд ЪБИЧБФЩЧБМЙ Й ЙУФТЕВМСМЙ ОБТПДЩ чПУФПЮОПК еЧТПРЩ Ч 1939-1940 ЗПДБИ. йОФЕТЕУОП ЧЪЗМСОХФШ ОБ ГЕМЙ ЬФПК РПУМЕДПЧБФЕМШОПК БЗТЕУУЙЙ ууут.

чУЕ ЪБИЧБФЩ уПЧЕФУЛПЗП уПАЪБ Ч ОБЮБМЕ чФПТПК НЙТПЧПК ЧПКОЩ УФБМЙ ЧПЪНПЦОЩНЙ Ч ТЕЪХМШФБФЕ УЗПЧПТБ уФБМЙОБ У зЙФМЕТПН Ч БЧЗХУФЕ 1939 З. пФЛТЩЧ ЫМАЪЩ НЙТПЧПК ЧПКОЩ, ЛПННХОЙУФЩ РПМХЮЙМЙ УЧПВПДХ ДЕКУФЧЙК ЧПУФПЮОЕЕ ЮЕТФЩ, ПРТЕДЕМЕООПК РБЛФПН нПМПФПЧБ - тЙВВЕОФТПРБ.

рЕТЧПК ЦЕТФЧПК ВЩМБ рПМШЫБ

1 УЕОФСВТС ЧЕТНБИФ ЧФПТЗУС Ч ЬФХ УФТБОХ Й УФБМ ВЩУФТП РТПДЧЙЗБФШУС ОБ ЧПУФПЛ, РТЕПДПМЕЧБС ПФЮБСООПЕ УПРТПФЙЧМЕОЙЕ чПКУЛБ рПМШУЛПЗП. оБ ЧУЕ РТПУШВЩ зЙФМЕТБ РПУЛПТЕЕ ХДБТЙФШ Ч ФЩМ РПМСЛБН уФБМЙО ПФЧЕЮБМ, ЮФП лТБУОБС бТНЙС РПЛБ ОЕ ЗПФПЧБ. чУЛПТЕ ЧЕТНБИФ РЕТЕУЕЛ "МЙОЙА УПЧЕФУЛЙИ ЙОФЕТЕУПЧ" Й ЧПЫЕМ Ч ПВМБУФЙ, ОБУЕМЕООЩЕ Ч ПУОПЧОПН ХЛТБЙОГБНЙ Й ВЕМПТХУБНЙ. йЪ вЕТМЙОБ ОБНЕЛОХМЙ Ч лТЕНМШ П ЧПЪНПЦОПУФЙ УПЪДБОЙС Ч ъБРБДОПК хЛТБЙОЕ ПФДЕМШОПЗП ЗПУХДБТУФЧБ. й 17 УЕОФСВТС Ч 5.00 ВЕЪ ПВЯСЧМЕОЙС ЧПКОЩ лТБУОПК бТНЙЕК ВЩМ ОБОЕУЕО ХДБТ Ч УРЙОХ РПМШУЛПК БТНЙЙ. ч ТЕЪХМШФБФЕ РПВЕДПОПУОПК УПЧНЕУФОПК ЛТБУОП-ЛПТЙЮОЕЧПК ЧПЕООПК БЛГЙЙ рПМШЫБ ВЩМБ ХОЙЮФПЦЕОБ ЛБЛ ЗПУХДБТУФЧП, Б 28 УЕОФСВТС ВЩМ РПДРЙУБО УПЧЕФУЛП-ЗЕТНБОУЛЙК ДПЗПЧПТ "п ДТХЦВЕ Й ЗТБОЙГБИ" Й ОПЧЩК УЕЛТЕФОЩК РТПФПЛПМ П ТБЪДЕМЕ УЖЕТ ЧМЙСОЙС. зЙФМЕТ ПФЛБЪЩЧБМУС ПФ РТЙФСЪБОЙК ОБ мЙФЧХ, Б уФБМЙО ПФДБЧБМ ЕНХ ЮБУФШ "УЧПЕК" ФЕТТЙФПТЙЙ рПМШЫЙ Л ЧПУФПЛХ ПФ чЙУМЩ.

пФ ОПЧПК УПЧЕФУЛПК ЗТБОЙГЩ ДП чБТЫБЧЩ ВЩМП ТХЛПК РПДБФШ, ДП вЕТМЙОБ - 500 ЛЙМПНЕФТПЧ (НЕОШЫЕ ДОС ЕЪДЩ ДМС УПЧЕФУЛЙИ ФБОЛПЧ). чЕТНБИФХ ЦЕ ДП нПУЛЧЩ ФЕРЕТШ ПУФБЧБМПУШ РПЮФЙ ЧДЧПЕ ВПМШЫЕ. оП зЙФМЕТ Й ОЕ ДХНБМ П РПИПДЕ ОБ чПУФПЛ, ПО ВЩМ ПЪБВПЮЕО ДТХЗЙНЙ РТПВМЕНБНЙ - У 3 УЕОФСВТС ЫМБ ЧПКОБ У бОЗМЙЕК Й жТБОГЙЕК. рПЛБ БЛФЙЧОЩИ ВПЕЧЩИ ДЕКУФЧЙК ОБ УХЫЕ Й Ч ЧПЪДХИЕ ОЕ ЧЕМПУШ, ОП ПВЕ УФПТПОЩ БЛФЙЧОП РЩФБМЙУШ ХДХЫЙФШ ДТХЗ ДТХЗБ НПТУЛПК ВМПЛБДПК.

б ЪБ УРЙОПК Х зЙФМЕТБ ВЩМ уПЧЕФУЛЙК уПАЪ, Ч ЛПФПТПН ТБЪЧЕТОХМБУШ ЧПЕООБС ЙУФЕТЙС Й ПУХЭЕУФЧМСМУС РЕТЕИПД ЬЛПОПНЙЛЙ ОБ ЧПЕООЩЕ ТЕМШУЩ. оП РТЙ ЬФПН РПЛБ уФБМЙО УРБУБМ ОБГЙУФУЛЙК ТЕЦЙН РПУФБЧЛБНЙ УЩТШС Й РТПДПЧПМШУФЧЙС.

ч ТЕЪХМШФБФЕ РПМШУЛПК ЛБНРБОЙЙ РПСЧЙМБУШ УПЧЕФУЛП-ЗЕТНБОУЛБС ЗТБОЙГБ. й УТБЪХ ЦЕ, У ПЛФСВТС 1939 З. Ч УПЧЕФУЛПН зМБЧОПН ЫФБВЕ тллб ОБЮБМ ТБЪТБВБФЩЧБФШУС РМБО ЧПКОЩ У зЕТНБОЙЕК. зЕТНБОУЛЙЕ ЦЕ ЫФБВЩ ЪБОСМЙУШ БОБМПЗЙЮОПК ТБВПФПК РП ПФОПЫЕОЙА Л ууут ФПМШЛП ЮЕТЕЪ 9 НЕУСГЕЧ.

оБ ОПЧПК ЗТБОЙГЕ ВЩМП ДЧБ ЗМХВПЛЙИ ЧЩУФХРБ Ч УФПТПОХ вЕТМЙОБ. пДЙО ЙЪ ОЙИ ВЩМ Ч ТБКПОЕ РПМШУЛПЗП ЗПТПДБ вЕМПУФПЛБ (У 1939 РП 1945 ЗПД Ч УПУФБЧЕ вуут). дТХЗПК - Ч ТБКПОЕ мШЧПЧБ. чЕУОПК - МЕФПН 1941 З. ЬФЙ ЧЩУФХРЩ ВЩМЙ РТПУФП ЪБВЙФЩ УПЧЕФУЛЙНЙ ЧПКУЛБНЙ.

ч УЧСЪЙ У ЬФЙН ГЕМЙ ЛТБУОПК БЗТЕУУЙЙ УЕОФСВТС 1939 З. ЧЩЗМСДСФ ОЕ ФБЛ, ЛБЛ ЙИ ПВЯСУОСМЙ УПЧЕФУЛЙЕ ЙУФПТЙЛЙ-РТПРБЗБОДЙУФЩ Ч ФЕЮЕОЙЕ РПУМЕДХАЭЙИ 40 МЕФ.

оП ЙЪ-ЪБ ЧФПТЦЕОЙС зЙФМЕТБ Ч тПУУЙА РМБГДБТН ДМС ОБУФХРМЕОЙС РТЕЧТБФЙМУС Ч РПЦЙТБАЭЙК ЛПФЕМ. вЕМПУФПЛУЛЙК НЕЫПЛ ОЕНГЩ ЪБИМПРОХМЙ ХЦЕ Ч ЙАОЕ-ЙАМЕ 1941 ЗПДБ, ЧПКУЛБ ЙЪ МШЧПЧУЛПЗП ЧЩУФХРБ ПФУФХРЙМЙ Й РПРБМЙ Ч ПЛТХЦЕОЙЕ РПД лЙЕЧПН Ч УЕОФСВТЕ ФПЗП ЦЕ ЗПДБ.

жЙОМСОДЙС - ЦЕТФЧБ? 2

тЕЫЙЧ РПМШУЛЙК ЧПРТПУ, уФБМЙО ЪБОСМУС жЙОМСОДЙЕК. чЩДЧЙОХЧ ОБ РЕТЕЗПЧПТБИ У ЖЙООБНЙ РТЕДМПЦЕОЙС, ОЕРТЙЕНМЕНЩЕ ЙЪ-ЪБ ХЗТПЪЩ ОБГЙПОБМШОПК ВЕЪПРБУОПУФЙ УФТБОЩ уХПНЙ, УПЧЕФУЛЙЕ ДЙРМПНБФЩ ЪБЧЕМЙ РЕТЕЗПЧПТЩ Ч ФХРЙЛ. нЙТОЩН РХФЕН ПЛЛХРЙТПЧБФШ ЬФХ УФТБОХ ВЩМП ОЕЧПЪНПЦОП.

оБ ЗТБОЙГЕ У жЙОМСОДЙЕК ТБЪЧПТБЮЙЧБМЙУШ ПЗТПНОЩЕ ОБУФХРБФЕМШОЩЕ УЙМЩ. жЙООЩ ЗПФПЧЙМЙУШ Л ПВПТПОЕ.

26 ОПСВТС ОБ УПЧЕФУЛПК ЮБУФЙ лБТЕМШУЛПЗП РЕТЕЫЕКЛБ Ч ТБКПОЕ ДЕТЕЧОЙ нБКОЙМБ РТПЗТЕНЕМП ОЕУЛПМШЛП ЧЪТЩЧПЧ. рПФПН ЧЕУШ НЙТ ХДЙЧМСМУС, ОБУЛПМШЛП ВЕЪДБТОП ВЩМБ ХУФТПЕОБ ЬФБ УПЧЕФУЛБС РТПЧПЛБГЙС (ОЕ ФП ЮФП ЗЙФМЕТПЧГБНЙ Ч зМЕКЧЙГЕ). 30 ОПСВТС "Ч ПФЧЕФ ОБ РТПЧПЛБГЙА ЖЙОУЛПК ЧПЕОЭЙОЩ" тллб РЕТЕЫМБ Ч ОБУФХРМЕОЙЕ: хЦЕ Л 1 ДЕЛБВТС ВЩМП УЖПТНЙТПЧБОП "ОБТПДОПЕ РТБЧЙФЕМШУФЧП" УБНПК ЮФП ОЙ ОБ ЕУФШ ДЕНПЛТБФЙЮЕУЛПК жЙОМСОДУЛПК ТЕУРХВМЙЛЙ ЧП ЗМБЧЕ УП УФБТЩН ЛПНЙОФЕТОПЧГЕН пФФП лХХУЙОЕОПН. вЩМБ УЖПТНЙТПЧБОБ Й ЛПННХОЙУФЙЮЕУЛБС БТНЙС жЙОМСОДЙЙ ЙЪ УПЧЕФУЛЙИ ЗТБЦДБО ЛБТЕМП-ЖЙОУЛПЗП РТПЙУИПЦДЕОЙС. уПЧЕФУЛЙЕ ЛПНБОДЙТЩ Й ЛПНЙУУБТЩ, ЧОЙНБС МПЪХОЗБН УПЧЕФУЛПК РТПРБЗБОДЩ, ЗПЧПТЙМЙ ДТХЗ ДТХЗХ Ч ОБЮБМЕ ЛБНРБОЙЙ: "уЛПТП ЧУФТЕФЙНУС Ч иЕМШУЙОЛЙ!" уПМДБФЩ РПМХЮЙМЙ РТЙЛБЪ РТЙЧЕФУФЧПЧБФШ ЫЧЕДУЛЙИ РПЗТБОЙЮОЙЛПЧ ОБ ЖЙОМСОДУЛП-ЫЧЕДУЛПК ЗТБОЙГЕ Й РТЕРСФУФЧПЧБФШ ОБУЕМЕОЙА ВЕЦБФШ ЙЪ жЙОМСОДЙЙ. чУЕ ЗПЧПТЙФ П ФПН, ЮФП ЗПФПЧЙМБУШ РПМОБС ПЛЛХРБГЙС УФТБОЩ, Б ОЕ ПФПДЧЙЗБОЙЕ ЗТБОЙГ ПФ мЕОЙОЗТБДБ ОБ ОЕУЛПМШЛП ДЕУСФЛПЧ ЛЙМПНЕФТПЧ, ЛБЛ ПВ ЬФПН ДП УЙИ РПТ РЙЫХФ ОЕЛПФПТЩЕ ЙУФПТЙЛЙ.

оП ЙЪ-ЪБ ГЕМПЗП ТСДБ РТЙЮЙО лТЕНМА РТЙЫМПУШ ПЗТБОЙЮЙФШУС ЪБИЧБФПН Х жЙОМСОДЙЙ ФПМШЛП лБТЕМШУЛПЗП РЕТЕЫЕКЛБ (НБТФ 1940 ЗПДБ). иПФС ФЕРЕТШ, У ЮЙУФП ЧПЕООПК ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС, ВЩМ ЧПЪНПЦЕО ПЮЕОШ ВЩУФТЩК ЪБИЧБФ ЧУЕК жЙОМСОДЙЙ: "МЙОЙС нБООЕТЗЕКНБ" ВЩМБ РТЕПДПМЕОБ.

ъБЮЕН ЧУЕ ЬФП ЪБФЕЧБМПУШ?

й. уФБМЙО 17 БРТЕМС 1940 З. РПСУОЙМ: "фБН, ОБ ЪБРБДЕ, ФТЙ УБНЩЕ ВПМШЫЙЕ ДЕТЦБЧЩ ЧГЕРЙМЙУШ ДТХЗ ДТХЗХ Ч ЗПТМП (бОЗМЙС Й жТБОГЙС РТПФЙЧ зЕТНБОЙЙ. - б.з.), ЛПЗДБ ЦЕ ТЕЫБФШ ЧПРТПУ П мЕОЙОЗТБДЕ, ЕУМЙ ОЕ Ч ФБЛЙИ ХУМПЧЙСИ, ЛПЗДБ ТХЛЙ ЪБОСФЩ Й ОБН РТЕДПУФБЧМСЕФУС ВМБЗПРТЙСФОБС ПВУФБОПЧЛБ ДМС ФПЗП, ЮФПВЩ ЙИ Ч ЬФПФ НПНЕОФ ХДБТЙФШ? ":" фЕРЕТШ ХЗТПЪБ зЕМШУЙОЗЖПТУХ УФПЙФ У ДЧХИ УФПТПО - чЩВПТЗ Й иБОЛП" .

пВТБФЙН ЧОЙНБОЙЕ: РПРЩФЛБ ЪБИЧБФБ жЙОМСОДЙЙ - ЬФП ОЕ ХДБТ УПВУФЧЕООП РП жЙОМСОДЙЙ Й ОЕ УФПМШЛП "ТЕЫЕОЙЕ ЧПРТПУБ П мЕОЙОЗТБДЕ", Б ХДБТ РП ЧЕМЙЛЙН ДЕТЦБЧБН, ЛПЗДБ ПОЙ "ЧГЕРЙМЙУШ ДТХЗ ДТХЗХ Ч ЗПТМП" Й Х ОЙИ "ТХЛЙ ЪБОСФЩ".

чППВЭЕ-ФП МЙДЕТЩ БОЗМП-ЖТБОГХЪУЛПЗП ВМПЛБ Ч ФПФ НПНЕОФ ВЩМЙ НБМП ЬЛПОПНЙЮЕУЛЙ Й РПМЙФЙЮЕУЛЙ ЪБЙОФЕТЕУПЧБОЩ Ч жЙОМСОДЙЙ. ъБИЧБФ ЬФПК УФТБОЩ "ХДБТЙМ" ВЩ РП ОЙН ОЕ УЙМШОП - РТПУФП ПОЙ РПЛБЪБМЙ ВЩ УЧПА ОЕУРПУПВОПУФШ ПУФБОПЧЙФШ УПЧЕФУЛПЗП БЗТЕУУПТБ, Б ЖЙООЩ РПДЧЕТЗМЙУШ ВЩ ЛТБУОПНХ ФЕТТПТХ.

ч ОЕЪБЧЙУЙНПК жЙОМСОДЙЙ ВЩМБ ЪБЙОФЕТЕУПЧБОБ ДТХЗБС ЧЕМЙЛБС ДЕТЦБЧБ - зЕТНБОЙС, Й ЧПФ РПЮЕНХ.

рТПНЩЫМЕООПУФШ зЕТНБОЙЙ ВЩМБ ПЮЕОШ РМПИП ПВЕУРЕЮЕОБ ЗЕТНБОУЛЙН УЩТШЕН, ЛПФПТПЕ БЛФЙЧОП ЙНРПТФЙТПЧБМПУШ. зМБЧОЩН УЩТШЕН Ч УПЧТЕНЕООПК ЧПКОЕ СЧМСЕФУС НЕФБММ. дЧЕ ФТЕФЙ ЦЕМЕЪОПК ТХДЩ, ОЕПВИПДЙНПК ДМС ОПТНБМШОПК ТБВПФЩ ЗЕТНБОУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ, ЙНРПТФЙТПЧБМЙУШ ЙЪ ыЧЕГЙЙ. пФФХДБ ЦЕ ЙНРПТФЙТПЧБМЙУШ ГЧЕФОЩЕ Й ФСЦЕМЩЕ НЕФБММЩ, ЛПФПТЩИ фТЕФШЕНХ ТЕКИХ ОЕ ИЧБФБМП ДБЦЕ У ХЮЕФПН ЬФЙИ РПУФБЧПЛ. тХДОЙЛЙ, ТБУРПМПЦЕООЩЕ ОБ УЕЧЕТЕ ыЧЕГЙЙ, МЕЦБМЙ ОБ ТБУУФПСОЙЙ ЧУЕЗП 120 ЛН ПФ ЗТБОЙГЩ У жЙОМСОДЙЕК.

оЕ УМЕДХЕФ ЪБВЩЧБФШ Й ФПЗП, ЮФП УБНБ жЙОМСОДЙС РПУФБЧМСМБ Ч зЕТНБОЙА ОЙЛЕМШ, РТПДХЛГЙА МЕУОПК Й ДЕТЕЧППВТБВБФЩЧБАЭЕК РТПНЩЫМЕООПУФЙ.

ъБИЧБФ жЙОМСОДЙЙ ПВЕУРЕЮЙЧБМ ДМС ууут ЧПЪНПЦОПУФШ ТБЪВЙФШ зЕТНБОЙА, ДБЦЕ ОЕ ЧЕДС ЛТПЧПРТПМЙФОЩИ УТБЦЕОЙК У ЧЕТНБИФПН. оЕ РПФТЕВПЧБМПУШ ВЩ РЕТЕЦЙНБФШ Й ОЕЖФСОПК ЫМБОЗ тХНЩОЙС - зЕТНБОЙС, П ЮЕН ТЕЮШ ОЙЦЕ. уЛБЦЕН, 14 ЙАОС 1940 З. (Ч ФП ЧТЕНС ЛБЛ ОЕНГЩ, РПЮФЙ ЙЪТБУИПДПЧБЧ ВПЕЪБРБУ, РПВЕДПОПУОП ЧИПДЙМЙ Ч рБТЙЦ) УПЧЕФУЛЙЕ РПДМПДЛЙ У ЖЙОУЛЙИ ВБЪ РПФПРЙМЙ ВЩ ЧУЕ ЛПТБВМЙ, ЧЕЪХЭЙЕ УЩТШЕ Ч зЕТНБОЙА, БЧЙБГЙС У ФЕТТЙФПТЙЙ жЙОМСОДЙЙ ЪБ ОЕУЛПМШЛП ДОЕК УТПЧОСМБ ВЩ ЫЧЕДУЛЙЕ ТХДОЙЛЙ У ЪЕНМЕК. б тллб НПЗМБ ЪБИЧБФЙФШ ЙИ Ч ЛПТПФЛПЕ ЧТЕНС: ыЧЕГЙС Л ФПНХ НПНЕОФХ ОЕ ЧПЕЧБМБ ХЦЕ РПЮФЙ РПМФПТБ ЧЕЛБ. рПУФБЧЛЙ УЩТШС ЙЪ ууут Ч зЕТНБОЙА ФБЛЦЕ РТЕЛТБФЙМЙУШ ВЩ. чЕТНБИФХ РТПУФП ОЕЮЕН ВЩМП ВЩ ЧПЕЧБФШ РТПФЙЧ лТБУОПК бТНЙЙ. уФБМЙО ЦЕ, ПУФБЧЙЧ ОБ ЧУСЛЙК УМХЮБК ОБ ЪБРБДОЩИ ЗТБОЙГБИ ууут ЪБУМПО ЙЪ РБТЩ УПФЕО ДЙЧЙЪЙК, НПЗ УРПЛПКОП ЦДБФШ, ЗМСДС, ЛБЛ ЗЕТНБОУЛБС ЬЛПОПНЙЛБ ПУФБОБЧМЙЧБЕФУС Й "фЩУСЮЕМЕФОЙК ТЕКИ" ТБЪЧБМЙЧБЕФУС ОБ ЗМБЪБИ. ъБВХДЕН ОБ УЕЛХОДХ П ЧПААЭЕК вТЙФБОЙЙ Й ОЕДПВЙФПК жТБОГЙЙ. рТЕДРПМПЦЙН, ЮФП зЙФМЕТ УХНЕМ ВЩ ЧУЕ-ФБЛЙ ЛБЛ-ОЙВХДШ ЙЪЧЕТОХФШУС, РЕТЕРТБЧЙФШ ДПРПМОЙФЕМШОЩЕ ЧПКУЛБ ЙЪ жТБОГЙЙ Ч рПМШЫХ, оПТЧЕЗЙА Й ыЧЕГЙА, ДПУФБФШ ДМС ОЙИ ПФЛХДБ-ОЙВХДШ ВПЕРТЙРБУЩ Й ВТПУЙФШ РТПФЙЧ РТЕЧПУИПДСЭЙИ РП ЧУЕН РБТБНЕФТБН УЙМ лТБУОПК бТНЙЙ. й ФПМШЛП Ч ЬФПН УМХЮБЕ РПФТЕВПЧБМЙУШ ВЩ ЧПЪДХЫОЩЕ ВПНВБТДЙТПЧЛЙ (ЙМЙ ВЩУФТЩК ЪБИЧБФ) УМБВПК Ч ЧПЕООПН ПФОПЫЕОЙЙ тХНЩОЙЙ, ЮФП ПУФБЧЙМП ВЩ ЧУА ЗЕТНБОУЛХА РТПНЩЫМЕООПУФШ, ФТБОУРПТФ, ЖМПФ, БТНЙА Й ччу ЕЭЕ Й ВЕЪ ОЕЖФЕРТПДХЛФПЧ. фПЗДБ УМПЦЙМБУШ ВЩ РПЙУФЙОЕ ФТБЗЙЛПНЙЮЕУЛБС УЙФХБГЙС: НЙММЙПОЩ ПРЩФОЩИ УПМДБФ Й ПЖЙГЕТПЧ ЧЕТНБИФБ ИПФСФ ПУФБОПЧЙФШ ХЗТПЪХ У чПУФПЛБ, ОП, ОЕ ЙНЕС ОБ ЬФП ОЙ НБМЕКЫЕК ЧПЪНПЦОПУФЙ, РТЕЧТБЭБАФУС Ч УФБДБ РХЫЕЮОПЗП НСУБ, Б ЧУС ЗЕТНБОУЛБС ФЕИОЙЛБ - Ч ЗТХДХ ВЕУРПМЕЪОПЗП ЦЕМЕЪБ.

нПЦЕФ ВЩФШ, ЛПНХ-ФП ЧУЕ ЬФП РПЛБЦЕФУС ОЙЮЕН ОЕ РПДФЧЕТЦДЕООЩНЙ ДПНЩУМБНЙ: ЮФП НПЦЕФ ЪОБЮЙФШ ЛБЛБС-ФП НБМЕОШЛБС жЙОМСОДЙС Ч УИЧБФЛЕ УЧЕТИДЕТЦБЧ? дМС РПДФЧЕТЦДЕОЙС РТЙЧЕДЕН ЧУЕЗП ПДОХ ЖТБЪХ "РТЕЪЙДЕОФБ" ууут н. лБМЙОЙОБ ЙЪ ТЕЮЙ П ЗТСДХЭЕК ЧПКОЕ У зЕТНБОЙЕК ПФ 22.05.41: "еУМЙ ВЩ, ЛПОЕЮОП, РТЙУПЕДЙОЙФШ жЙОМСОДЙА, ФП РПМПЦЕОЙЕ ЕЭЕ ВПМЕЕ ХМХЮЫЙМПУШ У ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС УФТБФЕЗЙЙ" . чУЕУПАЪОЩК УФБТПУФБ ВЩМ УПЧЕТЫЕООЕКЫЕК РЕЫЛПК Ч РБТФЙКОП-ЗПУХДБТУФЧЕООПН БРРБТБФЕ Й ОЕ ЙНЕМ ОЙЛБЛПЗП ПФОПЫЕОЙС Л УФТБФЕЗЙЙ. еУМЙ лБМЙОЙО ЗПЧПТЙМ ФПЗДБ ФБЛПЕ ЫЙТПЛПК БХДЙФПТЙЙ, ФП ЕНХ ОЕ НПЗМЙ ЬФПЗП ОЕ РПДУЛБЪБФШ. уБН ПО ДП ФБЛПЗП ДПДХНБФШУС ОЕ НПЗ ЙМЙ ФЕН ВПМЕЕ ЧЩУЛБЪБФШ УЧПА НЩУМШ ВЕЪ РТЙЛБЪБ УЧЕТИХ. ьФП ЗПЧПТЙФ П ФПН, ЮФП Ч лТЕНМЕ ОЕ РТПУФП ЪОБМЙ П ЧБЦОЕКЫЕН УФТБФЕЗЙЮЕУЛПН РПМПЦЕОЙЙ жЙОМСОДЙЙ, ОП Й БЛФЙЧОП ПВУХЦДБМЙ ЧПЪНПЦОПУФЙ ЙУРПМШЪПЧБФШ ЕЕ ФЕТТЙФПТЙА Ч УЛПТПК ЧПКОЕ У ТЕКИПН.

зЙФМЕТ ФПЦЕ ПУПЪОБЧБМ - ЧП ЧУСЛПН УМХЮБЕ, ЪБСЧМСМ РПЪЦЕ: "рТЙ ОБРБДЕОЙЙ ОБ жЙОМСОДЙА ЪЙНПК 1939/40 З. Х ОЙИ ОЕ ВЩМП ЙОПК ГЕМЙ, ЛТПНЕ ЛБЛ УПЪДБФШ ОБ РПВЕТЕЦШЕ вБМФЙКУЛПЗП НПТС ЧПЕООЩЕ ВБЪЩ Й ЙУРПМШЪПЧБФШ ЙИ ЪБФЕН РТПФЙЧ ОБУ" .

чЩЫЕРТЙЧЕДЕООБС ЦЕ ЖТБЪБ уФБМЙОБ ПФ 17 БРТЕМС 1940 З. П ФПН, ЮФП "ФЕРЕТШ ХЗТПЪБ зЕМШУЙОЗЖПТУХ УФПЙФ У ДЧХИ УФПТПО - чЩВПТЗ Й иБОЛП", ОЕ ПУФБЧМСЕФ УПНОЕОЙК ОБУЮЕФ ДБМШОЕКЫЙИ РМБОПЧ "ЛТЕНМЕЧУЛПЗП ЗПТГБ" ПФОПУЙФЕМШОП жЙОМСОДЙЙ.

"рТЙДЕФУС ЙДФЙ Ч тХНЩОЙА"

ч ФПФ ЦЕ ДЕОШ ОБ ФПН ЦЕ УПЧЕЭБОЙЙ дНЙФТЙК рБЧМПЧ (ТБУУФТЕМСООЩК Ч 1941 З.) ЪБСЧЙМ: "юФПВЩ РПРТБЧЙФШ ПЫЙВЛЙ РТПЫМПЗП (ЙНЕМБУШ Ч ЧЙДХ ЖЙОУЛБС ЛБНРБОЙС. - б.з. ), С УЕМ ЪБ ЙЪХЮЕОЙЕ ЧПЕООП-ЗЕПЗТБЖЙЮЕУЛПЗП ПРЙУБОЙС АЦОПЗП ФЕБФТБ. еУМЙ НЩ РПКДЕН, Б НПЦЕФ ВЩФШ, Й РТЙДЕФУС ЙДФЙ Ч тХНЩОЙА, ФП ФБН ЛМЙНБФЙЮЕУЛЙЕ Й РПЮЧЕООЩЕ ХУМПЧЙС ФБЛПЧЩ, ЮФП Ч ФЕЮЕОЙЕ НЕУСГБ ОБ ЧПЪБИ У ФТХДПН РТПЕДЕН. ьФП ОБДП ХЮЕУФШ" .

уФБМЙО ОЕ "ПДЕТОХМ" ЧПЙОУФЧЕООПЗП ЗЕОЕТБМБ, ФБЛ ЛБЛ Ч тХНЩОЙА "РТЙЫМПУШ ЙДФЙ" ДЕКУФЧЙФЕМШОП УЛПТП: 28 ЙАОС 1940 З., ЛПЗДБ ПУОПЧОЩЕ УЙМЩ ЧЕТНБИФБ ОБИПДЙМЙУШ ЧП жТБОГЙЙ. ьФПФ ЫБЗ ОЕ ВЩМ РТЕДЧБТЙФЕМШОП УПЗМБУПЧБО У зЙФМЕТПН (Ч вЕТМЙО П ЗПФПЧСЭЕНУС ЧФПТЦЕОЙЙ УППВЭЙМЙ МЙЫШ 23 ЙАОС) Й ЧЩЪЧБМ Ч ЧЩУЫЙИ ЛТХЗБИ зЕТНБОЙЙ УПУФПСОЙЕ, ВМЙЪЛПЕ Л РБОЙЛЕ. ч ХМШФЙНБФЙЧОПК ЖПТНЕ нПМПФПЧ РПФТЕВПЧБМ ПФ ТХНЩО РТЙУПЕДЙОЕОЙС Л ууут вЕУУБТБВЙЙ (ДП ТЕЧПМАГЙЙ РТЙОБДМЕЦБЧЫЕК тПУУЙЙ) Й уЕЧЕТОПК вХЛПЧЙОЩ (ОЙЛПЗДБ тПУУЙЙ ОЕ РТЙОБДМЕЦБЧЫЕК). рТЕФЕОЪЙЙ ВЩМЙ ХДПЧМЕФЧПТЕОЩ. оЕНЕГЛЙЕ ДЙРМПНБФЩ РТЙМПЦЙМЙ ЧУЕ УЙМЩ, ЮФПВЩ ОЕ ДПРХУФЙФШ ЧПЕООПЗП ЛПОЖМЙЛФБ Ч ЬФПН ТЕЗЙПОЕ. й ЬФП РПОСФОП: ЙЪ тХНЩОЙЙ зЕТНБОЙС РПМХЮБМБ ОЕЖФШ, ЛПФПТПК ЕК ФПЦЕ ПУФТП ОЕ ИЧБФБМП.

чПФ ЮФП ЪБРЙУБМ ЗЕОЕТБМ-НБКПТ нБТЛУ Ч РТПЕЛФЕ ПРЕТБГЙЙ РМБОБ "пУФ" (ЧПКОБ РТПФЙЧ тПУУЙЙ) ПФ 5 БЧЗХУФБ 1940 З.: "чЕДЕОЙЕ ЧПКОЩ УП УФПТПОЩ уПЧЕФУЛПК тПУУЙЙ ВХДЕФ ЪБЛМАЮБФШУС Ч ФПН, ЮФП ПОБ РТЙУПЕДЙОЙФУС Л ВМПЛБДЕ [зЕТНБОЙЙ]. у ЬФПК ГЕМША ЧЕТПСФОП ЧФПТЦЕОЙЕ Ч тХНЩОЙА, ЮФПВЩ ПФОСФШ Х ОБУ ОЕЖФШ" .

б ЧПФ ЮФП РЙУБМ зЙФМЕТ нХУУПМЙОЙ 20 ОПСВТС 1940 З. РП РПЧПДХ ХЗТПЪЩ БОЗМЙКУЛЙИ ВПНВБТДЙТПЧПЛ тХНЩОЙЙ: ":СУОП ПДОП: ЬЖЖЕЛФЙЧОПК ЪБЭЙФЩ ЬФПЗП ТБКПОБ РТПЙЪЧПДУФЧБ ЛЕТПУЙОБ ОЕФ. дБЦЕ УПВУФЧЕООЩЕ ЪЕОЙФОЩЕ ПТХДЙС НПЗХФ ЙЪ-ЪБ УМХЮБКОПЗП ХРБЧЫЕЗП УОБТСДБ ПЛБЪБФШУС ДМС ЬФПЗП ТБКПОБ УФПМШ ЦЕ ПРБУОЩН, ЛБЛ Й УОБТСДЩ ОБРБДБАЭЕЗП РТПФЙЧОЙЛБ. уПЧЕТЫЕООП ОЕРПРТБЧЙНЩК ХЭЕТВ ВЩМ ВЩ ОБОЕУЕО, ЕУМЙ ВЩ ЦЕТФЧБНЙ ТБЪТХЫЕОЙС УФБМЙ ЛТХРОЩЕ ОЕЖФЕПЮЙУФЙФЕМШОЩЕ ЪБЧПДЩ. ":" ьФП РПМПЦЕОЙЕ У ЧПЕООПК ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС СЧМСЕФУС ХЗТПЦБАЭЙН, Б У ЬЛПОПНЙЮЕУЛПК, РПУЛПМШЛХ ТЕЮШ ЙДЕФ П ТХНЩОУЛПК ОЕЖФСОПК ПВМБУФЙ, - РТПУФП ЪМПЧЕЭЙН" .

чП ЧТЕНС ВЕУЕДЩ У ДХЮЕ 20 СОЧБТС 1941 З. ЖАТЕТ ЪБСЧЙМ: "дЕНБТЫ ТХУУЛЙИ РП РПЧПДХ ЧЧПДБ ОБЫЙИ ЧПКУЛ Ч тХНЩОЙА ДПМЦОЩН ПВТБЪПН ПФЛМПОЕО. тХУУЛЙЕ УФБОПЧСФУС ЧУЕ ОБЗМЕЕ, ПУПВЕООП Ч ФП ЧТЕНС З., ЛПЗДБ РТПФЙЧ ОЙИ ОЙЮЕЗП ОЕ РТЕДРТЙОСФШ (ЪЙНПК). ":" уБНБС ВПМШЫБС ХЗТПЪБ - ПЗТПНОЩК ЛПМПУУ тПУУЙС. ":" оБДП РТПСЧЙФШ ПУФПТПЦОПУФШ. тХУУЛЙЕ ЧЩДЧЙЗБАФ ЧУЕ ОПЧЩЕ Й ОПЧЩЕ ФТЕВПЧБОЙС, ЛПФПТЩЕ ПОЙ ЧЩЮЙФЩЧБАФ ЙЪ ДПЗПЧПТПЧ. рПФПНХ-ФП ПОЙ Й ОЕ ЦЕМБАФ Ч ЬФЙИ ДПЗПЧПТБИ ФЧЕТДЩИ Й ФПЮОЩИ ЖПТНХМЙТПЧПЛ.

йФБЛ, ОБДП ОЕ ХРХУЛБФШ ЙЪ ЧЙДХ ФБЛПК ЖБЛФПТ, ЛБЛ тПУУЙС, Й РПДУФТБИПЧБФШ УЕВС [ЧПЕООПК] УЙМПК Й ДЙРМПНБФЙЮЕУЛПК МПЧЛПУФША.

тБОШЫЕ тПУУЙС ОЙЛБЛПК ХЗТПЪЩ ДМС ОБУ ОЕ РТЕДУФБЧМСМБ, РПФПНХ ЮФП ОБ УХЫЕ ПОБ ДМС ОБУ УПЧЕТЫЕООП ОЕ ПРБУОБ. фЕРЕТШ, Ч ЧЕЛ ЧПЕООПК БЧЙБГЙЙ, ЙЪ тПУУЙЙ ЙМЙ УП уТЕДЙЪЕНОПЗП НПТС ТХНЩОУЛЙК ОЕЖФСОПК ТБКПО НПЦОП Ч ПДЙО НЙЗ РТЕЧТБФЙФШ Ч ЗТХДХ ДЩНСЭЙИУС ТБЪЧБМЙО, Б ПО ДМС ПУЙ ЦЙЪОЕООП ЧБЦЕО" (1, У. 138).

ъБИЧБФЙЧ вЕУУБТБВЙА, лТБУОБС бТНЙС РТЙВМЙЪЙМБУШ Л ТХНЩОУЛЙН ОЕЖФЕОПУОЩН ТБКПОБН ОБ 100 ЛН, ДП ОЙИ ПУФБЧБМПУШ НЕОЕЕ 200 ЛН. рПЪЦЕ зЙФМЕТ ЪБСЧМСМ, ЮФП ЕУМЙ ВЩ УПЧЕФУЛЙЕ ЧПКУЛБ РТПЫМЙ ЬФЙ УБНЩЕ ЛЙМПНЕФТЩ МЕФПН 1940 З., ФП зЕТНБОЙС ВЩМБ ВЩ ТБЪЗТПНМЕОБ УБНПЕ РПЪДОЕЕ Л ЧЕУОЕ 1942 З. .

оЕ УМЕДХЕФ ПУПВП ДПЧЕТСФШ УМПЧБН зЙФМЕТБ, РБМБЮБ Й ЪБИЧБФЮЙЛБ: ЧУЕ БЗТЕУУЙЧОЩЕ ТЕЦЙНЩ ЙУРПМШЪХАФ РТПРБЗБОДХ, ЧЩУФБЧМСС УЕВС ОЕЧЙООЩНЙ ЦЕТФЧБНЙ, ЮФПВЩ ОБЮБФШ БЗТЕУУЙА. оП ЖБЛФЩ ЗПЧПТСФ УБНЙ ЪБ УЕВС.

рП РМБОХ ТБЪЧЕТФЩЧБОЙС лТБУОПК бТНЙЙ, ДБФЙТПЧБООПНХ НБЕН 1941 З., ЕК РТЕДРЙУЩЧБМПУШ "ВЩФШ ЗПФПЧПК Л ОБОЕУЕОЙА ХДБТБ РТПФЙЧ тХНЩОЙЙ РТЙ ВМБЗПРТЙСФОПК ПВУФБОПЧЛЕ" , Б Ч вЕУУБТБВЙЙ Й ОБ хЛТБЙОЕ ЧЕУОПК - МЕФПН 1941 З. ВЩМЙ ТБЪЧЕТОХФЩ ПЗТПНОЩЕ ОБУФХРБФЕМШОЩЕ УЙМЩ. юФП ЛБУБЕФУС ПГЕОЛЙ УПЧЕФУЛЙН ТХЛПЧПДУФЧПН "ОЕЖФСОПК РТПВМЕНЩ", ФП Ч НБЕ 1941 З. ЕЕ ПФТБЦБМ ДПЛМБД зМБЧОПЗП ХРТБЧМЕОЙС РПМЙФРТПРБЗБОДЩ лТБУОПК бТНЙЙ: ":ЗПТАЮЕЕ - ЬФП РЕТЧПЕ УМБВПЕ НЕУФП ЗЕТНБОУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ. рТПДПЧПМШУФЧЙЕ - ЬФП ЧФПТПЕ УМБВПЕ НЕУФП ЗЕТНБОУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ (ПВБ "УМБВЩИ НЕУФБ" - Ч тХНЩОЙЙ. - б. з. ). пОП ХЦЕ ДБЕФ УЕВС ЮХЧУФЧПЧБФШ ЮТЕЪЧЩЮБКОП ПУФТП: рЕТУРЕЛФЙЧЩ УОБВЦЕОЙС РТПДПЧПМШУФЧЙЕН ЧУЕ ВПМЕЕ ХИХДЫБАФУС: фТЕФШЙН УМБВЩН НЕУФПН ЗЕТНБОУЛПК ЬЛПОПНЙЛЙ СЧМСЕФУС РПМПЦЕОЙЕ У УЩТШЕН. оЕУНПФТС ОБ ФП, ЮФП зЕТНБОЙС РПМХЮБЕФ УЩТШЕ ЙЪ ПЛЛХРЙТПЧБООЩИ УФТБО, ЧУЕНЙ ЧЙДБНЙ УЩТШС ПОБ ОЕ ПВЕУРЕЮЕОБ. уПЪДБООЩЕ Ч УЧПЕ ЧТЕНС ЪБРБУЩ ЙУУСЛБАФ, Б БОЗМЙКУЛБС ВМПЛБДБ ЪБЛТЩЧБЕФ ДМС зЕТНБОЙЙ ЧОЕЕЧТПРЕКУЛЙЕ ТЩОЛЙ. юЕН ДПМШЫЕ РТПДПМЦБЕФУС ЧПКОБ, ФЕН ВПМШЫЕ ВХДЕФ ЙУФПЭБФШУС зЕТНБОЙС" .

рТЙВБМФЙКУЛЙК РМБГДБТН

юФП ЛБУБЕФУС УФТБО рТЙВБМФЙЛЙ, ФП ЙИ РТЙУПЕДЙОЙМЙ РПЮФЙ ПДОПЧТЕНЕООП У вЕУУБТБВЙЕК - Ч ЙАОЕ 1940 З. ФТЙ УФТБОЩ ПЛПОЮБФЕМШОП ПЛЛХРЙТПЧБМЙ УПЧЕФУЛЙЕ ЧПКУЛБ, Б 21 ЙАМС ОПЧЩЕ РТЙВБМФЙКУЛЙЕ "РТБЧЙФЕМШУФЧБ" РПРТПУЙМЙ РТЙОСФШ ЙИ Ч УПУФБЧ ууут. л ФПНХ ЧТЕНЕОЙ ХЦЕ РПЮФЙ ЗПД ОБ ФЕТТЙФПТЙЙ рТЙВБМФЙЛЙ ВЩМЙ УПЧЕФУЛЙЕ ЧПЕООЩЕ Й ЧПЕООП-НПТУЛЙЕ ВБЪЩ, ОП ДМС РТПУФПФЩ Й ОБДЕЦОПУФЙ Ч нПУЛЧЕ ВЩМП ТЕЫЕОП ЪБИЧБФЙФШ ТЕЗЙПО. у ЙАМС 1940 З. ЧПЕООБС НПЭШ ОБ ЬФЙИ ФЕТТЙФПТЙСИ ОБТБЭЙЧБМБУШ ВЕЪ ЛБЛЙИ-МЙВП ПЗМСДПЛ ОБ "УХЧЕТЕОЙФЕФ" РТЙВБМФПЧ.

фЕРЕТШ ЪОБЮЙФЕМШОБС ЮБУФШ РПВЕТЕЦШС вБМФЙКУЛПЗП НПТС ОБИПДЙМБУШ Ч ТХЛБИ уФБМЙОБ. оБ ЬФЙИ ФЕТТЙФПТЙСИ ТБЪЧЕТФЩЧБМЙУШ ЧУЕ ОПЧЩЕ Й ОПЧЩЕ УЙМЩ тллб Й тллж.

пУПВЕООП ВПМШЫБС ЛПОГЕОФТБГЙС УПЧЕФУЛЙИ УХВНБТЙО Л МЕФХ 1941 З. ВЩМБ Ч МБФЧЙКУЛПН РПТФХ мЙЕРБС. зПТПД ВЩМ ЪБИЧБЮЕО ЧЕТНБИФПН Ч РЕТЧЩЕ ДОЙ ЧПКОЩ У ВПМШЫЙН ЛПМЙЮЕУФЧПН ЗПТАЮЕЗП, ВПЕРТЙРБУПЧ Й Ф. Р. ч ПВПТПОЙФЕМШОПК ЙМЙ "ЛПОФТОБУФХРБФЕМШОПК" ЧПКОЕ ОЕ ФТЕВПЧБМПУШ УПУТЕДПФБЮЙЧБФШ ФБЛЙЕ УЙМЩ Ч ОЕУЛПМШЛЙИ ЛЙМПНЕФТБИ ПФ ЗЕТНБОУЛПК ЗТБОЙГЩ. оП ДМС ОБОЕУЕОЙС ХДБТБ РП ЗЕТНБОП-ЫЧЕДУЛЙН Й ЗЕТНБОП-ЖЙОУЛЙН ЧПДОЩН ЛПННХОЙЛБГЙСН ВБЪЩ МХЮЫЕ, ЮЕН мЙЕРБС, РТПУФП ОЕ ОБКФЙ (ЕУМЙ, ЛПОЕЮОП, ОЕ УЮЙФБФШ жЙОМСОДЙЙ). тллж ОБ вБМФЙЛЕ Ч РЕТЧЩК ДЕОШ ЧПКОЩ РПМХЮЙМ РТЙЛБЪ ФПРЙФШ ЧУЕ ЛПТБВМЙ зЕТНБОЙЙ РП РТБЧХ РПДЧПДОПК ЧПКОЩ. ч рТЙВБМФЙЛЕ Л МЕФХ 1941 З. ВЩМЙ УПУТЕДПФПЮЕОЩ Й ПЗТПНОЩЕ УХИПРХФОЩЕ УЙМЩ, РТЕДОБЪОБЮЕООЩЕ ДМС ФПЗП, ЮФПВЩ УЛПЧЩЧБФШ ЗТХРРЙТПЧЛХ ОЕНЕГЛЙИ ЧПКУЛ Ч чПУФПЮОПК рТХУУЙЙ, РПЛБ ПУФБМШОЩЕ ЮБУФЙ лТБУОПК бТНЙЙ ВХДХФ ОБУФХРБФШ Ч рПМШЫЕ Й тХНЩОЙЙ.

еУМЙ ПЛЙДЩЧБФШ ПВЭЙН ЧЪЗМСДПН "ПУЧПВПДЙФЕМШОЩЕ РПИПДЩ", ФП ЙИ РПУМЕДУФЧЙС Й ЙФПЗЙ ВЩМЙ НОПЗППВТБЪОЩ Й ТБЪОПУФПТПООЙ. оБТПДЩ ЪБОСФЩИ ууут ФЕТТЙФПТЙК РПУМЕ ПЛЛХРБГЙЙ ЧПЪОЕОБЧЙДЕМЙ УФБМЙОУЛЙК ТЕЦЙН (Й РЕТЕОПУСФ ЮБУФШ ЬФПК ОЕОБЧЙУФЙ ОБ тПУУЙА Й ТХУУЛЙИ ДП УЙИ РПТ). чНЕУФП НЙТПМАВЙЧЩИ ЧПУФПЮОПЕЧТПРЕКУЛЙИ УФТБО УПУЕДСНЙ ууут УФБМЙ ЗЙФМЕТПЧУЛБС зЕТНБОЙС Й ЧТБЦДЕВОП ОБУФТПЕООЩЕ, ЦБЦДХЭЙЕ ЧПЪЧТБЭЕОЙС ПФОСФЩИ ФЕТТЙФПТЙК тХНЩОЙС Й жЙОМСОДЙС. лТПНЕ ФПЗП, МЙДЕТЩ чЕОЗТЙЙ СУОП ПУПЪОБМЙ ЛТБУОХА ХЗТПЪХ У чПУФПЛБ Й Ч ФПН ЮЙУМЕ ЙЪ-ЪБ ЬФПЗП РПЪЦЕ РТЙОСМЙ ХЮБУФЙЕ Ч ЧПКОЕ РТПФЙЧ ЛПННХОЙЪНБ. йЪ-ЪБ БЗТЕУУЙК Й ЛТПЧПРТПМЙФОПК ЛБНРБОЙЙ Ч ъЙНОЕК ЧПКОЕ ХРБМ НЕЦДХОБТПДОЩК РТЕУФЙЦ ууут, Б зЙФМЕТ ТЕЫЙМ, ЮФП ЬФП "ЛПМПУУ ОБ ЗМЙОСОЩИ ОПЗБИ". оП, ЛПОЕЮОП ЦЕ, ЧУЕ ЧЩЫЕРЕТЕЮЙУМЕООЩЕ РПУМЕДУФЧЙС ОЕ ЧИПДЙМЙ Ч РМБОЩ лТЕНМС. лТБУОБС бТНЙС РТЙПВТЕМБ ПРЩФ ЧЕДЕОЙС ЧПКОЩ ЛБЛ Ч МЕУБИ Й ВПМПФБИ ЧПУФПЮОПК рПМШЫЙ, ФБЛ Й Ч УОЕЗБИ жЙОМСОДЙЙ. ууут ЪБ ЗПД - У УЕОФСВТС 1939 З. РП БЧЗХУФ 1940 З. ЪБИЧБФЙМ ФЕТТЙФПТЙЙ У ОБУЕМЕОЙЕН УЧЩЫЕ 23 НЙММЙПОПЧ ЮЕМПЧЕЛ (ФБЛЙН ПВТБЪПН, ОБУЕМЕОЙЕ "УПГМБЗЕТС" РТЙТПУМП ОБ 13,5%). вЩМЙ ВЩУФТП ПВТБЪПЧБОЩ РСФШ ОПЧЩИ УПЧЕФУЛЙИ "ТЕУРХВМЙЛ". уОПЧБ РТЕДПУФБЧЙН УМПЧП уФБМЙОХ (9.08.40): "нЩ ТБУЫЙТСЕН ЖТПОФ УПГЙБМЙУФЙЮЕУЛПЗП УФТПЙФЕМШУФЧБ: б У ФПЮЛЙ ЪТЕОЙС ВПТШВЩ УЙМ Ч НЙТПЧПН НБУЫФБВЕ НЕЦДХ УПГЙБМЙЪНПН Й ЛБРЙФБМЙЪНПН ЬФП ВПМШЫПК РМАУ, РПФПНХ ЮФП НЩ: УПЛТБЭБЕН ЖТПОФ ЛБРЙФБМЙЪНБ" . оП УБНПЕ ЗМБЧОПЕ, ТБДЙ ЮЕЗП ЪБДХНЩЧБМЙУШ ЧУЕ ЬФЙ БЧБОФАТЩ: уПЧЕФУЛЙК уПАЪ РТЙПВТЕМ ПФМЙЮОЩК ФТБНРМЙО ДМС РТЩЦЛБ Ч еЧТПРХ. рТБЧДБ, ЧПУРПМШЪПЧБФШУС Ч ДПМЦОПК НЕТЕ ЬФЙН ФТБНРМЙОПН РПНЕЫБМ зЙФМЕТ.