Что такое речитатив в музыке? Оперный речитатив

Новая трактовка ариозных монологов не могла не повлиять на место и функцию речитативов в опере. Примерно с середины XIX века мы ни в русской, ни в зарубежной опере не найдем того заметного различия между речитативом и арией, какое было характерно для клас­сиков на протяжении всего XVIII века. «Сухой» речитатив (то есть разговорный) в чистом его виде постепенно исчезает из оперного обихода.

Если в «Севильском цирюльнике» Россини (1816) мы еще застаем произно­симые скороговоркой сольные реплики и диалоги, кото­рые согласно классической традиции сопровождает клавесин (в современной практике фортепиано), то композиторы более позднего времени и в комедийном жанре отказались от подобного размежевания музыкальной речи: «сухие» речитативы, ставшие более раз­меренными и певучими, сопровождал облегченный оркестровый состав.

Начало подобной реформе в серьезном жанре поло­жил еще Кристоф Глюк; в 1762 году, создавая своего «Орфея», он отказался от клавесина - все «сухие» речи­тативы пелись под аккомпанемент струнных инструмен­тов. В XIX веке передовые композиторы, добившиеся единства и связности в построении оперы, окончательно утвердили эту тенденцию.

Таким образом, два вида речитатива снова слились в один. Однако этот новый речитатив ничего не утратил от многообразных возмож­ностей прежних двух видов. В любом классическом про­изведении, западном или русском, все еще можно отли­чить речитативы возвышенного плана, которые по своей певучести приближаются к ариозному стилю, и речита­тивы бытовые, обыденные. Оба вида сохраняют и преж­ние свои функции: первый чаще всего используется как драматическое вступление к арии; второй - в диалогах, не имеющих первостепенного значения, но необходимых для понимания обстановки и взаимоотношений дейст­вующих лиц.

Монолог Лизы у Канавки («Пиковая дама» Чайковского) - классический пример трагического речитатива, по значительности и масштабности не уступающего арии: исполненная тревоги и мрачных предчувствий Ли­за пытается убедить себя в том, что Герман придет, что он любит ее. По патетические интонации ее партии, противостоящие мрачной теме оркестра, скорее говорят о душевном разладе, чем о подлинном мужестве – они заставляют слушателя предполагать, что уверенность Лизы мнимая и ею владеют гораздо более сложные и мучительные чувства. Подтверждение этому мы находим в арии, выражающей предельную усталость, отчаяние и горькое чувство обреченности («Ах, истомилась я го­рем»).

Если вы потеряли ключи от своего Альфа Ромео, вам можно обратиться к специалистам, которые изготовят другой ключ. Так же можно найти брелок alfa romeo на ваш вкус. Работаем только при наличии документов.

Таком как опера, оперетта, мюзикл. Часто без него не обходятся и небольшие музыкальные формы. А бывает, что он полностью вытесняет привычное понимание музыки, становясь во главу музыкального произведения. Что такое речитатив и какую роль он играет в музыке, выясняем в этой статье.

Понятие

Речитатив - это вокальная форма в музыке, не подчинённая ритму и мелодии. Он может звучать с присутствием аккомпанемента или По сути, он звучит как среди общего музыкального обрамления. Чтобы понять, что такое речитатив в музыке, необходимо более подробно разобрать музыкальные произведения, в которых присутствует этот элемент.

Речитатив нельзя отнести к обычной декламации стиха, поскольку в этом отрывке далеко не всегда присутствует рифма. Если рассматривать речитатив как средство выразительности, то именно он зачастую отражает эмоциональное состояние героя и основные переживания, которые невозможно выразить мелодическими приёмами.

Как зарождалась новая форма

Если говорить об истоках, то они уходят глубоко в древность. Эпические и обрядовые песни, народные попевки и потешки зачастую представляли собой не что иное, как речитатив. Профессиональная музыка древности также была богата разговорными моментами. Прежде всего, это относилось к духовной музыке: псалмы, литургии.

Однако само понятие о том, что такое речитатив, родилось с появлением оперного жанра. Первые его проявления представляли собой напевную декламацию. Собственно, ранний речитатив и был призван возродить античную трагедию с её манерой напевной декламации.

Со временем мелодичность утратила своё значение, и к концу 17 века речитатив приобрёл чёткие очертания, прочно укрепившись в вокальной музыке как самостоятельный жанр.

Какими бывают речитативы

Несмотря на то что речитатив не подчиняется общепринятым законам музыки, ритму и мелодии, всё же есть правила, которые позволяют гармонично включать этот жанр в музыкальное произведение.

Если речитативный кусок не имеет рифмы и чёткого ритма, то он считается сухим secco. Он произносится в скудном сопровождении отрывистых аккордов. Аккомпанемент в данном случае служит для усиления драматического эффекта.

Когда речитатив наделяется рифмой или просто чётким ритмом, тогда его называют размеренным a tempo и исполняют в сопровождении оркестра.

Бывает и так, что этот жанр обрамляется мелодической линией. Для того чтобы понять, что такое речитатив в данном случае, следует обратиться к определению музыкальной формы. Речитативное пение попросту может её не иметь. Свободная форма и манера исполнения будут свидетельствовать о наличии певучего речитатива или ариозо.

Где живут речитативы

Наиболее частое применение разговорная форма нашла в классической оперной музыке. Именно вокального жанра открыла неограниченные возможности для развития речитатива. Основным его назначением в опере стало противопоставление общему музыкальному содержанию и создание драматических акцентов. На сцене его может исполнять один вокалист, ансамбль или даже хор.

Большое применение этот жанр нашёл в произведениях И.С.Баха. Особенно ярко он проявился в «Страстях по Иоанну». Надо сказать, в этом смысле И.С.Бах превзошёл всех своих современников. Излюбленным драматургическим приёмом стал речитатив для К.В.Глюка и В.А.Моцарта.

В русской оперной музыке речитатив появился несколько позднее. Наиболее ярко он проявлялся в музыке А.С.Даргомыжского, М.П.Мусоргского, Н.А.Римского-Корсакова. П.И.Чайковский особо виртуозно использовал форму ариозо. Что касается советских классиков, то особую лепту в развитие речитатива внесли С.С.Прокофьев и Д.Д.Шостакович.

Речитатив: примеры в современной музыке

Помните, в фильме «Ирония судьбы, или С лёгким паром» главные герои исполняют «Балладу о прокуренном вагоне» А.С.Кочеткова:

Как больно, милая, как странно,

Сроднясь в земле, сплетясь ветвями,

Как больно, милая, как странно

Раздваиваться под пилой.

Если вы думаете, что песни речитативом - это явление, свойственное исключительно классической музыке, попробуйте отыскать их в современности. Для этого достаточно представить себе декламацию стихов или прозы в сопровождении музыки.

Представленный выше речитатив считается сухим, поскольку он не подчиняется инструментальному сопровождению.

Самым ярким примером размеренного речитатива в современности можно считать рэп и хип-хоп. Именно эти направления современной музыки открыли новые грани и возможности речитатива.

Невозможно представить себе без речитативного пения и такой жанр современной музыки, как рок-опера. Как и в классическом оперном варианте, пение время от времени переходит на разговорную речь.

В многообразии и форм может запутаться даже опытный музыкант. Но теперь вы знаете, что такое речитатив, и уж его-то не спутаете ни с чем.

Фото: BRESCIA / AMISANO - TEATRO ALLA SCALA

Аккомпанированный речитатив - вид речитатива, где вокальная партия сопровождается не скупым аккордовым аккомпанементом (как в «сухом» речитативе), а оркестром. Выделился в опере XVIII века, где обозначал переломные моменты психологического состояния главных героев.

В опере середины - второй половины XIX века, которую до сих пор часто принимают почему-то за подобие эталона из палаты мер и весов, за образец того, каким жанру надлежит быть, если он хочет быть «настоящим» и «понятным»,- так вот, в этом самом образце никакого другого речитатива, кроме аккомпанированного, и не водится. С этой точки зрения наблюдение различий между «сухим» речитативом и accompagnato - что-то схоластическое, вроде призыва не читать советских газет в отсутствие любых других.

Но речитатив, если смотреть именно на развитие оперных форм, вообще вещь преходящая. В глобальном смысле логика этого развития сводится к тому, что сначала из потока «речи на музыке» постепенно выкристаллизовались обособленные речитатив и ария, а потом опера тщательно и долго эту обособленность изживала, возвращаясь к ощущению сплошного потока музыкального действия.

Есть, с другой стороны, не логика учебника музлитературы, а логика современного театрального репертуара. Если, например, Генделя теперь ставят - даже не будем упоминать западную практику - не то что в Большом и в «Стасике», но и в Башкирском государственном театре оперы и балета, город Уфа, то диалектика двух речитативов превращается в насущный вопрос и исполнительского, и слушательского опыта. Зачем нужен accompagnato именно в противопоставлении обычному речитативу? В чем тут была художественная нагрузка? И что нам сейчас до еще одной старинной театральной условности?

На самом деле все очень даже постижимо. Вот есть собственно действие: выясняемые в диалогах главных героев и репликах очередных «вестников» психологические и политические перипетии. Есть моменты, когда накопившаяся эмоция, останавливая действие, прорывается в арии. Но есть ситуации перехода. События и эмоции уже персонажа ошеломили, но прежде чем дать себе волю в арии (которая, будь она хоть длинной заунывной сицилианой, хоть фейерверком колоратур, в чисто драматургическом, немузыкальном смысле есть просто эффектное междометие), он еще немножко рефлексирует монологическим образом. Да что же это такое, что ж за напасть, ну и тяжела же ты, шапка Мономаха (венец Цезаря, участь влюбленного и т.д.). И вот этот-то монолог, изъятый из общего течения музыкальной речи, приподнятый над ним самым наглядным образом - благодаря вступающему оркестру - и становится аккомпанированным речитативом, музыкально-драматургическим локусом особой торжественности, особой патетики, особого психологического надлома.

Самое смешное, что ему вроде как и не нужно было быть Музыкой с большой буквы: вокальная линия все-таки сохраняла декламационное начало, чуть тронутое ариозностью, оркестр, конечно, мог быть в риторическом смысле сколь угодно выразительным, но чарующих мелодий никто не ждал. И при всем том современный слух, в том числе (может быть, даже в первую очередь) такой, который к этой эстетике в целом совсем непривычен, именно на accompagnato в старых операх реагирует исключительно благодарно. Представьте себе это неумолимое чередование - речитатив с неизменным «сухим» сопровождением, более или менее красивая ария, а потом опять речитатив-ария, речитатив-ария, и так долго-долго. И вдруг среди этого орднунга беззаконной кометой возникает укрупненный, но без всяких пояснений внятный аффект, возглас ясного человеческого страдания, гнева, негодования, горя.

Наверно, лучше всего это ощущается у того же Генделя: редко домоцартовская опера поднималась до такой пронзительной, вневременной театральной ясности, как в его аккомпанированных речитативах. Можно сколько угодно обзывать эту оперу «концертом в костюмах», но в том и дело, что обзывательства бледнеют, если из «концерта в костюмах» выделить, скажем, великую сцену смерти Баязета из «Тамерлана»: умученный завоевателем султан гордо умирает, приняв яд, и именно речитатив нам предъявляет это моральное торжество. Или сцену Бертарида, изгнанного короля из «Роделинды», который, вернувшись инкогнито на родину, обнаруживает воздвигнутое в его честь лживое надгробие - или, напротив, сцену узурпатора Гримоальда оттуда же, буквально раздираемого виной, страхом, злобой (и опять эта шекспировская картина мук тирана в аккомпаньято развернута, не в арии). А уж в ораториях у Генделя иногда все еще более радикально - вспомнить, скажем, «Валтасара», где первый же речитатив царицы-матери Нитокрисы оборачивается грандиозным историософским монологом о судьбе империй; или «Саула», где побежденный и униженный царь слышит, как тень Самуила говорит ему: «Ты и сыновья твои будете завтра же со мной»; или «Израиля в Египте», где - совсем уж небывалое дело - аккомпанированный речитатив достается не персонажу, но хору, изображающему ужас «тьмы египетской».

Поборов многим позже номерную структуру, опера потеряла и это ни с чем не сравнимое ощущение драматургической остроты центральных моментов действия. Но без «номерных» опер нынешние афиши все равно не обходятся, и именно обращение с речитативом - дирижерское, режиссерское, актерское - становится важным инструментом открытия психологической и художественной состоятельности, казалось бы, обветшавшего и далекого театрального языка.

монолог о бренности

«Alma del gran Pompeo» («Юлий Цезарь» Георга Фридриха Генделя, 1724)

Мы часто думаем об опере XVIII века как о территории чудаковатого оптимизма и нехитрой рациональности, одолевающей все темное и минорное, но потому нас и впечатляют кричащие исключения из этих правил. Например, речь генделевского Цезаря над урной с прахом Помпея Великого. По логике вещей она могла бы быть просто вздохами насчет столь своевременной гибели политического супостата, после которых наконец можно и перейти к интрижке с Клеопатрой. Вместо этого Гендель пишет возвышенный и скорбный речитатив, оплакивающий даже не столько Помпея, сколько тщету земного величия и хрупкость самого человеческого существования.

монолог об отчаянии

«Berenice, ove sei?» («Вологез» Никколо Йоммелли, 1766)

Вот редкий образчик густого оперного триллера: римский генерал Луций Вер, устав донимать целомудренную парфянскую царицу Беренику то мольбами, то угрозами, пытается сломить ее психику (а с ней и супружескую верность) страшным «театром в театре». Царицу вводят в некий мавзолей, где под потусторонне-скорбную музыку показывают якобы отрубленную голову ее супруга Вологеза. Голова на самом деле ненастоящая, но Беренике приходится пережить много чего, изящно, но притом совершенно наглядно обрисованного в музыке: растерянность, робость, ужас, рыдания, отчаяние и, наконец, форменное умопомрачение с мнимым явлением окровавленной тени мужа.

монолог о тяжести короны

«Che orror! Che tradimento!» («Милосердие Тита» Вольфганга Амадея Моцарта, 1791)

Что правителю-идеалисту бывает неприятно, когда его подданные оказываются совсем не ангелами,- мысль сама по себе нехитрая, но редко когда она подается в таком всеоружии спонтанных эмоциональных порывов, как в этом речитативе моцартовского Тита. Начинается все кипящим негодованием: какое же, оказывается, чудовище тот, кому я доверял, какая бездна неблагодарности, казнить его немедленно; потом растерянные фразы выдают сомнение в правосудности этого гнева. И наконец, следует идиллически обрисованная тоска по безмятежности «естественного человека», не ведающего всех этих цивилизованных треволнений.

монолог о разрушительности желания

«O beauty, o handsomeness, goodness!» («Билли Бадд» Бенджамина Бриттена, 1951)

Один из центральных номеров бриттеновской оперы, речь капитана Клэггарта, клянущегося уничтожить прекрасного, чистого и на свою беду желанного Билли Бадда,- в формальном смысле ария. Но сам строй этой тирады, взволнованная череда ее фраз тяготеют скорее к декламационности, чем к распевности. В принципе, для поствагнеровской оперы, стирающей постылое разделение арии и речитатива, это категорически не новость, однако казус Бриттена важен тем, что он сознательно пестовал в своих произведениях речитативное начало в порядке диалога с истоками национальной музыки - с операми Пёрселла.

Воспроизводит ритмический и интонационный рисунок естественной речи.

По мере того как текст речитатива становится более лиричным и форма его расширяется, получая более содержательности в музыкальном отношении, речитатив бывает:

• сухой (secco)
• размеренный (a tempo)
• певучий (ариозное пение).

Во всех трёх родах правильная, осмысленная декламация имеет большое значение.

В вокальной музыке часто пользуются смешением трёх промежуточных родов речитатива, переходя от одного к другому. Для всех речитативов может служить текстом проза.

В операх и ораториях речитатив обычно сопровождается сухим аккомпанементом и исполняет функцию связок между ариями. При этом в речитативах отражается драматическое действие, а в ариях - эмоциональная реакция персонажей на него .

Сухой речитатив

Сухой речитатив имеет размер в четыре четверти. Аккомпанемент состоит из отрывистых аккордов без фигур и не выражает настроения, а только служит для указания певцу тональности и для подчеркивания знаков препинания. Аккорды берутся преимущественно там, где в речитативе есть перерыв. Иногда в промежутке между двумя фразами, имеющими перерыв, вставляется короткий ритурнель с фигурой, выражающей настроение. Такой речитатив имеет очень мало мелодического содержания. На каждый слог текста требуется только один звук. Форма такого речитатива неопределённая и находится в полной зависимости от текста. Певцом он исполняется свободно, не в темп. Чередование тональностей произвольное, но все же не следует делать слишком частых и резких модуляций в отдаленные тональности. Перемена тональности соответствует перемене мысли в тексте. Если в такте речитатива нет аккордов, то капельмейстер не выбивает четыре четверти, а даёт только один взмах. Вокальная партия такого речитатива пишется для голоса центрально, то есть в среднем регистре, выходя из него (вверх или вниз) лишь в моменты сильного драматического настроения.

Размеренный речитатив

Речитатив размеренный (a tempo) бывает в различном размере - 4/4, 3/4 и пр. Во время пения речитатива, не особенно богатого мелодией, аккомпанемент идёт сплошь, в виде аккордов, выдерживаемых или исполняемых тремоло. Проведенного мотива, то есть рисунка, в таком аккомпанементе нет. Форма неопределённая, чередование тональностей произвольное. На каждый слог приходится одна нота. Исполняется такой речитатив в темп и дирижируется сплошь.

Певучий речитатив

Певучий речитатив (ариозное пение) - наиболее развитая форма речитатива. Вокальная партия отличается мелодическим содержанием. На один слог слова могут приходиться иногда два и более звука. Как и размеренный, этот речитатив не стеснен модуляционным планом. Форма чаще всего свободная. Музыкальное содержание аккомпанемента, в сравнении с предыдущими речитативом, богаче как в гармоническом, так и в ритмическом отношении; в нём проводится фигура (мотив).

Пение, имеющее округленность и большую законченность, но лишённое коленного склада, называется ариозо .

Напишите отзыв о статье "Речитатив"

Примечания

См. также

Отрывок, характеризующий Речитатив

Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.

31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.

итал. recitativo, от recitare - декламировать; франц. recitatif, нем. Rezitativ, англ. recitative

Род вокальной музыки, основанный на стремлении приблизиться к естественной речи. Однако это неизбежно носит условный характер, т. к. свободное интонирование речи не может быть точно воспроизведено в системе фиксированного муз. строя и регулярного ритма (см. Интонация). Основные интонации речитатива являются муз. аналогией наиболее характерных и устойчивых речевых интонаций (напр., вопроса, восклицания, обращения и пр.). Подобно своим речевым прообразам, они сочетают в себе черты типовые и индивидуальные, отражая не только общий характер речевого высказывания, но часто и очень тонкие эмоц. оттенки. Фразировка и ритмика Р. определяются синтаксич. структурой текста и распределением речевых акцентов. Тематич. повторность, симметрия не характерны для Р. Истоки Р. уходят в глубь времён: в муз.-речевые жанры нар. искусства (напр., эпич. песни разл. народов) и в древнейшие жанры проф. иск-ва (напр., литургич. псалмодия).

Р. в собств. смысле слова возник в связи с рождением оперы и близких к ней монодич. жанров. Новый род вок. музыки мыслился его создателями - деятелями Флорентийской камераты - как возрождение напевной декламации антич. трагедии. В ранних операх Р., чередуясь с более напевными хоровыми или сольными эпизодами, занимал осн. место, иногда достигая большой драматич. выразительности (К. Монтеверди). Декламационность в Р. не противопоставлялась напевности, что отражено в термине recitare cantando (напевно декламировать), применённом Марко да Гальяно в предисловии к опере "Дафна". Сопровождение Р. записывалось в виде basso continuo (см. 1-й пример).

Мелодич. и декламационное начала, объединённые в ранних образцах Р., с течением времени обособились: каждое стало выполнять в опере свои функции. Осн. муз. содержание сосредоточилось в ариях, выражающих чувства героя, но статичных в драматич. отношении. Развитие действия в диалоге или повествование о к.-л. событиях стало функцией Р.

Дж. Пери. "Эвридика", пролог.

В конце 17 в. в творчестве композиторов неаполитанской оперной школы сформировались два типа Р. Первый, исполнявшийся "говорком", в свободном ритме, поддержанный протянутыми аккордами чембало, получил название secco ("сухой"). Такой Р., схематически записывавшийся равными длительностями и в тесном диапазоне, в сценич. исполнении мог обретать выразительность живой речи (о чём свидетельствует итал. исполнит. традиция). Это особенно ярко проявилось в опере буффа, где тип P. secco сохранился до 19 в. Др. тип Р., с точно фиксированной ритмикой, более выразительный интонационно и исполнявшийся с орк. сопровождением, назывался accompagnato (аккомпанированным). Он часто предварял арию, выполняя вместе с ней ту же функцию, что и монолог в драме. Более свободная по сравнению с арией форма позволяла передать в Р. сложные психологические состояния, борьбу чувств.

Тесная связь Р. с конкретными особенностями языка и интонациями речи обусловила значит. отличия его в отдельных нац. школах. Р. ранних франц. опер (Ж. Б. Люлли) формировался под влиянием структуры франц. силлабич. стиха и речевой манеры франц. классицистской трагедии. Р. в кантатно-ораториальных соч. И. С. Баха (особенно в "Страстях по Иоанну") намного опережает оперу своего времени интонац. разнообразием, драматизмом, реалистичностью. Большое внимание Р. уделяли два великих оперных реформатора 18 в.: К. В. Глюк и В. А. Моцарт, особенно первый. В его зрелых операх сглаживаются различия между двумя традиц. типами Р. и даже в Р. типа secco сопровождение поручается оркестру. Особо важное место Глюк отводит P. accompagnato, к-рый иногда превращается в ариозо или свободно построенную монологич. сцену с детально разработанной орк. партией, раскрывающей эмоциональный подтекст.

В. А. Моцарт. "Свадьба Фигаро", действие 2-е, No 14 (recitativo secco).

В 19 в. в связи с постепенным перерастанием оперы в муз. драму, а "номерной" композиции - в композицию "сквозного развития" Р. становится существенным муз.-драматургич. элементом. Речитативный принцип проникает в арии и даже в ансамбли. Вок. партии в муз. драмах Р. Вагнера представляют собой мелодизированный Р., свободно переходящий в ариозные эпизоды. Осн. муз. содержание сосредоточено в них в симфонизированной орк. партии. Яркие образцы драматич. Р.-ариозо нередки у Дж. Верди, особенно в поздних операх ("Отелло"). У него же находим и блестящие примеры Р.-"говорка" в лучших традициях оперы буффа ("Фальстаф").

К. В. Глюк. "Армида", действие 5-е, сцена 4-я (recitativo accompagnato).

В зап.-европ. опере кон. 19-20 вв. развиваются гл. обр. вагнеровские принципы муз. декламации. При этом речитативные интонации зачастую гиперболизируются, обретая повышенную экспрессивность (Р. Штраус). С др. стороны, чисто речитативная опора К. Дебюсси "Пеллеас и Мелизанда" написана в изысканном камерном стиле. В сценич. произв. композиторов новой венской школы (А. Шёнберг, А. Берг) наряду с Р. или вытесняя его применяется речевая декламация с уточнённой звуковысотностью и ритмом (Sprechstimme, Sprechgesang). Для записи такого способа интонирования применяется особый род нотации: крестики со штилями (крестик ставится вместо нотной головки и указывает высоту звука, штиль - его длительность).

В рус. музыке особое внимание Р. уделял А. С. Даргомыжский, стремившийся к единству музыки и слова. Его опера "Каменный гость", написанная целиком в речитативном стиле, отличается тонкой индивидуализацией каждой партии и разнообразием декламационных приёмов: от "говорка" до широкого распевания выразит. речевых интонаций. Эту традицию продолжил М. П. Мусоргский, создавший речитативную оперу на прозаич. текст ("Женитьба"). От фиксации отдельных речевых интонаций Мусоргский в дальнейшем переходит к их муз. обобщению, расширяя возможности Р. путём использования элементов нар. муз. речевых жанров (прибаутки, причеты, эпич. сказы) и стремясь к "мелодии, творимой говором человеческим". Элементы нар.-эпич., былинного Р. развивал и Н. А. Римский-Корсаков ("Садко", "Сказание о граде Китеже и деве Февронии"). В операх П. И. Чайковского особенно широко и разнообразно применяется Р.-ариозо, к-рому композитор придавал форму то интимного "речитатива-беседы" (Б. В. Асафьев), то ярко драматического монолога.

В сов. опере особое мастерство в сфере Р. проявлял С. С. Прокофьев, создавая меткие и яркие "интонационные портреты". Не менее характеристичны Р. в операх Д. Д. Шостаковича, к-рому не чужд и метод сатирич. гиперболизации речевых интонаций. В совр. сов. опере наряду с Р. применяются и др., близкие к нему муз.-реч. типы интонирования: Sprechgesang, мело- и ритмодекламация.

П. И. Чайковский. "Мазепа", действие 1-е. No 5.

Р. используется и в камерной вок. музыке, чаще всего в жанре баллады (Ф. Шуберт) или драматизированной песни-сценки (Даргомыжский, Мусоргский). Отдельные элементы речитативной декламации можно встретить в самых певучих, мелодичных произв. Подражание "говорящим" интонациям и свободному ритму Р. используется и в инстр. музыке (фантазия из цикла "Хроматическая фантазия и фуга" Баха, финал 9-й симфонии Бетховена, "Речитатив и романс" во 2-м квартете Шостаковича).

Литература: Друскин М., Вопросы музыкальной драматургии оперы, Л., 1952; Ярустовский Б., Драматургия русской оперной классики, М., 1952; Реформатский A., Речь и музыка в пении, в сб.: Вопросы культуры речи, вып. 1, М., 1955; Оголевец A., Слово и музыка в вокально-драматических жанрах, М., 1960; его же, Вокальная драматургия Мусоргского, М., 1966; Доливо A., Речитативы в вокальном искусстве, в сб.: Вопросы музыкально-исполнительского искусства, вып. 3, М., 1962; Васина-Гроссман В., Музыка и поэтическое слово, ч. 1, Ритмика, гл. 2, М., 1972; Rоusseau J.-J., Recitatif, в его кн.: Dictionnaire de musique, P., 1768 (рус. пер. в кн.: Материалы и документы по истории музыки, под ред. М. В. Иванова-Борецкого, т. 2, М., 1934, с. 79-81; Rolland R., L"opera au XVII siecle en Italie - Les origines de l"opera allemand - L"opera anglais au XVIIe siecle, в кн.: Encyclopedie de la musique et dictionnaire du Conservatoire..., v. 2-3, P., 1913 (рус. пер. - Роллaн P., Опера в XVII веке в Италии, Германии и Англии, М., 1931).

В. А. Васина-Гроссман

Манера пения, приближающаяся к декламации, отражающая стремление передать человеческую речь. Речитатив возник в ранних образцах опер и мыслился ее создателями как возрождение напевной декламации античной трагедии. Дальнейшее развитие жанра привело к разделению речитативного и мелодического начал.

С появлением "номерного" строения в опере, квинтэссенцией которого стала ария с ее мелодичностью (см. также бельканто), речитатив стал выполнять драматургическую функцию, связанную с развитием действия, в противоположность арии и другим видам ансамблей, в которых сконцентрировалось собственно музыкальное содержание произведения.

В конце 17 в. сложились два типа речитативов: "secco" ("сухой") и "асcompagnato". 1-й представлял собой достаточно свободную декламацию (интонированную речь), сопровождавшуюся аккордами чембало; 2-й - более ритмически и музыкально организованную декламацию в сопровождении оркестра.

В 19 в., когда под воздействием вагнеровской реформы опера стала постепенно превращаться в музыкальную драму, а "номерная система" уступила место сквозному музыкальному развитию, именно такой тип речитатива получил наибольшее распространение.