«Мильон терзаний. Мильон терзаний Высказывания гончарова о чацком
Комедия "Горе от ума" - знаменитое произведение А. С. Грибоедова. Сочинив его, автор мгновенно встал в один ряд с ведущими поэтами своего времени. Появление этой пьесы вызвало живой отклик в литературных кругах. Многие спешили высказать свое мнение по поводу достоинств и недостатков произведения. Особенно горячие споры вызвал образ Чацкого - главного героя комедии. Описанию этого персонажа будет посвящена данная статья.
Прототипы Чацкого
Современники А. С. Грибоедова находили, что образ Чацкого напоминает им П. Я. Чаадаева. На это указывал Пушкин в своем письме к П. А. Вяземскому в 1823 году. Косвенное подтверждение этой версии некоторые исследователи усматривают в том, что первоначально главный герой комедии носил фамилию Чадский. Однако многие опровергают это мнение. Согласно другой теории, образ Чацкого - отражение биографии и характера В. К. Кюхельбекера. Опальный, неудачливый, только что вернувшийся из заграницы человек вполне мог стать прототипом главного героя "Горя от ума".
О сходстве автора с Чацким
Совершенно очевидно, что главный герой пьесы в своих монологах выразил мысли и воззрения, которых придерживался сам Грибоедов. "Горе от ума" - комедия, которая стала личным манифестом автора против нравственных и социальных пороков русского аристократического общества. Да и многие черты характера Чацкого словно списаны с самого автора. По отзывам современников, Александр Сергеевич был порывистым и горячим, подчас независимым и резким. Взгляды Чацкого на подражание иноземцам, бесчеловечность крепостного права, бюрократию - подлинные мысли Грибоедова. Он не раз высказывал их в обществе. Литератора даже однажды действительно обозвали сумасшедшим, когда на светском рауте он горячо и нелицеприятно отозвался о раболепном отношении русских ко всему иностранному.
Авторская характеристика героя
В ответ на критические замечания своего соавтора и давнего друга П. А. Катенина о том, что характер главного героя "сбивчив", то есть весьма непоследователен, Грибоедов пишет: "В моей комедии 25 глупцов на одного здравомыслящего человека". Образ Чацкого для автора - это портрет умного и образованного юноши, попавшего в непростую ситуацию. С одной стороны, он находится в "противуречии с обществом", так как "немножко повыше прочих", сознает свое превосходство и не пытается его скрыть. С другой стороны, Александр Андреевич не может добиться былого расположения любимой девушки, подозревает наличие соперника, да еще неожиданно попадает в разряд сумасшедших, о чем узнает последним. Излишнюю горячность своего героя Грибоедов объясняет сильным разочарованием в любви. Поэтому в "Горе от ума" образ Чацкого получился столь непоследовательным и сбивчивым. Он всем "наплевал в глаза и был таков".
Чацкий в трактовке Пушкина
Поэт раскритиковал главного героя комедии. В то же время Пушкин оценил Грибоедова: ему понравилась комедия "Горе от ума". в интерпретации великого поэта весьма нелицеприятна. Он называет Александра Андреевича обычным героем-резонером, рупором идей единственного умного человека в пьесе - самого Грибоедова. Он считает, что главный герой - "добрый малый", который набрался незаурядных мыслей и острот от другого человека и начал "метать бисера" перед Репетиловым и другими представителями фамусовской гвардии. По мнению Пушкина, такое поведение непростительно. Он считает, что противоречивый и непоследовательный характер Чацкого - это отражение его собственной глупости, ставящей героя в трагикомическое положение.
Характер Чацкого, по мнению Белинского
Известный критик в 1840 году, так же как и Пушкин, отказал главному герою пьесы в практическом уме. Он истолковал образ Чацкого как фигуру абсолютно нелепую, наивную и мечтательную и окрестил его "новым Дон-Кихотом". Со временем Белинский несколько изменил свою точку зрения. Характеристика комедии "Горе от ума" в его интерпретации стала весьма позитивной. Он назвал ее протестом против "гнусной расейской действительности" и счел "благороднейшим, гуманистическим произведением". Подлинную сложность образа Чацкого критик так и не увидел.
Образ Чацкого: толкование в 1860-х годах
Публицисты и критики 1860-х годов стали приписывать поведению Чацкого только социально-значимые и общественно-политические мотивы. Например, увидел в главном герое пьесы отражение "задней мысли" Грибоедова. Он считает образ Чацкого портретом декабриста-революционера. Критик видит в Александре Андреевиче человека, борющегося с пороками современного ему общества. Для него герои "Горя от ума" - это персонажи не "высокой" комедии, а "высокой" трагедии. В подобных трактовках облик Чацкого предельно обобщен и толкуется весьма однобоко.
Облик Чацкого у Гончарова
Иван Александрович в своем критическом этюде "Мильон терзаний" представил наиболее проницательный и точный разбор пьесы "Горе от ума". Характеристика Чацкого, по мнению Гончарова, должна быть сделана с учетом его душевного состояния. Несчастная любовь к Софье делает главного героя комедии желчным и почти неадекватным, заставляет произносить длинные монологи перед равнодушными к его пламенным речам людьми. Таким образом, не учитывая любовную интригу, невозможно понять комическую и одновременно трагическую природу образа Чацкого.
Проблематика пьесы
Герои "Горя от ума" сталкиваются Грибоедовым в двух сюжетообразующих конфликтах: любовном (Чацкий и София) и общественно-идеологическом и главный герой). Безусловно, на первый план выходит именно социальная проблематика произведения, но и любовная линия в пьесе очень важна. Ведь Чацкий спешил в Москву исключительно для встречи с Софией. Поэтому оба конфликта - общественно-идеологический и любовный - усиливают и дополняют друг друга. Они развиваются параллельно и одинаково необходимы для понимания мировоззрения, характера, психологии и взаимоотношения героев комедии.
Главный герой. Конфликт любовный
В системе персонажей пьесы Чацкий находится на главном месте. Он связывает две сюжетные линии в единое целое. Для Александра Андреевича имеет главное значение именно любовный конфликт. Он прекрасно понимает, в общество каких людей попал, и вовсе не собирается заниматься просветительской деятельностью. Причина его бурного красноречия не политическая, а психологическая. "Нетерпение сердца" молодого человека ощущается на протяжении действия всей пьесы.
Сначала "говорливость" Чацкого вызвана радостью от встречи с Софией. Когда герой понимает, что от прежних чувств к нему у девушки не осталось и следа, то начинает делать непоследовательные и дерзкие поступки. Он остается в доме Фамусова с единственной целью: узнать, кто стал новым возлюбленным Софии. При этом у него совершенно очевидно "ум с сердцем не в ладу".
После того как Чацкий узнает об отношениях Молчалина и Софии, он впадает в иную крайность. Вместо любовных чувств его охватывают озлобление и бешенство. Он обвиняет девушку в том, что она его "надеждой завлекла", гордо заявляет ей о разрыве отношений, клянется, что "отрезвился... сполна", но при этом собирается излить на мир "всю желчь и всю досаду".
Главный герой. Конфликт общественно-политический
Любовные переживания увеличивают идейное противостояние Александра Андреевича и фамусовского общества. Сначала Чацкий относится к московской аристократии с ироничным спокойствием: "...я в чудаках иному чуду/ Раз посмеюсь, потом забуду..." Однако, по мере того как он убеждается в равнодушии Софии, его речь становится все более дерзкой и несдержанной. Все в Москве начинает его раздражать. Чацкий затрагивает в своих монологах многие актуальные проблемы современной ему эпохи: вопросы о национальной самобытности, крепостном праве, образовании и просвещении, настоящей службе и так далее. Он говорит о серьезных вещах, но при этом от возбуждения впадает, по словам И. А. Гончарова, в "преувеличения, в почти нетрезвость речи".
Мировоззрение главного героя
Образ Чацкого - это портрет человека со сложившейся системой мировоззрением и моралью. Он считает главным критерием оценки личности стремление к знаниям, к прекрасным и высоким материям. Александр Андреевич не против работы на благо государства. Но постоянно подчеркивает разницу между "служить" и "прислуживаться", которой придает принципиальное значение. Чацкий не боится общественного мнения, не признает авторитетов, бережет свою независимость, чем вызывает страх у московских аристократов. Они готовы признать в Александре Андреевиче опасного бунтовщика, посягающего на самые святые ценности. С точки зрения фамусовского общества, поведение Чацкого нетипично, а стало быть - предосудительно. Он "с министрами знаком", но никак не пользуется своими связями. На предложение Фамусова жить "как все" отвечает презрительным отказом.
Во многом соглашается со своим героем Грибоедов. Образ Чацкого - это тип просвещенного человека, свободно выражающего свое мнение. Но в его высказываниях нет радикальных и революционных идей. Просто в консервативном фамусовском обществе любое отклонение от привычной нормы кажется возмутительным и опасным. Недаром в конце концов Александра Андреевича признали безумцем. только так могли объяснить для себя независимый характер суждений Чацкого.
Заключение
В современной жизни остается как никогда актуальной пьеса "Горе от ума". Образ Чацкого в комедии - центральная фигура, которая помогает автору на весь мир заявить о своих мыслях и воззрениях. Волей Александра Сергеевича главный герой произведения поставлен в трагикомические условия. Его порывистые вызваны разочарованием в любви. Однако проблемы, которые поднимаются в его монологах, - темы вечные. Именно благодаря им комедия вошла в список самых известных произведений мировой литературы.
Биография И.А. Гончарова
Побывав в 1871 году на спектакле «Горе от ума» Александринского театра, писатель в кругу друзей поделился своими мыслями. Им удалось убедить Ивана Александровича записать собственные размышления. Статья, подписанная инициалами «И.Г.», имела большой успех. Редактор «Вестника Европы» М.М. Стасюлевич спустя четыре года решил переиздать ее с тем произведением, рецензией на которое она являлась. Узнав об этом, требовательный к себе Гончаров всполошился: «Но так отдельно, на виду, да еще рядом с пиэсой - не годится, не годится!» Потребовались долгие уговоры. Статья появилась вновь только в 1881 году. Этот «критический этюд» носил название "Мильон терзаний", без него немыслимо теперь прочтение великой пьесы.
Гончаров совершает глубокий вдумчивый разбор «тонкой, умной, изящной и страстной комедии». Отталкиваясь от названия комедии Грибоедова, он предлагает свое программное заглавие "Мильон терзаний" - тоже цитату, и дальнейший разбор подчиняет его раскрытию. Кто среди персонажей обречен на терзания? В чем они заключаются? Оправданны ли они? Идеалы Чацкого в высшей степени благородны, конкретны, «определительны». Это идеалы гуманности, близкие писателю, да и всякой независимой личности: «…Это - свобода от всех <…> цепей рабства, которыми оковано общество, а потом свобода - «вперить в науки ум, алчущий познаний», или беспрепятственно предаваться «искусствам творческим…» <…>, и - ряд дальнейших очередных подобных шагов к свободе - от несвободы». Чацкий привлекает писателя нравственной силой и энергией деятельности. Эту нравственную правоту ощущают остальные герои, и если борются, изворачиваются, клевещут - «от страха за себя, за свое безмятежно-праздное существование…» Разбор пьесы Гончаров завершает отточенным в своей убедительности выводом: «Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей». Хотя Фамусова Чацкий «не образумил, не отрезвил и не исправил» - все же «покой его возмутился со всех сторон - и поневоле заставит кое о чем подумать…». То же самое можно сказать о Молчалине (и не о нем одном): «Маска сдернута <…> и ему, как пойманному вору, надо прятаться в угол». Чацкому и его «бою» Гончаров придает значение конфликта своего времени. События, свершившиеся «в один день, в одном доме» - «отразились на всей Москве и России».
В Чацком Гончаров видит вечный тип, подобный «сервантесовскому Дон-Кихоту» и «шекспировскому Гамлету». «Много можно бы привести Чацких, - замечает Иван Александрович, - являвшихся на очередной смене эпохи поколения - в борьбах за идею, за дело, за правду <…>, за новый порядок, на всех ступенях, во всех слоях русской жизни и труда <…>. О многих из них хранится свежее предание, других мы видели и знали, а иные еще продолжают борьбу».
Останавливая внимание на Чацком-человеке, Гончаров дает тонкое психологическое истолкование его поступков, неизменно вытекающих из отвергнутой любви к Софье. Анализируя каждую, на первый взгляд странную и нелогичную его фразу, любое движение, писатель доказывает, что иначе не мог поступить в данных обстоятельствах влюбленный. Тонкий поэтический этюд - характеристика Софьи. Рассмотрение поступков и речей самого сложного персонажа комедии автор рецензии основывает на двух бесспорных наблюдениях. Что-то было в этой девушке, что неотразимо привлекло незаурядного человека - «недаром любил ее и Чацкий». Это определило завязку. А в финале «ей, конечно, тяжелее всех, тяжелее даже Чацкого, и ей достается свой «мильон терзаний». Как истинный реалист, Гончаров отмечает то влияние, какое на героиню оказала среда, «воспитание» в «снотворном застое». И предлагает за этим разглядеть «ее собственную, личную ее физиономию». Итог размышлений вновь несокрушимо убедителен. Иван Александрович привлекает главным доказательством непосредственное впечатление зрителя: «…В ней (Софье) есть сильные задатки недюжинной натуры, живого ума, страстности и женской мягкости. Она загублена в духоте, куда не проникал ни один луч света <…>. Она одна из всей этой толпы напрашивается на какое-то грустное чувство...»
Гончаров не довольствуется рассмотрением одного текста комедии. Он живо представляет себе, как эта «пиэса» играется и будет играться на сцене. Писатель высказывает итоговый совет, своеобразное «замечание для господ актеров»: «Актер, как музыкант, обязан… додуматься до того звука голоса и до той интонации, с какими должен быть произнесен каждый стих: это значит додуматься до тонкого критического понимания всей поэзии пушкинского и грибоедовского языка».
Гончаров по болезни не смог приехать в 1880 году в Москву на открытие памятника горячо любимому им Пушкину. В ответном письме устроителям праздника он писал: «Не случись этой невзгоды со мной, я счел бы святою своею обязанностью, без всяких напоминаний, у подножья памятника, в Москве, вместе с другими писателями поклониться памяти нашего общего великого образца и моего особенно». Писатель не смог «поклониться» учителю физически. Но Гончаров продлил его память в своих статьях: «Пушкин громаден, плодотворен, силен, богат. Он для русского искусства то же, что Ломоносов для русского просвещения вообще» ("Мильон терзаний"). В статье «Лучше поздно, чем никогда» звучит та же мысль: «…От Пушкина и Гоголя в русской литературе <…> никуда не уйдешь. Даже Лермонтов, фигура колоссальная, весь, как старший сын в отца, вылился в Пушкина <…>. В Пушкине кроются все семена и зачатки, из которых развились потом все роды и виды искусства <…>, как в Аристотеле крылись семена, зародыши и намеки почти на все последовавшие ветви знания и науки».
Читайте также другие статьи о жизни писателя И.А. Гончарова и анализ его произведений.
«Мильон терзаний» Чацкого.
Из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышет воздухом одним,
И в нём рассудок уцелеет.
А.С. Грибоедов.
По мнению В.Г. Белинского, «Горе от ума» – это благороднейшее создание гениального человека. А И.А. Гончаров в своей статье «Мильон терзаний» писал: «Горе от ума» – есть и картина нравов, и галерея живых типов, вечно острая жгучая сатира, и вместе с тем комедия.» И, видимо, поэтому комедия Грибоедова до сих пор интересна читателям, она не сходит со сцен многих театров. Это поистине бессмертное произведение.
В пьесе, где изображён всего лишь один день в доме московского барина
Фамусова, Грибоедов затронул наиболее важные вопросы: о воспитании и образовании, о службе отечеству и гражданском долге, о крепостном праве и преклонении перед всем иностранным. Он показал борьбу «века нынешнего» с
«веком минувшим», Чацкого и фамусовского общества.
В доме Фамусова отношения между людьми построены на лжи и лицемерии.
Их основные занятия – «обеды, ужины и танцы». И вот в этот дом, где все пороки прикрыты показной добродетельностью, вихрем врывается Чацкий. В образе Чацкого Грибоедов показал человека нового склада ума и души, воодушевлённого новыми идеями, ищущего новые, более современные формы жизни.
В основе пьесы лежит любовная драма, под которой скрываются социальный и идеологический конфликты. В этих конфликтах и раскрываются все терзания Чацкого, его трагедия. Чацкий приезжает в дом Фамусова к девушке, которую любит, но эта девушка изменила ему. Чацкий страдает оттого, что
Софья предпочла ему недалёкого и услужливого Молчалина, у которого-то и есть всего два таланта: «умеренность» и «аккуратность». При всех своих душевных задатках она целиком принадлежит фамусовскому обществу. Она не может полюбить Чацкого, потому что он складом своего ума и души полностью противостоит этому обществу. Софья оказывается среди «мучителей», оскорбивших светлый ум и пламенное чувство Чацкого. Поэтому личная драма
Чацкого перерастает в общественную и определяет его судьбу как одинокого мечтателя в фамусовском мире.
Чацкого мучают общественные проблемы, он понимает весь ужас крепостного права, при котором обречены на гонения всякая независимая мысль, всякое искреннее чувство, когда «от матерей, отцов отторженных детей» сгоняют «на крепостной балет», чтобы удовлетворить желание барина, когда людей меняют на «борзые три собаки». Чацкий видит, что у власти стоят люди, которых не волнуют проблемы народа и государства, они лишь:
Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,
Великолепные соорудя палаты,
Где разливаются в пирах и мотовстве.
И, конечно, в таком обществе блаженствуют не Чацкие с их умом, а Молчалины, умеющие «там моську вовремя погладить, там в пору карточку втереть». И такой человек как Чацкий, который в науки «вперит ум, алчущий познаний, или в душе его сам бог возбудит жар к искусствам творческим, высоким и прекрасным» навсегда будет изгнан из такого общества.
Чацкий – это человек нового мира. Он не принимает законов жизни старой Москвы. У него своё представление о служении отечеству. По его мнению, надо служить честно, «не требуя ни мест, ни повышенья в чин».
Чацкий выступает против людей, которые ценят лишь богатства и чины, боятся правды и просвещения. Прогресс общества он связывает с расцветом личности, развитием наук и просвещения, что чуждо фамусовскому обществу. Человек, получивший хорошее образование, обладающий блестящим умом, не желает принимать за образцы таких как «дядюшка Максим Петрович», потому что не видит в них никаких нравственных достоинств и может заявить об этом во всеуслышанье. Чацкий ставит под сомнение моральный авторитет отцов, говоря о «подлейших чертах прошедшего житья» и сравнивая новый век с веком минувшим, отнюдь не в пользу минувшего. Чацкий не только обличитель лжи, он ещё и борец. Борец за дело, за идею, за правду. На все советы Фамусова перестать блажить и брать пример с отцов, он отвечает: «Служить бы рад – прислуживаться тошно».
В обществе Фамусова идеи Чацкого, его речи и страдания остаются непонятыми. Ему хочется высказать всё, что накопилось у него на душе. На балу в доме Фамусова он восстанавливает против себя всех собравшихся, потому что сосуществование его с «московскими» невозможно. Общество, почувствовав это, повергло его и осмеяло. Чацкого объявили сумасшедшим за его инакомыслие. Его терзания так и остались неразрешёнными.
Комедия Грибоедова говорит о горе человека, проистекающем от его ума.
Именно ум Чацкого ставит его вне круга Фамусова. Лучшие человеческие свойства делают его для окружающих «чудаком», «странным человеком», а потом
– просто безумцем. Чацкий рвётся к «свободной жизни», «к занятиям наукой и искусством» и требует «службы делу, а не лицам». Трагедия Чацкого – это трагедия «ума, алчущего познаний». Комедия даёт Чацкому только «мильон терзаний». Он находится среди людей, которые не живут, а играют свою роль.
Чацкий поражён тем, что не находит в них ничего человеческого. Он не может, да и не хочет более оставаться среди них и уезжает. Такая игра для него противоестественна и неприемлема:
Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскоблённому есть чувству уголок.
Карету мне, карету!
По словам И.А. Гончарова, «Чацкий сломлен количеством старой силы, нанеся ей в свою очередь смертельный удар качеством силы свежей...Чацкий начинает новый век – и в этом всё его значение и весь ум.»
Репетиторство
Нужна помощь по изучению какой-либы темы?
Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку
с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.
Комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума» как социально-политическая драма
Именем А. С. Грибоедова открывается одна из блистательных страниц в истории русской литературы. По словам В. Г. Белинского, Александр Сергеевич принадлежит к числу «самых сильных проявлений русского духа». Его комедия «Горе от ума» сыграла выдающуюся роль в деле общественно-политического и нравственного воспитания людей.
Это произведение широко и реалистически отразило жизнь Москвы двадцатых годов XIX века, а также движение передовой общественной мысли в России, когда на борьбу со старым миром вышли дворянские революционеры - декабристы.
И. А. Гончаров, написавший глубокую статью о «Горе от ума», говорил, что «Чацкий начинает новый век - ив этом все его значение и весь ум». Вне такого понимания невозможно оценить и правильно осмыслить образ героя. Чацкий, выразитель прогрессивных идей, а также истинный патриот, говорил: «Когда ж постранствуешь, воротишься домой, и дым отечества нам сладок и приятен!»
Создав образ нового героя, А. С. Грибоедов показан, что ум - могучая сила В Борьбе с косностью и деспотизмом, и именно он приводит Чацкого к столкновению с фамусовским обществом. Уже в самом названии комедии лежит ключ к ее пониманию. Произведение писателя говорит о горе человека, и горе это происходит из-за ума. Эта проблема в грибоедовское время была актуальна, так как слова «умный», «умник» употреблялись как синоним понятия «вольнодумный».
Именно такой ум в фамусовском мире расценивался как безумие, сумасшествие. На этом основано в комедии внутреннее развитие конфликта двух миров: «века нынешнего» и «века минувшего».
«Век нынешний» - это главный герой произведения, резко обличающий московское барство, восстающий против невежества; «век минувший» - это ненавидящие просвещение представители фамусовского общества, которые заявляли, что «ученье - вот чума», «уж коли зло пресечь, собрать бы книги все да сжечь». Чацкий выступает против бюрократизма, служения лицам, а не делу («служить бы рад - прислуживаться тошно»). Его возмущают принципы Фамусова: «подписано - так с плеч долой», «ну как не порадеть родному человечку». Главный герой, беззаветно любя свою родину, народ, выступает за бережное отношение к русскому языку, «чтоб умный, бодрый наш народ хотя по языку нас не считал за немцев». Чацкий красноречив, человек незаурядного ума, смелый, честный и искренний. Особенно ярко показывает А. С. Грибоедов эти качества, противопоставляя главному герою лицемерного подхалима Молчалина. Это подлый человек, исправно выполняющий завет отца «угождать всем людям без изъятья». Молчалин - «низкопоклонник и делец», как характеризует его Чацкий, чьи смелые речи всколыхнули спокойствие фамусовского общества, вызвали негодование и резкий отпор. Старый мир сопротивляется, борется с героем, используя клевету. Дружно подхватили они слух, пущенный Софьей о сумасшествии Александра Андреевича. Фамусовский мир еще силен и многочисленен. И оскорбленный Чацкий бежит из дома Павла Афанасьевича, бежит из Москвы. Но читатель убежден в моральной победе героя над старым миром.
И. А. Гончаров в статье «Мильон терзаний» так определил значение грибоедовского героя: «он вечный обличитель лжи, запрятавшийся в пословицу: один в поле не воин. Нет, воин, если он Чацкий и притом победитель».
А. С. Грибоедов оставил неизгладимый след в истории русской культуры. В комедии «Горе от ума» он выдвинул главную общественную и идеалистическую проблему своего переломного времени - проблему непримиримой вражды защитников старого строя и представителей нового мировоззрения, новой свободной жизни. Эта тема не только не теряла своего значения в течение всего XIX века, но, наоборот, приобретает все большую остроту, отражая общественно-исторические противоречия буржуазной эпохи. Великая комедия и в наше время остается свежей и актуальной. И нынешнему читателю очень дорог патриотизм и глубокая вера в Россию А. С. Грибоедова - замечательного национального и народного писателя.
Иван Гончаров
«Мильон терзаний»
(Критический этюд)
Горе от ума , Грибоедова. — Бенефис Монахова, ноябрь, 1871 г.
Как посмотреть да посмотреть (говорит он),
Век нынешний и век минувший,
Свежо предание, а верится с трудом, —
А про свое время выражается так:
Теперь
вольнее всякий дышит, —
Бранил ваш
век я беспощадно, —
Служить бы рад, — прислуживаться тошно, —
Намекает он сам. О «тоскующей лени, о праздной скуке» и помину нет, а еще менее о «страсти нежной», как о науке и о занятии. Он любит серьезно, видя в Софье будущую жену.
Между тем Чацкому досталось выпить до дна горькую чашу — не найдя ни в ком «сочувствия живого», и уехать, увозя с собой только «мильон терзаний». Ни Онегин, ни Печорин не поступили бы так неумно вообще, в деле любви и сватовства особенно. Но зато они уже побледнели и обратились для нас в каменные статуи, а Чацкий остается и останется всегда в живых за эту свою «глупость». Читатель помнит, конечно, все, что проделал Чацкий. Проследим слегка ход пьесы и постараемся выделить из нее драматический интерес комедии, то движение, которое идет через всю пьесу, как невидимая, но живая нить, связующая все части и лица комедии между собою. Чацкий вбегает к Софье, прямо из дорожного экипажа, не заезжая к себе, горячо целует у ней руку, глядит ей в глаза, радуется свиданию, в надежде найти ответ прежнему чувству — и не находит. Его поразили две перемены: она необыкновенно похорошела и охладела к нему — тоже необыкновенно. Это его и озадачило, и огорчило, и немного раздражило. Напрасно он старается посыпать солью юмора свой разговор, частию играя этой своей силой, чем, конечно, прежде нравился Софье, когда она его любила, — частию под влиянием досады и разочарования. Всем достается, всех перебрал он — от отца Софьи до Молчалина — и какими меткими чертами рисует он Москву — и сколько из этих стихов ушло в живую речь! Но все напрасно: нежные воспоминания, остроты — ничто не помогает. Он терпит от нее одни холодности, пока, едко задев Молчалина, он не задел за живое и ее. Она уже с скрытой злостью спрашивает его, случилось ли ему хоть нечаянно «добро о ком-нибудь сказать», и исчезает при входе отца, выдав последнему почти головой Чацкого, то есть объявив его героем рассказанного перед тем отцу сна. С этой минуты между ею и Чацким завязался горячий поединок, самое живое действие, комедия в тесном смысле, в которой принимают близкое участие два лица, Молчалин и Лиза. Всякий шаг Чацкого, почти всякое слово в пьесе тесно связаны с игрой чувства его к Софье, раздраженного какою-то ложью в ее поступках, которую он и бьется разгадать до самого конца. Весь ум его и все силы уходят в эту борьбу: она и послужила мотивом, поводом к раздражениям, к тому «мильону терзаний», под влиянием которых он только и мог сыграть указанную ему Грибоедовым роль, роль гораздо большего, высшего значения, нежели неудачная любовь, словом, роль, для которой и родилась вся комедия. Чацкий почти не замечает Фамусова, холодно и рассеянно отвечает на его вопрос, где был? «Теперь мне до того ли?» — говорит он и, обещая приехать опять, уходит, проговаривая из того, что его поглощает:Как Софья Павловна у вас похорошела!
Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?
Служить бы рад, — прислуживаться тошно!
Вот то-то, все вы гордецы:
Говорит Фамусов и затем чертит такой грубый и уродливый рисунок раболепства, что Чацкий не вытерпел и в свою очередь сделал параллель века «минувшего» с веком «нынешним».
Но все еще раздражение его сдержанно: он как будто совестится за себя, что вздумал отрезвлять Фамусова от его понятий; он спешит вставить, что «не о дядюшке его говорит», которого привел в пример Фамусов, и даже предлагает последнему побранить и свой век, наконец, всячески старается замять разговор, видя, как Фамусов заткнул уши, — успокаивает его, почти извиняется.Длить споры не мое желанье, —
Говорит он. Он готов опять войти в себя. Но его будит неожиданный намек Фамусова на слух о сватовстве Скалозуба.
Вот будто женится на Софьюшке... и т. д.
Как суетится, что за прыть!
Ах — тот скажи любви конец,
Кто на три года вдаль уедет! —
Но сам еще не верит этому, по примеру всех влюбленных, пока эта любовная аксиома не разыгралась над ним до конца.
Фамусов подтверждает свой намек о женитьбе Скалозуба, навязывая последнему мысль «о генеральше», и почти явно вызывает на сватовство. Эти намеки на женитьбу возбудили подозрения Чацкого о причинах перемены к нему Софьи. Он даже согласился было на просьбу Фамусова бросить «завиральные идеи» и помолчать при госте. Но раздражение уже шло crescendo, и он вмешался в разговор, пока небрежно, а потом, раздосадованный неловкой похвалой Фамусова его уму и прочее, возвышает тон и разрешается резким монологом: «А судьи кто?» и т. д. Тут уже завязывается другая борьба, важная и серьезная, целая битва. Здесь в нескольких словах раздается, как в увертюре опер, главный мотив, намекается на истинный смысл и цель комедии. Оба, Фамусов и Чацкий, бросили друг другу перчатку:Смотрели бы, как делали отцы,
Учились бы, на старших глядя! —
Раздался военный клик Фамусова. А кто эти старшие и «судьи»?
За дряхлостию лет
К свободной жизни их вражда непримирима, —
Отвечает Чацкий и казнит —
Прошедшего житья подлейшие черты.
Смятенье, обморок, поспешность, гнев испуга!
(по случаю паденья с лошади Молчалина) —
Все это можно ощущать,
Когда лишаешься единственного друга, —
Говорит он и уезжает в сильном волнении, в муках подозрений на двух соперников.
В третьем акте он раньше всех забирается на бал, с целью «вынудить признанье» у Софьи — и с дрожью нетерпенья приступает к делу прямо с вопросом: «Кого она любит?» После уклончивого ответа она признается, что ей милее его «иные». Кажется, ясно. Он и сам видит это и даже говорит:И я чего хочу, когда все решено?
Мне в петлю лезть, а ей смешно!
Раз в жизни притворюсь, —
Решает он, чтоб «разгадать загадку», а собственно чтоб удержать Софью, когда она рванулась прочь при новой стреле, пущенной в Молчалина. Это не притворство, а уступка, которою он хочет выпросить то, чего нельзя выпросить, — любви, когда ее нет. В его речи уже слышится молящий тон, нежные упреки, жалобы:
Но есть ли в нем та страсть, то чувство, пылкость та...
Чтоб, кроме вас, ему мир целый
Казался прах и суета?
Чтоб сердца каждое биенье
Любовью ускорялось к вам... —
Говорит он — и наконец:
Чтоб равнодушнее мне понести утрату,
Как человеку — вы, который с вами взрос,
Как другу вашему, как брату,
Мне дайте убедиться в том...
Это уже слезы. Он трогает серьезные струны чувства —
От сумасшествия могу я остеречься,
Пущусь подалее простыть, охолодеть... —
Заключает он. Затем оставалось только упасть на колени и зарыдать. Остатки ума спасают его от бесполезного унижения.
Такую мастерскую сцену, высказанную такими стихами, едва ли представляет какое-нибудь другое драматическое произведение. Нельзя благороднее и трезвее высказать чувство, как оно высказалось у Чацкого, нельзя тоньше и грациознее выпутаться из ловушки, как выпутывается Софья Павловна. Только пушкинские сцены Онегина с Татьяной напоминают эти тонкие черты умных натур. Софье удалось было совершенно отделаться от новой подозрительности Чацкого, но она сама увлеклась своей любовью к Молчалину и чуть не испортила все дело, высказавшись почти открыто в любви. На вопрос Чацкого:Зачем же вы его (Молчалина) так коротко узнали?
— она отвечает:
Я не старалась! Бог нас свел.
Смотрите, дружбу всех он в доме приобрел.
При батюшке три года служит;
Тот часто бестолку сердит,
А он безмолвием его обезоружит,
От доброты души простит.
А, между прочим,
Веселостей искать бы мог, —
Ничуть, от старичков не ступит за порог!
Мы резвимся, хохочем;
Он с ними целый день засядет, рад не рад,
Играет...
Чудеснейшего свойства...
Он наконец: уступчив, скромен, тих,
И на душе проступков никаких;
Чужих и вкривь и вкось не рубит...
Вот я за что его люблю!
Она его не уважает!
Шалит, она его не любит.
Она не ставит в грош его! —
Утешает он себя при каждой ее похвале Молчалину и потом хватается за Скалозуба. Но ответ ее — что он «герой не ее романа» — уничтожил и эти сомнения. Он оставляет ее без ревности, но в раздумье, сказав:
Кто разгадает вас!
Обманщица смеялась надо мною! —
Замечает он и идет навстречу новым лицам.
Комедия между ним и Софьей оборвалась; жгучее раздражение ревности унялось, и холод безнадежности пахнул ему в душу. Ему оставалось уехать; но на сцену вторгается другая, живая, бойкая комедия, открывается разом несколько новых перспектив московской жизни, которые не только вытесняют из памяти зрителя интригу Чацкого, но и сам Чацкий как будто забывает о ней и мешается в толпу. Около него группируются и играют, каждое свою роль, новые лица. Это бал, со всей московской обстановкой, с рядом живых сценических очерков, в которых каждая группа образует свою отдельную комедию, с полною обрисовкою характеров, успевших в нескольких словах разыграться в законченное действие. Разве не полную комедию разыгрывают Горичевы? Этот муж, недавно еще бодрый и живой человек, теперь опустившийся, облекшийся, как в халат, в московскую жизнь, барин, «муж-мальчик, муж-слуга, идеал московских мужей», по меткому определению Чацкого, — под башмаком приторной, жеманной, светской супруги, московской дамы? А эти шесть княжен и графиня-внучка, — весь этот контингент невест, «умеющих, по словам Фамусова, принарядить себя тафтицей, бархатцем и дымкой», «поющих верхние нотки и льнущих к военным людям»? Эта Хлестова, остаток екатерининского века, с моськой, с арапкой-девочкой, — эта княгиня и князь Петр Ильич — без слова, но такая говорящая руина прошлого; Загорецкий, явный мошенник, спасающийся от тюрьмы в лучших гостиных и откупающийся угодливостью, вроде собачьих поносок — и эти N. N., и все толки их, и все занимающее их содержание! Наплыв этих лиц так обилен, портреты их так рельефны, что зритель хладеет к интриге, не успевая ловить эти быстрые очерки новых лиц и вслушиваться в их оригинальный говор. Чацкого уже нет на сцене. Но он до ухода дал обильную пищу той главной комедии, которая началась у него с Фамусовым, в первом акте, потом с Молчалиным, — той битве со всей Москвой, куда он, по целям автора, затем и приехал. В кратких, даже мгновенных встречах с старыми знакомыми, он успел всех вооружить против себя едкими репликами и сарказмами. Его уже живо затрогивают всякие пустяки — и он дает волю языку. Рассердил старуху Хлестову, дал невпопад несколько советов Горичеву, резко оборвал графиню-внучку и опять задел Молчалина. Но чаша переполнилась. Он выходит из задних комнат уже окончательно расстроенный, и по старой дружбе, в толпе опять идет к Софье, надеясь хоть на простое сочувствие. Он поверяет ей свое душевное состояние:Мильон терзаний! —
Говорит он. жалуется он ей, не подозревая, какой заговор созрел против него в неприятельском лагере.
«Мильон терзаний» и «горе!» — вот что он пожал за все, что успел посеять. До сих пор он был непобедим: ум его беспощадно поражал больные места врагов. Фамусов ничего не находит, как только зажать уши против его логики, и отстреливается общими местами старой морали. Молчалин смолкает, княжны, графини — пятятся прочь от него, обожженные крапивой его смеха, и прежний друг его, Софья, которую одну он щадит, лукавит, скользит и наносит ему главный удар втихомолку, объявив его, под рукой, вскользь, сумасшедшим. Он чувствовал свою силу и говорил уверенно. Но борьба его истомила. Он, очевидно, ослабел от этого «мильона терзаний», и расстройство обнаружилось в нем так заметно, что около него группируются все гости, как собирается толпа около всякого явления, выходящего из обыкновенного порядка вещей. Он не только грустен, но и желчен, придирчив. Он, как раненый, собирает все силы, делает вызов толпе — и наносит удар всем, — но нехватило у него мощи против соединенного врага. Он впадает в преувеличения, почти в нетрезвость речи, и подтверждает во мнении гостей распущенный Софьей слух о его сумасшествии. Слышится уже не острый, ядовитый сарказм, в который вставлена верная, определенная идея, правда, а какая-то горькая жалоба, как будто на личную обиду, на пустую, или, по его же словам, «незначащую встречу с французиком из Бордо», которую он, в нормальном состоянии духа, едва ли бы заметил. Он перестал владеть собой и даже не замечает, что он сам составляет спектакль на бале. Он ударяется и в патриотический пафос, договаривается до того, что находит фрак противным «рассудку и стихиям», сердится, что madame и mademoiselle не переведены на русский язык, — словом, «il divague!» — заключили, вероятно, о нем все шесть княжен и графиня-внучка. Он чувствует это и сам, говоря, что «в многолюдстве он растерян, сам не свой!» Он точно «сам не свой», начиная с монолога «о французике из Бордо» — и таким остается до конца пьесы. Впереди пополняется только «мильон терзаний». Пушкин, отказывая Чацкому в уме, вероятно, всего более имел в виду последнюю сцену 4-го акта, в сенях, при разъезде. Конечно, ни Онегин, ни Печорин, эти франты, не сделали бы того, что проделал в сенях Чацкий. Те были слишком дрессированы «в науке страсти нежной», а Чацкий отличается и, между прочим, искренностью и простотой, и не умеет и не хочет рисоваться. Он не франт, не лев. Здесь изменяет ему не только ум, но и здравый смысл, даже простое приличие. Таких пустяков наделал он! Отделавшись от болтовни Репетилова и спрятавшись в швейцарскую в ожидании кареты, он подглядел свидание Софьи с Молчалиным и разыграл роль Отелло, не имея на то никаких прав. Он упрекает ее, зачем она его «надеждой завлекла», зачем прямо не сказала, что прошлое забыто. Тут что ни слово — то неправда. Никакой надеждой она его не завлекала. Она только и делала, что уходила от него, едва говорила с ним, призналась в равнодушии, назвала какой-то старый детский роман и прятанье по углам «ребячеством» и даже намекнула, что «бог ее свел с Молчалиным». А он, потому только, что —Так страстно и так низко
Был расточитель нежных слов, —
В ярости за собственное свое бесполезное унижение, за напущенный на себя добровольно самим собой обман, казнит всех, а ей бросает жестокое и несправедливое слово:
С вами я горжусь моим разрывом, —
Когда нечего было и разрывать! Наконец просто доходит до брани, изливая желчь:
На дочь, и на отца.
И на любовника глупца,
—
И кипит бешенством на всех, «на мучителей толпу, предателей, нескладных умников, лукавых простаков, старух зловещих» и т. д. И уезжает из Москвы искать «уголка оскорбленному чувству», произнося всему беспощадный суд и приговор!
Если б у него явилась одна здоровая минута, если б не жег его «мильон терзаний», он бы, конечно, сам сделал себе вопрос: «Зачем и за что наделал я всю эту кутерьму?» И, конечно, не нашел бы ответа. За него отвечает Грибоедов, который неспроста кончил пьесу этой катастрофой. В ней, не только для Софьи, но и для Фамусова и всех его гостей, «ум» Чацкого, сверкавший, как луч света в целой пьесе, разразился в конце в тот гром, при котором крестятся, по пословице, мужики. От грома первая перекрестилась Софья, остававшаяся до самого появления Чацкого, когда Молчалин уже ползал у ног ее, все тою же бессознательною Софьей Павловною, с тою же ложью, в какой ее воспитал отец, в какой он прожил сам, весь его дом и весь круг. Еще не опомнившись от стыда и ужаса, когда маска упала с Молчалина, она прежде всего радуется, что «ночью все узнала, что нет укоряющих свидетелей в глазах!» А нет свидетелей, следовательно, все шито да крыто, можно забыть, выйти замуж, пожалуй, за Скалозуба, а на прошлое смотреть... Да никак не смотреть. Свое нравственное чувство стерпит, Лиза не проговорится, Молчалин пикнуть не смеет. А муж? Но какой же московский муж, «из жениных пажей», станет озираться на прошлое! Это и ее мораль, и мораль отца, и всего круга. А между тем Софья Павловна индивидуально не безнравственна: она грешит грехом неведения, слепоты, в которой жили все, —Свет не карает заблуждений,
Но тайны требует для них!
Подумаешь, как счастье своенравно, —
Говорит она, когда отец застал Молчалина рано утром у ней в комнате, —
Бывает хуже — с рук сойдет!
Послушай, ври, да знай же меру!
Кто путешествует, в деревне кто живет, —
Говорит он, а тот с ужасом возражает:
Да он властей не признает!